Сказка о магах, даэдра и островах

      Хилеви сидела на городской стене, пила чай и чуть ли не мурлыкала от удовольствия.       Восхитительная бурда из собачьего корня с добавлением какой-то фигни, завалявшейся в шкафу у смотрительницы Зала Мертвых, добавлял ей настроения. Аркей его знает, что это был за порошок — то ли прах вампира, то ли костная мука, то ли лунный сахар, и последнему варианту данмерка бы удивилась меньше всего.       Какой дурак будет держать прах вампира и костную муку в самом дальнем шкафчике? Это ж ценные ингредиенты, пойди, достань их! А лунный сахар можно купить практически у любого каджита. Достаточно просто выслушать длинную, полную восхищения историю об Эльсвейре. Ну, или короткую, очень грустную о том, что норды — сволочи. Сволочи, политые сволочным соусом из сволочных сволочей, поскольку имеют совесть обижать бедных, несчастных, торгующих отмычками и ворующих все, что не приколочено, каджитов.       Ллетри пила чай и ждала. Мимо нее с удивленными лицами ходили стражники, и каждый из них намеревался спросить, какого сприггана ее данмерская задница забыла на стене, но они не решались. При магессе были несколько вещей, которые помогали ей отваживать слишком любопытные носы: это заляпанный кровью Виартура препаративный нож, которым она проводила вскрытие, таким же образом перемазанный кожаный фартук (чистота ее одежды превыше всего!) и мантия, на спине которой было вышито «Что бы ты не хотел сказать — иди лесом, я двинутая».       Данмерке эта надпись очень нравилась. Она здорово экономила ей время и силы. Все общение с окружающими ее людьми (и не только) строилось примерно по одному принципу. Некая персона говорила фигню, Хилеви не давала себя обижать и загнать в какие-то очень странные и узкие рамки «нормальности», персона злилась и называла магессу дурой, козой, овцой, кобылой, коровой и прочими словами, которые к оскорблениям не имеют никакого отношения. Что плохого в козе или корове? А вот если бы данмерку обозвали шпионкой дома Хлаалу, вот тогда бы она обиделась.       Хлаалу — козлы. Даешь Телванни!       Поэтому, как только некая персона говорила фигню, данмерка поворачивалась к ней спиной, демонстрировала надпись и уходила. Все равно дальнейшее общение не заладится, от него не будет ни толку, ни удовольствия. Так какой смысл тянуть хоркера за ласты? Все равно ее назовут двинутой.       Она вздохнула и сделала щедрый глоток пропахшего пеплом Солстейма чая. То ли дело Азура!.. Она славная, понимающая…  — Ллетри, — окликнула Мать Розы свою подопечную, и та замурлыкала, напугав и без того удивленных стражников.  — Да, госпожа?  — Как твои дела?  — О-о-о-о, отлично. Хочешь чаю? — спросила она.  — О, чай! Пожалуй, налью себе, — Хилеви улыбнулась, и через мгновение перед ней появился силуэт ее милой подруги, видимый только ей. Азура поправила белоснежные юбки, села на холодный камень городской стены и глотнула пряно пахнущий отвар, прикрыв глаза. — Ты бы не сидела на холодном, милая, простудишься.  — Ой, вылечить вообще не проблема, — махнула рукой данмерка. Стражники, наблюдая за ее беспричинно — для них — меняющейся мимикой магессы начали перешептываться.  — Как твои дела?  — О, отлично. Представляешь, я сбацала такую крутую колдовскую формулу! Она обездвиживает любого даэдра и нейтрализует любую магию. Ослабить можно только физически, нарушив целостность рисунка. Эх, красота!  — Удивительно.       Они сделали по щедрому глотку каждая из своей кружки.  — Как дела в Лунной Тени? — спросила Хилеви.  — Нормально, — пожала плечами Азура. — Недавно крылатые сумраки мои между собой переругались. Гвалт стоял такой, что даже водопадов не было слышно, а когда они начали драться, то разнесли часть моего сада.  — Какой кошмар! — покачала головой данмерка.  — Ох, не говори. Одно расстройство от этих сумраков, — Азура покачала головой и неосторожно пролила чай на камень.  — Не запачкай свое платье, — улыбнулась Хилеви, в очередной раз забыв, что для даэдра чистота одежды — не проблема.  — Кстати, милая, у меня для тебя есть отличная новость.  — М-м-м?.. Какая?  — События идут в том порядке, что я тебе говорила. Пал лорд Шеогорат, и заступила на его место новая госпожа. Да, милая, мы договорились, что она поднимет остров Вварденфелл.  — Поднимите?!.. Остров?!.. А-а-а-а-а-а! — радостно взвизгнула данмерка, захлопав в ладоши и разлив по и так грязному кожаному фартуку чай, заставив стражников встревожиться. — Где эта гражданка? Я дам ей все мои подробные карты, описания архитектуры, улиц городов, могу рассказать ей родословную всех членов Великих Домов, включая дом Дагот поколения эдак до шестого!..  — Ах, Ллетри, милая моя Ллетри, — засмеялась Азура, глядя на восторг своей подруги. — Рано пока еще что-то кому-то давать. Твои познания в истории Вварденфелла нам, разумеется, пригодятся, но пока для них не настало время.  — Не страшно! Я подожду! — счастливо протянула Хилеви, продолжая хлопать в ладоши.  — Ах, дитя, если бы ты знала, какое ты сокровище, — улыбнулась прекрасная Мать Розы, качая головой.       А тем временем Серана шла на встречу с Аури-Элем, оставив Дюрневира за главного на Островах. Она вспомнила, что этот эльфийский бог хотел заполучить себе аватара в Нирне для каких-то своих божественных целей. Сотрудничество существенно облегчило бы им обоим задачу: молодой леди Дрожащих Островов мешал развернуться барьер, установленный во время Кризиса Обливиона, Аури-Эль же сам был в принципе малоподвижен и малодеятелен, однако его возможности влияния на мир были несколько незаметнее, но масштабнее.       Серана могла уговорить людей устроить государственный переворот, тогда как Аури-Эль мог помочь взрастить леса на выжженной пустыне. Лишь объединившись, они смогут достичь цели. Взамен владычица Дрожащих Островов, так и быть, поможет этому эльфийскому товарищу слепить себе аватара, коли этого не смог сделать Виартур.       Главное — поднять Вварденфелл. О ней должны услышать.       Довольно с нее существования в положении второстепенного персонажа, безвольной, пассивной куклы. Пора взять все в свои руки. Теперь она — богиня, и ее имя станут славить смертные; она станет воплощением мудрости и силы, как и хотела, а ее Дюрневир, ее верный Дюрневир, прозванный на островах Ночным Кошмаром, станет ее щитом.       Она явилась в Этериус, в план аэдра, беззвучно, одним лишь движением губ, произнесла Его имя, и была услышана.       Из туманных недр царства свободно парящих душ и энергий к ней шагнула уже знакомая, рослая фигура, облаченная в сияющие доспехи. Серана едва заметно улыбнулась и вежливо поклонилась.  — Здравствуй, дитя, — улыбнулся Аури-Эль, кланяясь ей в ответ. — Я рад, что на этот раз наша встреча произойдет в более спокойной обстановке.  — Спокойной для тебя или для меня? — усмехнулась она.  — Для нас, — все так же по-отечески улыбаясь, ответил Аури-Эль. — Что привело тебя?  — Я пришла предложить тебе сотрудничество.  — Надеюсь, ты будешь мудрее, чем Виартур.  — Я тоже. Я хочу поднять остров Вварденфелл с морского дна, — она поджала губы. — Но моя возможность влиять на Нирн очень ограничена. Прошли те времена, когда даэдра могли без зазрения совести видоизменять мир в угоду своему чувству прекрасного.  — И ты знаешь, что в этом вопросе я еще скованнее.  — Знаю. Но помнишь ли ты, что Острова когда-то были царством Порядка? Я дам тебе столько сил, сколько потребуется, направлю тебя и отшлифую сделанное тобой, доведу до ума…  — И ты готова поступить так же, как Виартур? Ты готова поставить интересы своего царства выше затонувшего острова? — покачал он головой, и Серана разозлилась.  — Не смей сравнивать меня с моим отцом.  — Дитя, жажда занять пьедестал, стать восславляемой, справедливой богиней, понятна мне, но не горячись; скорость в таком деле неуместна, — терпеливо пояснил он, заставляя Серану не то кипеть, не то рыдать, не то и то, и другое одновременно. — Ты хочешь стать первой — хорошо. Я понимаю.  — То есть, сотрудничать ты не хочешь? — скрестила она руки на груди.  — Хочу. Но как ты собираешься поднять остров, что станет подчиненной тебе землей, не навредив своему царству?       Серана нахмурилась.  — Во-от.  — Что ты предлагаешь?  — Эх, дитя, — он покачал головой.  — Ты считаешь меня дурой, — констатировала она.  — Я считаю, что твоя болезнь…  — Оставь в покое мою болезнь. Не надо валить все на нее, словно я целиком состою только из своего недуга. Какие идеи?  — Нам нужен кто-то сильный в Нирне, кто может свободно изменять мир. Кто сильнейший в Тамриэле?  — Драконы?  — А еще? — улыбнулся Аури-Эль.  — Маги, — подумав, сказала она, вспомнив данмерских чародеев Телванни.  — У нас есть на примете один маг.  — Ты про Элдила?  — О да. Виартур не зря положил глаз на этого юношу — этот господин пока мало знает, но он очень умен. Он не способен понять смысл приветствий, поклонов и всевозможных жестов, однако собрать из ничего мощную магическую установку для него не составит труда.  — К чему ты клонишь?  — Я могу превратить душу Элдила в драконью, но не смогу дать ему драконье тело. Ему придется собирать себя с нуля… Но самое главное — я не смогу уговорить его согласиться стать драконом.  — Ну станет он драконом. И что?  — Силы его Голоса, его магических знаний, помноженных на драконье могущество, будет достаточно, чтобы поднять остров со дна, — пояснил Аури-Эль. — Однако я не смогу с ним говорить. Тебе придется делать это вместо меня.  — И что я ему скажу? — хмыкнула Серана. Разговор вымотал ее, силы ее подходили к концу.  — Что он необходим. Что никто не собирается сажать его на цепь, как это когда-то сделала его матушка; наоборот, мы дадим ему такую свободу, о которой он даже не мог мечтать, — и он нежно улыбнулся, прикоснувшись тыльной стороной ладони к ее щеке, заставив молодую богиню дрогнуть. — И иди отдыхать, дитя. Хватит с тебя на сегодня приключений.  — Какие вы все добрые, я прямо таю… — усмехнулась Серана, а ее собеседник покачал головой, учтиво поклонился и исчез. Владычица Дрожащих Островов фыркнула и отправилась обратно в свое царство, чтобы оттуда говорить с Элдилом.       Она вернулась в свой дворец, появившись в центре приемного зала, села на свой трон и задумалась. Как договориться с несговорчивым альтмером, чтобы не напугать его и не давить на него? Он не признает превосходства над собой и не пожелает подчиняться. Где гарантия, что он вообще согласится работать с даэдра? Как бы к нему так подойти, чтобы… Ее мысли прервала снующая туда-сюда Джита. Сухощавая аргонианка выносила на улицу книги из библиотеки, не забывая при этом бурчать.  — Джита! — окликнула ее Серана.  — Да, госпожа? — аргонианка послушно подошла, не выпуская книги из рук, и поклонилась.  — Куда ты несешь все это добро?  — Дюрневир велел вынести все магические книги, какие у нас есть, на улицу. Он хотел отправить их кому-то.  — Твою же… — сплюнула Серана. У старого дова опять где-то в районе хвоста зачесалась деятельность. Как не вовремя! Она уже израсходовала все свои силы…       Согнувшись пополам на своем троне, молодая царевна начала тихонько плакать. Проклятье. Как же ей хотелось просто лечь и… И все. Достаточно просто лечь. А еще чтобы кто-нибудь периодически закидывал в нее еду.       Стены дворца дрогнули. Дюрневир учуял ее слезы и громко, утробно заурчал, напоминая своей госпоже, что он здесь, что он рядом, а через минуту в зал ввалились пять мазкен с каменными лицами, которые подняли свою госпожу на руки и вынесли на улицу. Как только солнечные лучи коснулись ее кожи, обеспокоенный дова кинулся к ней, не то рыча, не то урча, моментально превратившись из Ночного Кошмара в курочку-наседку.  — Милая, что случилось? Почему ты плачешь? — запричитал он, но уставшая, вымотанная Серана не могла ничего сказать. — Кто тебя обидел? Или это я что-то сделал?       Не услышав вразумительного ответа, дракон приказал мазкен прочесать весь дворец и докопаться до каждого его жителя, не обижал ли он когда-нибудь свою госпожу, включив в список жителей слуг, всех аурил, Хаскилла и самих мазкен. Фанатично преданные своему господину, темные соблазнители начали с пристрастием выбивать признание друг из друга.  — А ну ти-и-ихо-о-о! — почти взвыла Серана, ненадолго увязнув в гвалте, который подняли даэдра.  — Слышали? И брысь отсюда! — рявкнул Дюрневир, и мазкен послушно вышли за пределы дворца, где абсолютно молча начали мутузить друг друга, пытаясь узнать, кто из них когда-то обижал их госпожу.  — Боги… — только и смогла протянуть молодая царевна, которую все еще держали на руках оставшиеся темные соблазнители.  — Так что случилось? Кто обидел тебя?  — Никто…       «Она не хочет мне говорить, чтобы я не расстраивался, — подумал Дюрневир. — Может, это я что-то сделал?»  — Ты устала… Давай так. Кивни, если да… Я в чем-то провинился? — спросил он, нависнув над своей госпожой огромным каменным изваянием. Подумав, Серана кивнула.       «Ну вот, а говорила, что никто!» — с горечью подумал дова и отправил Хаскилла разнимать мазкен. Тот устало вздохнул, попросил снабдить себя свитком экстренного телепорта (на всякий случай), но подчинился.  — Я сделал это недавно? — прогудел он. Серана кивнула. — Вчера? Позавчера? Сегодня?  — Нафига тебе книги, Дюрневир?  — Просвещаюсь…  — Дюрневир.  — Что?  — Почему ты опять делаешь какую-то фигню, не сказав мне ни слова?  — Я не хочу тебя беспокоить. Твой недуг…  — Да какого гнарла, Дюрневир?! — снова захныкала Серана. — Недуг, недуг, словно я целиком состою из собственной болезни!       Дракон пристыжено зарокотал.  — Заботливые все такие, прямо жуть! Никому из вас в голову не приходит, что я далеко не недееспособный инвалид, неважно, мания у меня или депрессия, — она вздохнула. — Дюрневир, я должна знать все, что происходит в моем царстве. Ведь ты определенно книги не для себя вытащил. Что ты задумал?       «Что сказать? Если она узнает, что я собираюсь отдать их Элдилу потому что обещал, она обидится на меня», — в панике размышлял дракон.  — Дюрневир?       «Атронаховы трусы, что делать? Может, сказать правду?.. Плохая идея. Она будет против, а сделать надо».  — Дружище… — прошептала она, бессильно развалившись на руках мазкен. Дракон вздохнул, зажмурился и выпалил:  — Я собирался отдать их Элдилу.  — А мне сказать об этом не пробовал?  — В смысле?..  — Отдавай на здоровье, мне этих книг не жалко. Просто скажи — какая религия не позволяет прийти ко мне и сказать, что ты собираешься сделать?  — Я не хочу тебя беспокоить. Я же знаю, что я противен тебе.  — Боги. Дюрневир… — вздохнула Серана.  — Отнесите госпожу в ее покои, — велел дракон своим преданным даэдра, и те послушно выполнили его приказ. Устало глядя в потолок, молодая царевна думала о многом, но самое главное — она решила, что скажет альтмеру.       Правду.       И сделает она это после того, как хорошенько отдохнет.