Ладонями касаясь света звезд...

В полной тишине они возвращались к машине. Ева ругала себя за несдержанность: «Какая же я дура! Зачем я его притащила к этому выломанному ограждению? Ведь клялась же – никому и никогда не показывать свое любимое место! Сидела бы там одна, свесив ноги, и любовалась высотой… Нет, решила произвести эффект! Еще не хватало, чтобы он свалился с этой чертовой стены!» И все же она мысленно возвращалась к тем минутам, когда длились их объятия. Огромные и такие горячие ладони… Его грудь вздымается, и отчетливо слышно испуганное биение сердца, и перед глазами трогательная ямочка между чуть выпирающих ключиц. Пряди волос, с которыми играет ветер… Как страшно было поднять глаза выше, чтобы увидеть его губы так близко! Как тяжело было… не сметь их коснуться! Снова трепещет внутри, а рукам холодно до боли. Так и хочется приложить их к пылающим щекам, чтобы хоть как-то согреть. Майкл шел рядом и краем глаза наблюдал за Евой: «Интересно, о чем она думает? Маленький смешной цыпленок! Как она хмурит бровки: наверное, ругает себя за излишнюю пылкость в мой адрес. А ведь у нее и в мыслях не было, что она смертельно рисковала, ведь если бы я сорвался вниз, то утащил бы ее за собой… Почему все так сложно? Уверен: она также хочет послать все к черту и завалиться на прохладные простыни в номере ближайшего отеля!» Он улыбнулся и опять незаметно посмотрел на девушку. Осколком айсберга, чудом попавшим в Гольфстрим, чтобы растаять в горячем потоке, его сердце обволакивала теплая струящаяся нежность. Он бы многое отдал за те мгновения и то объятие на головокружительной высоте, снова почувствовать ее, такую испуганную, в своих руках. Молча, они сели в машину. Наконец, Ева решила нарушить неловкую тишину: - Предлагаю что-нибудь съесть. Ты голоден? – она смотрела на дорогу, словно обращалась в пустоту. - Немного… «Я бы съел тебя, моя девочка! Полил клубничным сиропом или… все! На-ча-лось! Ненадолго же тебя хватило! Приступ романтики вылечен сладкими фантазиями постельного гурмана! Какая же ты задница, Джексон!» - Но у меня есть условие, – Майкл постарался ответить ей точно в тон, таким же равнодушным голосом, глядя на неторопливо ползший навстречу асфальт, бескомпромиссно отделявший город от моря, цвета молодого топаза. - Не волнуйся, там ты будешь в полной безопасности, я тебе обещаю, – в ее голосе появились более мягкие нотки. - Я не об этом. Мужчине показалось, что машина слегка притормозила. - Тогда о чем? Немного помедлив, пристально глядя на Еву, Майкл ответил: - Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза и сказала, что все в порядке! - Я в порядке, Майкл! Правда… В полном порядке! – повернувшись к нему, улыбнулась она. Он удовлетворенно кивнул в ответ и, сложив руки на груди, расслабленно откинулся на спинку кресла. «Прекрасно! А теперь в отель, и, желательно, номер для молодоженов! Вот черт! Надо подумать о чем-то другом!.. Интересно, где Стэнли? Где был этот увалень, когда я так красиво кричал с высоты? Почему он не бросился меня спасать, как мой сладкий цыпленок? Все! Решено! Завтра уволю его и предложу место своего личного телохранителя моему маленькому синеглазому ангелу! Вау! Вот это мысль! Черт, будет так прекрасно! Она бы трепетно хранила мое тело, а особенно его самую «героическую» часть, в своей «крохотной потайной комнатке»…» Дальше его мысли пошли в полный разнос, и он уже не мог сдержать хохота над причудами своей бурной фантазии. - Майкл?! – Ева смотрела на него так удивленно, что ему стало неловко. Он кое-как успокоился и пробормотал: - Все же было бы весело, если б я свалился! - Еще веселее было бы, если бы мы свалились вдвоем! Через миг салон машины наполнился громким и заразительным смехом. Мини Купер свернул в одну из узких улочек и остановился прямо на тротуаре перед массивной дубовой дверью. - Пойдем? Мы приехали. Джексон вышел из машины и с любопытством осматривал каменную расщелину между домами. Не упуская возможность сделать то, что представлял себе так давно, он раскинул в стороны руки… но, увы, не смог