Ладонями касаясь света звезд...

Майкл ждал ее у выхода. Он любовался подсветкой, включенной по всей территории музея. Искусно спрятанные прожектора освещали руины, выхватывая из темноты стены и сливаясь торжественным аккордом со светотенями. Черное небо казалось пустым – звезды померкли от яркости вокруг. Лишь любопытная луна настороженно зависла над горами, не решаясь продолжить свой путь. Внезапный порыв ветра принес с собой странный могильный холод, и в полной тишине Джексон ясно услышал чей-то шепот: «Только одна ночь… Навсегда…» Он поежился и обнял себя за плечи: «Что за дрянь тут происходит? Неужели древние духи решили испугать меня? Или они просто хотят предостеречь от какого-то неверного шага? Странное место и странная девушка! Она точно покрыта невидимой ледяной скорлупой, как заколдованная принцесса… Мистер Джексон, ты же не против поиграть в принца?» Ева почти неслышно подошла к нему и встала рядом. - Очень красиво, правда? – Его тихий, немного детский голос вызвал у нее улыбку. - Это то, что сделали люди. Истории тут нет, Майкл, – она в недоумении повела плечами. – Они погубили настоящий Кносс: залили его цементом, хотели воссоздать прошлое. На мой взгляд, их идея была утопией! - Ты очень резка… - Он чуть прищурился и добавил. – Иногда люди хотят из хорошего сделать лучшее, превзойти самих себя. Правда… - Не всегда удачно! – перебила его девушка и пошла вперед. - Ева! – окликнул ее Майкл. – Кто «он»? Тот, кто никогда не ошибается? Она остановилась и медленно обернулась. Несколько секунд девушка пристально смотрела ему в лицо, а потом словно сломалась, потупив взгляд. И вновь этот жест, говорящий о замешательстве и задумчивости таинственной греческой принцессы: ее ладонь скользит по шее и плечу, заставляя Майкла забыть о следующем вдохе. Наконец, она тихо бросила в ответ: «Никто…» Молча, они добрели до временного ограждения, за которыми продолжались раскопки. Услышав их шаги, Лео выбрался наверх. - Ну как, мистер Джексон? Вам понравился лабиринт Минотавра? - он торопливо отряхнул комбинезон, покрытый пылью с песком, и, смущенно улыбаясь, добавил: – Простите, тут очень грязно... - Здесь прекрасное место! Я счастлив, что мне удалось побывать в этом музее! Правда, счастлив! Спасибо, Лео. – Майкл обнял парня, легко похлопав его по спине. Юноша был так тронут, что в его глазах блеснули слезы - Что вы! Не стоит благодарности… – пробормотал он в ответ, пряча влажный взгляд. - Нам пора, проводи нас к выходу, - голос Евы, глухой и тихий. - Ой, я едва не забыл! Звонил Коста: они перешли к Ираклиону, и катер ждет мистера Джексона у причала «Посейдона»,- спохватился парень. – Ева, ты останешься у Берты или вернешься домой, в Ретимно? - Домой… - она ответила, словно эхо. – Пойдемте, мистер Джексон. Она торопливо пошла к центральным воротам. Та же пружинящая походка и кудряшки, ласкающие загорелые плечи. Но что-то изменилось в ее облике: она была явно подавлена и расстроена, словно ее уверенность в себе потухла вместе с огнями подземелья Кносского дворца. Мужчины несколько мгновений смотрели ей вслед, а потом Майкл протянул руку, прощаясь: - Рад знакомству, Лео. Спасибо за все… Парень ответил на рукопожатие и чуть дольше положенного задержал ладонь Майкла. - Мистер Джексон, можно я задам вам один вопрос? - Его взгляд наполнен печалью. - Она зажигала огни? - Это что-то меняет? - Майклу стало не по себе. Довольно резко отвечая вопросом на вопрос, он старался не выдать своей растерянности. