Эрагон: другая история

Следующая неделя была для меня сущим адом. Я чувствовала боль погибших драконов, а через них страдания их Всадников. Всё время, пока я сходила с ума от страданий и своих, и чужих, Эрагон заботился обо мне. Пару раз он пытался взять на себя эту участь, но Эсмира доходчиво объяснила ему, что этого делать не стоит. Через некоторое время боль ослабла, а потом и вовсе пропала. Впервые за долгие семь дней я смогла встать и пройтись по пещере. Когда я проснулась, Эрагон сидел около костра и о чём-то беседовал с драконами. Тихонько подкравшись, я положила эльфу руки на плечи, от чего он вздрогнул. — Доброе утро! — бодро произнесла я. — Скорее уж, добрый вечер, — усмехнулся Эрагон. — Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно! — улыбнулась я. Но взглянув на эльфа, я перестала улыбаться. Эрагон осунулся, а под глазами залегли тени, — Ты вообще спал?! — Вот обо мне тебе следует волноваться в последнюю очередь, — фыркнул он. Я устало вздохнула, отлично понимая, что за эту неделю он нормально не спал ни разу. — Сколько? — Кейт, не кипятись. Со мной всё нармаааальнааа, — последние слова он выговорил нечётко, потому что широко зевнул. — Это, по-твоему, нормально? Быстро пошёл спать! — строго сказала я. — Но я …., — начал было он, но я его перебила: — Живо я сказала! — Ладно. Ладно. Ушёл, — он демонстративно поднялся и подошёл Бид-Дауму. Дракон ласково фыркнул и приглашающе расправил крыло. Эрагон улёгся на свой плащ, положив под голову походный рюкзак. — И только попробуй встать до завтрашнего утра! — с наигранной угрозой произнесла я. Тихое сопение стало мне ответом. Я подняла взгляд к небу. Эрагон был прав, сейчас действительно был вечер. Когда я выглянула из пещеры, моему взору открылась прекрасная картина: впереди расстилалось бескрайнее зелёное море, освещаемое лунным светом. Слева и справа от пещеры возвышались горные вершины Спайна. Про эти горы в народе ходит много легенд и преданий. Люди боятся этих гор, а всё потому, что человек любит держать ситуацию под контролем, управлять природой. А в горах это невозможно. Либо живёшь по законам Матери Природы, либо смерть. Я никогда не понимала людей. Как можно вырубать леса для постройки деревень? Ведь можно попросить, и природа поможет тебе. Увы, это понимают только эльфы и Всадники. Я села на холодный каменный пол пещеры, подтянула колени к груди и посмотрела в бескрайнее синее небо. Слишком много всего произошло за эти дни. Падение Ордена Всадников. Не стану врать и говорить, что скорблю по ним. Как бы жестоко это не звучало, сами виноваты. Знаков было предостаточно, да и я предупреждала. Скажите, что я бездушная тварь? Может, да, а может, нет. Мы, Первородные, стоим вне времени и должны идти вперёд, несмотря ни на что. Единственные, кого я по-настоящему оплакивала — это драконы и несколько Всадников из Совета. Они видели, что творится с Гальбаториксом, пытались предупредить остальных, но их никто не слушал. Неожиданно мир поплыл, картинка смазалась, и перед моим взором возникло видение: На краю поляны лежит золотой дракон. Распластав по земле уставшие крылья, он тяжело дышит. Было видно, что ящер преодолел огромное расстояние и очень измотан. Но вдруг дракон вздрагивает всем телом от сильной боли и взмахивая крыльями и хвостом, страшно рычит. — Глаэдр, успокойся! — строго говорит седовласый эльф. Дракон повинуется его приказу и доверчиво прижимается огромной головой к говорившему. Эльф кладёт руку на морду дракона и ласково произносит: — Потерпи немного, малыш. Скоро всё закончится. Этот голос. Я думала, что больше его никогда не услышу. В памяти тут же всплыло воспоминание: молодой эльф стоит посреди поляны и держит на руках маленького дракончика. — Здравствуй, дитя. Как твоё имя? — ласково произносит рыжеволосая девушка. — Моё имя Оромис. — Приветствую, Оромис-финиарель, от ныне я твой наставник. Моё имя Кейтнис. Можешь звать меня Эбритхиль или Учитель. Ты всё понял? — Да, Эбритхиль. — Как ты назовёшь своего дракона? — Глаэдр. — Хорошее имя. Я думаю, ему понравится, — улыбнулась я. На этом видение закончилось. Я потёрла виски и посмотрела в ночное небо. Надо было всё хорошенько обдумать. Значит, Оромис и Глаэдр живы. Значит, мы не одни.