коснуться противоположных домов даже кончиками пальцев. С сожалением он все же потрогал теплые камни ладонью и прислонился к стене щекой: - Такие теплые… Такие старые… Девушке вдруг захотелось сделать то же самое, а почему нет? Она обожала дом, в котором бесчисленные поколения семьи Цирониди рождались, проживали свой век и уходили на покой, оставляя на земле продолжателей древнего рода. Она была благодарна своему дому за все: за спокойствие, царившее здесь всегда, за любовь, которая наполняла его по самую крышу, и за возможность возвращаться в огромную и дружную семью. Ева прижалась спиной к стене и потрогала пальцами ее камни. Почему она не делала такого раньше? Это очень приятно – отдавать частичку души любимейшему месту на земле! - Спасибо тебе, – она повернула голову и попала в плен глаз цвета горького расплавленного шоколада. От его взгляда было невозможно оторваться: Ева словно вязла в нем, чувствуя, как воздух вокруг пылает и вибрирует. - За что? – он также приник к стене спиной и, вскинув голову, посмотрел в пронзительное синее небо. – Дома – такие же зеркала… В них живут души умерших жителей. И чем старше дом, тем насыщенней и осязаемей его энергия. Знаешь, я думаю так: что бы ни случилось, древние дома наполнены особенным добром и теплом… Согласна? Она, молча, покачала головой, соглашаясь с его словами. Майкл был так близко, что Ева слышала его дыхание, ровное и спокойное. Его бархатный и тихий голос умиротворял и завораживал. Девушке очень хотелось дотронуться до его большой ладони: она чувствовала ее тепло. Повернувшись и всмотревшись в лицо Евы, он прошептал одними губами: - У тебя глаза цвета неба… - и, чуть подумав, добавил, - наверное, я опять сказал банальность? - Увы… - ответила девушка с улыбкой и чуть дрогнувшим от смущения голосом. - Но мне нравится! Тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, Ева побежала к дверям: - Пойдем, а то я умру от голода… Еще мгновение Майкл продолжал смотреть ей вслед, а потом пошел за ней. Массивная дверь поддалась на удивление легко, и Джексон сразу попал на уютную кухню, в которой хлопотали две женщины средних лет. Увидев их на пороге, они загомонили, всплескивая от радости руками, перебивая друг друга. Ева перебросилась с ними парой фраз на греческом языке и, повернувшись к Майклу, сказала: - Не пугайся, сейчас пойдем по катакомбам… Он шел, чуть согнувшись и втянув голову в плечи. Низкий потолок в кладовых, через которые они проходили, превращал их в таинственные подземелья. Каменные, чуть сырые стены, тусклые лампы и прохлада окружали полочки и стеллажи, уставленные банками, горшками, корзинами и всякой всячиной. Наконец, Ева толкнула очередную дверь, и они оказались перед кованой винтовой лестницей, ведшей наверх. Поднявшись, они попали в небольшой уютный зал. Стол, сервированный на двоих, был накрыт белоснежной скатертью. Вазочка с милыми фиалками украшала его центр. Тяжелые шторы почти прикрывали окно, но непоседа-ветерок все равно проникал в комнату, чтобы поиграть с тюлевой занавеской. Его дуновение коснулось и нежных лепестков фиалок, и уголка скатерти на столе – точно зал поприветствовал вошедших, склоняясь перед ними в глубоком реверансе. Массивные дубовые кресла с бархатной малиновой обшивкой выглядели самым уютным местом на земле. Так хотелось расслабиться в них, перекинув ногу через подлокотник, и качать ею в воздухе, поглядывая в окно. Майкл в нерешительности стоял у порога. Девушка с улыбкой смотрела, как он оглядывается по сторонам. - Проходи, устраивайся, как тебе удобно. Что ты будешь есть? - Где мы, Ева? – настороженно и очень тихо. - В нашем ресторанчике. Мамино детище – «Эдем». Видимо, задумка была такая: если я Ева, то это все… Рай. Обхохочешься! – она тихо засмеялась, прикрыв лицо ладонями. - Ничего смешного! Тут действительно очень красиво – мне нравится! - Так что ты будешь? - Мне все равно, пусть будут курица и овощи. И можно воду с лимоном? - По губам скользнула мальчишеская озорная улыбка. - Не скучай, я скоро вернусь,- Ева побежала по лестнице обратно на кухню.