Сказка о магах, даэдра и островах

      Леса на границе владений Фолкрит и Вайтран всегда завораживали Люсию. Именно запах хвои, окружающий ее уже много лет, дарил ей это чувство дома и покоя. Вот и сейчас она гнала своего коня по дороге к своему поместью, и звонко стучали по немолодой уже брусчатке подковы; земля, которой она теперь по воле случая правит, осталась позади.       Конечно, было бы логично, если бы она осталась жить в Драконьем Пределе, но нет. Она не хотела бросать свой старый дом.       Уже подъезжая к нему, она увидела, что в окнах светло, из трубы валит дым, а из кухни пахнет свежим хлебом. Запахи родом из детства ошарашили ее, и Люсия замерла, даже не сразу поняв, что, судя по всему, кто-то вломился к ней в дом.       Очнувшись, она слезла с коня и зашла в поместье, забыв расседлать скакуна. Она не знала, чего ожидать, ведь придти к ней, да еще и так по-хозяйски начать печь хлеб, было просто некому. В самом тяжелом случае это могли быть Атис и Серана, но данмер остался в Вайтране, а новоиспеченная принцесса даэдра печкой пользоваться толком не умела. К чему ей, вампирше, был этот навык?       Внутри поместья не было разгрома. Все лежало на своих привычных местах, даже даэдрические артефакты были на том же месте, что и всегда. Люсия вздохнула. Это означало, что, по крайней мере, это не грабители. А раз так, то и Боги с ним, мало ли, какая нужда могла застать человека в дороге?       С большого обеденного стола в центре главного зала была стерта пыль, полы вымыты, постели перестелены. В камине привычно горел огонь, и в котелке уже что-то варилось. Дверь на кухню, что справа от главного зала, была прикрыта, и там кто-то возился с печкой, бурча какую-то песенку под нос. Люсия уверенным шагом направилась к странному гостю, чтобы, наконец, увидеть того человека, что так нагло ввалился к ней в дом, убрался и принялся что-то кашеварить.       Она открыла дверь на кухню и замерла, увидев у печи знакомую до боли фигуру. Та же осанка, те же движения, тот же голос, тот же фартук, который был призван защитить его пушистую шерсть от огня, ведь он так ею дорожил! Даже когда она стала совсем седая. Наглый, вломившийся к ней в дом каджит подкладывал в печь дрова, стоя к Люсии спиной, однако, когда он повернулся, сомнений никаких не осталось.  — Отец?.. — прошептала ярл, и каджит добродушно улыбнулся.  — Ай, как Люсия выросла, как похорошела! — промурчал он. — Каджит очень доволен и очень горд!  — Ты же погиб!  — Хе, когда в последний раз каджита останавливало такое досадное событие? — захихикал он. — Подумаешь, какое дело. Каджит ярлова хускарла обнимал, вот это была авантюра!       Он снял фартук, привычно повесил его на крючок и подошел к Люсии. Она все так же стояла в дверях, ошарашенно осматривая его.       «Откуда мне знать, что это — не происки даэдра?» — подумала она.  — Я так понимаю, ты пришел не просто так?  — Да, к сожалению, — кивнул Ка’Баша. — Каджит смотрел-смотрел на Люсию, расстраивался, опять смотрел… И пришел навестить. И спросить!  — Что спросить?  — А, каджит построил большой красивый дом. Еще два дома он купил. Тут жило много людей! Люсия, Серана, управительница Утгерд и хускарл каджита Райя. Почему Люсия теперь живет одна?       Ярл застыла истуканом.  — Может, потому что не хочет?  — Ай, нехорошо врать каджиту! Каджит лучше обманывать умеет, его не переврешь! — хихикнул он. — Люсия до сих пор печалится по Ка’Баше. Ка’Баша против.       Имперка молчала, глядя на отца.  — Каджита больше нет, и его больше никогда не будет. Люсия должна жить дальше, — улыбнулся он.  — Но у меня ничего не осталось, — ответила она, и голос ее дрогнул. — Никого не осталось.  — Каджит знает. Но каджит хочет, чтобы Люсия познакомилась с кем-нибудь еще!  — Люсия не хочет.  — Это потому, что она все еще печалится. Каджит видит это. Каджит знает, что Люсия не ходит в кладовую.       Ярл отвернулась, чтобы скрыть подступающие слезы. Она знала, что в кладовой лежала большая часть отцовского скарба, все, что он насобирал в своих вечных приключениях. Он всегда возвращался домой из своих странствий с чем-то, приправленным очередной историей, и теперь, когда его уже нет в живых, имперка не могла заставить себя хотя бы прикоснуться к его вещам.  — Пусть Люсия разберет весь тот хлам и хорошенько поплачет, — промурлыкал каджит. — А потом будет жить дальше.  — Люсия попробует, — дрожащим голосом прошептала она. Ка’Баша аккуратно коснулся пушистой лапой ее лица и повернул ее к себе.  — Кто ж от каджита слезы прячет? Он все понимает и знает, что плакать ни капельки не зазорно, — промурлыкал он, стирая одинокую слезу с щеки Люсии. Имперка не смогла ничего сказать, и поэтому она молча уткнулась носом в его плечо.  — Когда каджит придет в следующий раз, Люсия будет готова, — прошептала она.  — Каджит очень на это надеется, — ответил Ка’Баша.       Где-то за пределами ее покоев в Драконьем Пределе с громким звуком что-то разбилось, и Люсия рефлекторно подскочила на кровати. Она потерла глаза, проморгалась и осмотрелась, в некой досадой поняв, что это был всего лишь сон. Отец мертв. Она больше никогда его не увидит. Не будет больше ее поместье пахнуть хлебом, не будет его бесконечных историй.       Что это было? Происки даэдра? Или это ее усталое сознание пошутило над ней?       Ярл, вздохнула, села на кровати и задумалась, уставившись куда-то в пол. Даже если это была шутка даэдра, то какая разница? Довакин — если это был он — прав. Надо жить дальше. Взять себя в руки и хотя бы разобраться с наследством.       Она переоделась, кое-как пригладила волосы и вылезла из своих покоев. Один из стражников, охранявших вход в ее комнату, как оказалось, случайно разбил вазу, и при виде ярла виновато потупил взгляд.  — Расслабься, друг мой, она ничего не стоит, — успокоила его Люсия. — Сходи за служанкой, она скажет, куда деть осколки.  — Да, мой ярл!       Имперка улыбнулась и отправилась в главный зал Драконьего Предела, где стоял ее трон. Утро только-только занималось, однако ложиться спать она не хотела.       У нее было много дел.       Она оставила на троне записку от своего имени, что отправилась в свое поместье в Фолкрите, и покинула Вайтран, испытывая весьма противоречивые чувства. Будучи Предвестницей, она не боялась выходить на бой с саблезубами, троллями и великанами, но столько лет не могла разобрать отцовские вещи…       Было страшно обнажать свои слабые стороны. Даже перед собой же.       Добравшись до поместья, она расседлала коня, вошла внутрь и замерла перед входом в кладовую.  — Ну же, Люсия, давай. Тут никого нет. Если вдруг… Тебя никто не увидит. Ну давай. Ты сможешь.       Она вытянула руку и прикоснулась к ручке двери.  — Так, начало положено, — успокоила она себя. — Осталось всего ничего. Главное — начать.       Постояв в таком положении минут пять, она рывком открыла дверь и замерла. В кладовой было темно, поэтому Люсия взяла в спальне свечу и нерешительно вошла внутрь. Она не была тут с того дня, как ее отец в последний раз ушел из дома.       Имперка нерешительно прошлась между ящиками, сундуками и витринами, оглядывая все, что тут лежит. Ее взор пал на лежащий под стеклом топор. Подойдя к нему, она поставила свечу и взяла его в руки, осмотрев его со всех сторон, пытаясь вспомнить, откуда он все-таки взялся. Если он лежит здесь, значит, это не просто хрень, купленная когда-то у какого-то торговца. Отец коллекционировал исключительно памятный хлам.       Она провела рукой по лезвию топора и увидела выбитую на нем надпись: «Ка’Баше от ярла Балгруфа».       Топор владения Вайтран, значит. Она усмехнулась. Когда-то каджит начал свои подвиги именно с Вайтрана, он же привел к славе и саму Люсию.       Перед ее глазами возникло далекое воспоминание из детства. Вот ей десять лет, они с отцом тогда жили в палатке около городских стен, поскольку денег на нормальный дом не было. Как-то раз он пришел к ней, как обычно, с мешком припасов, денег и прочего, что могло сгодиться в хозяйстве, и среди прочего он принес ей этот топор. Он так и остался у нее, чтобы она смогла, в случае чего, защититься.       А через пару месяцев они переехали в Дом теплых ветров, что в Вайтране, и топор занял причитающееся ему место.       Рассматривая его, Люсия вдруг обнаружила, что улыбается и безмолвно плачет одновременно. Воспоминания о детстве и об отце были чем-то теплым, согревающим, и она уже начала жалеть, что столько времени не позволяла себе просто окунуться в них. Она положила топор на место и открыла стоящий рядом сундук. В нем лежали какие-то тряпки. Имперка взяла в руки одно из покрытых пылью одеяний и развернула его, пытаясь понять, что это такое.       В неброском, отделанном мехом платье она узнала мантию Архимага из Коллегии, которая была пожалована ее отцу.       Каджит принес его с уморительным рассказом об Архимаге и бедном после Талмора, которому приходилось спать под лестницей на сене, потому что Савос Арен не пожелал выделять ему отдельную спальню, поскольку ради этого ему бы пришлось подвинуть учеников или преподавателей. Уж не от этого ли в итоге талморец обозлился и попытался забрать какой-то артефакт себе?       Кстати, о талморцах. Следующей в сундуке лежала их мантия.       Люсия посмеялась, увидев ее. Каджит, принеся ее домой, клялся, что спер ее у спящего юстициара, когда был в посольстве.       Сложив все обратно в сундук, она развернулась и влезла в ящик. В его недрах лежали костяные фигурки, вырезанные Довакином когда-то давно от нечего делать. Хоркеры, мамонты, саблезубы, кривые человечки в странных позах россыпью лежали на дне ящика… Люсия копалась в нем, не замечая слез.       Когда-то давно эти фигурки служили ей игрушками. А вот эта лошадка была ее любимой.       Каджит сделал ее при ней, в кои-то веки сидя в вместе с ней в той самой палатке. Ей было далеко до какого-то изящества или хотя бы правдоподобия, но ярл помнила, что эта была первая ее игрушка за с тех пор, как погибли ее родители. Она помнила и то, как посмеивалась над ней Брейт, ведь у нее была красивая резная деревянная лошадка, не то, что у Люсии.       Как давно она не воспоминала о своем детстве, как давно не окуналась в теплые, согревающие душу воспоминания! Дни, когда еще жив был отец, а в поместье кипела жизнь, протянули к ней руки из прошлого, и объятия их пахли хлебом и нагретой землей; они были родом из того времени, когда дом сиял белоснежными, свежевыкрашенными стенами, а в огородике около него рос снежноягодник.       Еще жива была Утгерд Несломленная, придирчиво записывающая все, что она купила, сколько это стоило и сколько сена съедают лошади, жива Райя, а на медвежьей шкуре у камина лежит Серана, и она казалась юной Люсии такой высокой, такой странной и немного пугающей из-за сверкающих вампирских глаз.       А впереди еще много лет каджитских историй, его алхимических экспериментов и неожиданных гостей среди ночи, историй Дюрневира и хмурого молчания Одавинга. Дружба йорре и дова началась здесь, в этом доме, давным-давно.       Люсия и не заметила, как заплакала, прижимая к груди ту самую нелепую лошадку из кости.       Прошло два дня, и эти два дня имперка провела практически безвылазно в кладовой, разгребая все, что в ней лежало, вытирая пыль и прогоняя пауков. Среди прочего она нашла огромную связку ключей, на которой между «ключом от какой-то двери в каких-то руинах», как гласила записка на нем, и «ключом из кармана Ульфрика» она нашла ключи от Дома теплых ветров и от поместья «Высокий шпиль» в Солитьюде.       Если вайтранская «резиденция» Довакина отошла его хускарлу Лидии еще при его жизни, то что со Шпилем, было непонятно. Решив, что стоит наведаться туда, Люсия отправилась в путь, попутно заглянув в Вайтран на случай, если нужно что-то сделать. Прочитав несколько полученных писем и ответив на них, она с чистой совестью отправилась в Солитьюд.       Столица Скайрима встретила ее шумом рынка, угрюмыми взглядами стражников и любопытными — горожан. Уже все владение знало, что в Вайтране новый ярл, однако вживую ее увидеть никто, в общем-то, и не надеялся. Не обращая внимания на глазеющих зевак, имперка отправилась в сторону Синего дворца, к основному массиву жилых домов, и громко засмеялась, увидев, что и Шпиль, и Коллегия бардов раскрашены в нелепые цвета и разрисованы цветочками, среди которых притаились матерные слова.       