***

Пустота. Нет никого на мили вокруг. Одна. Я совершенно одна. Как и всегда. Знакомый, леденящий кровь хохот раздаётся над головой. — Теперь ты не такая смелая, Учитель? — издевательски произносит Гальбаторикс. — Что тебе нужно? — проговорила я, чеканя каждое слово. — Ничего особого. Просто поговорить. — Мне не о чем с тобой разговаривать! — Да что ты? Скажи мне, Эсмира крепко спит вот уже который день, не так ли? Я фыркнула, показывая, что не собираюсь ничего говорить. — Можешь не отвечать. Всё равно я знаю ответ. И он положительный. Тебя, наверное, терзает вопрос, почему. Я отвечу: потому что когти и шипы Шрюкна были смазаны ядом, убивающим медленно и мучительно. Твой дракон оказался сильнее, чем я думал, но и ему осталось не больше недели. Я была обескуражена. С одной стороны, у меня не было никаких оснований верить ему, но с другой — это было похоже на правду. Она действительно начала быстро уставать и много спать. А что, если...... Стоп! Это же Гальбаторикс, ему нельзя верить! Этот лгун просто мне зубы заговаривает, знает ведь, что для Эсмиры я сделаю всё возможное. С трудом, но мне всё-таки удалось отогнать мысли о его правоте: — Ты лжёшь! Я чувствую это! — Я знал, что ты так скажешь, — он ухмыльнулся. — Поэтому даю тебе время удостовериться самой в моей правоте. А пока давай перейдём к цели моего визита: предлагаю заключить сделку. Я даю тебе противоядие для Эсмиры, а ты говоришь мне Имя Имён. Как тебе такой обмен? — Мой дракон жив и здоров! Я никогда не подвергну Алагейзию такой опасности. Гальбаторикс расхохотался: — Весьма глупо с твоей стороны. Что тебе эта Алагейзия? Мы оба знаем, что стране нужен правитель с твёрдой рукой. — Безусловно, — согласилась я, — Но не такой тиран, как ты! — У тебя есть кандидатура получше? Итак, твой ответ? — Нет. Нет и ещё раз нет! — У тебя есть два дня, чтобы принять правильное решение. Только два дня! Я вздрогнула и проснулась. Страх за жизнь родного существа закрался в душу. Что, если Гальбаторикс говорит правду? Что тогда делать? Но ведь Эсмира сказала бы, что ей плохо. Я усмехнулась. В памяти всплыл случай, когда она промолчала: В тот день мы должны были сдавать экзамен Эрагону по воздушному бою. Учитель хотел проверить, чему мы научились за первый год обучения. Я предложила Эсмире работать по отдельности: разъединить Учителя и его дракона, тогда Эсмира дралась бы с Бид-Даумом, а я, соответственно, с его Всадником. Но мой дракон был категорически против. Она хотела работать в команде, слив свои сознания воедино, как настоящие Дракон и Всадник. Мне не хотелось делать это, потому что недавно я потеряла близкого друга. Самое страшное было то, что в момент смерти наши сознания были объединены. Весь его страх, ужас и боль я ощутила, как свои. Я просто боялась пережить это вновь, но Эсмире я не сказала об этом, только Бид-Дауму. Я верила чужому дракону больше, чем своему. Странно, неправда ли? Но мы были связаны духовно, нам не нужны были слова, чтобы описать состояние друг друга. Свои воспоминания мне удалось скрыть, а вот чувства — нет. Эсмира почувствовала мой страх перед объединением и подумала, что я просто боюсь сражаться. — «Ты что, боишься драться?!» — спросила она насмешливо. Я не захотела отвечать. Она приняла молчание за согласие. — «Что это за Всадник, если он боится тренировочного сражения?» — я вновь промолчала. Но потом моя дракониха допустила роковую ошибку: «Зачем мне такой Всадник? Уж лучше мне стать диким драконом, чем иметь такую сестру!». Эти слова очень сильно задели меня. Больше всего на свете я боялась стать ненужной. Ярость и обида взыграли в моей душе, не давая ясно мыслить: — «Если я тебе не нужна, так проваливай отсюда!». Дракониха очень удивилась моим словам, пыталась образумить меня, но я была непреклонна. Ей ничего не оставалось делать, кроме как послушаться приказа. Эсмира, обиженно рыкнув, взлетела и унеслась в неизвестном направлении. Я круто развернулась и побежала к себе домой, слёзы лились из моих глаз. Экзамен должен был начаться через час. Прошло достаточно много времени, а я сидела и тихо плакала у себя дома. Я винила во всём себя, в своих страхах, в том, что обидела родное существо. Когда солнце начало клониться к закату, раздался стук в дверь. Я не двинулась с места, надеясь, что он подумает, что нас нет дома и уйдёт. Но он не уходил. Стук раздался ещё раз, а потом ещё и ещё. Наконец Учителю надоело вежливо стучаться и он выбил запертую дверь заклинанием. Она с грохотом распахнулась, и на пороге появился не на шутку встревоженный и немного раздражённый Эрагон. — Кейтнис! Я знаю, что ты здесь! Я не ответила, лишь сильнее притянула колени к груди и вжалась в стенку. Послышались торопливые шаги, и он зашёл в комнату, в которой находилась я. Взгляд изумрудных глаз осмотрел всю комнату и остановился на мне. Эрагон сделал пару уверенных шагов и замер, услышав тихие всхлипы. Он остановился в нерешительности. Потом, видимо, взвесив все «за» и «против», подошёл ко мне и сел рядом. — Кейтнис, что случилось? — задал вполне логичный вопрос Учитель, — Почему вы не пришли на экзамен? И где Эсмира? Я вздохнула, стараясь выровнять дыхание и подавить очередной всхлип. Эрагон, видя, что я не отвечаю, обнял меня за плечи и притянул к себе, давая возможность выплакаться и в конечном итоге выговориться. Эльф обладал поистине железными нервами и ангельским терпением, иначе он уже либо сам застрелился, либо нас застрелил. Дело в том, что мы обладали жуткими характерами, и чтобы найти общий язык с нами, ему потребовалось угробить почти год. Вот и в этот раз он сидел и ждал, когда я расскажу ему, что же произошло. Но вот только времени до заката у нас было очень мало (всего пара часов), а найти пропавшего дракона (причём довольно маленького) при полной темноте было практически невозможно. Поэтому Бид-Даум решил облегчить своему Всаднику задачу. Как я уже говорила, мне всегда было легче общаться с драконами, чем с людьми, поэтому он осторожно коснулся моего сознания и спросил: — «Птенчик, обычно я не лезу не в своё дело, но до заката осталось пара часов. Мы должны знать, что случилось с Эсмирой, и если она пропала, найти её до наступления темноты. Ты же не хочешь, чтобы она ночевала в лесу?» — «А если я не хочу её найти?! Если мне хочется, чтобы она провела ночь в лесу — может, это прочистит ей голову, и она одумается?!» — «Я не буду разбираться и пытаться вас понять. Это слишком сложно для уже немолодого дракона. Лишь спрошу: а что ты будешь делать, если она там пострадает? Неужели твоя обида так велика, что ты желаешь самому дорогому существу на свете провести ночь в тёмном холодном лесу в одиночестве?» Я задумалась, чего же я хочу. Нет, я не желала ей смерти. В моей жизни и так было слишком много горя, ещё одно мне не нужно. Тогда чего? Подумав некоторое время, я пришла к простой и понятной на первый взгляд истине: — «Я не желаю ей ни горя, ни смерти, ни боли. Я лишь хочу, чтобы она испытала то, через что когда-то прошла я». — «И что же это?» — «Одиночество. Когда весь мир отвернулся от тебя, когда лучший друг воткнул нож в спину, когда всем на тебя плевать, когда ты никому не нужен. Я прошла через это, теперь её черёд». Эрагон, слышавший весь разговор, вздрогнул и задался вопросом: — «Сколько же лет моей подруге и по совместительству ученице?» — старому эльфу казалось, что я намного старше него (он даже не представлял, насколько был близок к истине). Но больше всего его поразило то, что я желала страданий (пусть и душевных, но всё же страданий) своей сестре по духу, своему родному существу. Бид-Даум был обескуражен ответом не меньше его Всадника, но понимал, что кричать на Кейтнис бесполезно, это только усугубит ситуацию и разорвёт тот хрупкий мостик доверия, что они с Эрагоном так долго выстраивали. — «Но почему? Когда мы заключали договор с эльфами, то подразумевали, что Всадник и Дракон будут жить душа в душу и никогда не ссориться» — «Я — первый Шуртугал, которому удалось разругаться со своим драконом на пустом месте!» — горько усмехнулась я. — «Но зато тебе удалось сделать невозможное — открыть вторую сущность*...... Ну?» «Я хочу, чтобы она прошла через это, потому что хочу быть уверенной в том, что она никогда не предаст, не отвернётся, не воткнёт нож в спину, не откажется от меня. Если она преодолеет это испытание, она никогда не заставит меня пройти через это ещё раз» — Кейтнис, — вмешался Эрагон в наш разговор, — С чего ты взяла, что она собирается тебя предать? — произнёс он удивлённо. — Горький опыт. — нехотя ответила я. — Эсмира — твоя сестра по духу. Она никогда тебя не предаст, — твёрдо проговорил эльф, — Как и мы. — закончил он тихо. Продолжение следует