Она помнила про войну отца со скайримскими бардами, но не думала, что один из ее результатов оставят в качестве памятника.       Подойдя ко входу в поместье, Люсия уткнулась носом в обугленную дверь и покачала головой. Ее подожгли те же барды, чтобы насолить Довакину. Получается, каджит с тех пор здесь не появлялся, и дом стоял заброшенным. Это ж сколько лет прошло? Если Люсии тогда было около одиннадцати… А сейчас ей за тридцать… Около двадцати лет дом стоял просто так?       Ярл вздохнула. Отец никогда не отличался большим запасом благоразумия, но купить дом, достать бардов и забросить его на двадцать лет? Уму непостижимо.       Она достала из кармана ключ и хотела уже открыть дверь, но ее окликнул стражник.  — Стой! Именем ярла, кто ты и почему пытаешься влезть в дом Довакина?  — Я — новый ярл Вайтрана и дочь Довакина. Теперь этот дом по праву мой, — она обернулась и продемонстрировала стражнику бумагу. — Я уже вступила в наследство во владении Фолкрит, и в кои-то веки добралась до Солитьюда.  — М-да, ну и дела, — он почесал затылок. — Что ж, зайди к управителю, он поможет оформить бумаги.  — Хорошо, — кивнула Люсия и все-таки открыла замок на входной двери.       Поместье внутри вполне ожидаемо было покрыто толстым слоем пыли. Люсия присвистнула. Она потратит весь день на то, чтобы отмыть все три этажа особняка. Дом был весьма в неприглядном виде — грязь, пауки, даже одно из окон было разбито. Ярл задумчиво цокнула языком, изучая его. Судя по всему, кто-то кинул в него с улицы камень, причем относительно недавно.       Люсия медленно шла по дому, осматривая его. Она ведь ни разу не была в нем. Вся ее жизнь прошла во владении Фолкрит или в Вайтран. Ярл не знала, как выглядело поместье в лучшие свои годы, и могла лишь предполагать, насколько ярким был вон тот выцветший узор, и где висела вот эта рухнувшая полка.       На третьем этаже послышался какой-то шорох. Люсия насторожилась. Положив руку на рукоять меча, она стала медленно подниматься наверх, прислушиваясь, но никаких звуков не последовало. Поднявшись на третий этаж, ярл стала обследовать комнату, и уже подумала, что ей показалось, но из шкафа стал доноситься звук какой-то с трудом скрываемой возни.       Люсия обнажила меч, осторожно приблизилась к нему и дернула дверцы на себя, однако увидев, кто в нем сидит, она вздохнула и спрятала оружие в ножны. В шкафу прятались две девочки примерно десяти лет.  — Вылезайте, — повелела она, и они угрюмо повиновались. Усадив обеих на скамью, Люсия села перед ними. — Вас не учили, что по чужим домам лазить нехорошо?  — Мы знаем… Просто… Этот дом стоял заброшенным… А нам было очень холодно…  — Вы не здешние? Откуда вы?  — Мы… Ну… Местные, — одна из девочек потупила взгляд. — Но дома у нас нет.  — Он был, но теперь нету, — ответила вторая.  — И куда ж он делся?  — Когда мама умерла, тетка нас выгнала. Сказала «идите в сиротский приют, мне вас не прокормить». А мы не хотим в приют!  — А что, лучше побираться и жить в заброшенном доме? — усмехнулась ярл, и девочки поникли. — Ладно, ладно, что сделано, то сделано. Зовут-то вас как?  — Я Вольха, а это Валинка, — ответила одна из них. — Мы близняшки.  — Ладно, Вольха и Валинка, давайте договоримся так. Сейчас мы пойдем в таверну и вы поедите. Потом вы поможете мне здесь прибраться. Как закончим, переедете ко мне.  — Переедем? В смысле?.. — не поняла Валинка. — Вы… Вы хотите взять нас к себе?  — А что, вас это смущает? — улыбнулась ярл. — Я вам не нравлюсь?  — Нет… То есть нравитесь! Просто… А где Вы живете?  — Мой дом стоит на границе владений Фолкрит и Вайтран. Плюс теперь Драконий Предел тоже мой.  — Так… Вы… Ты новый ярл Вайтрана! — вскрикнула Вольха. — Но почему Вы… ты… нам помогаешь?  — Я сама сирота, девочка, и меня когда-то давно точно так же выгнали на мороз, — с легкой грустинкой усмехнулась Люсия. — И я здесь только потому, что одна добрая душа подобрала меня и воспитала как свое дитя.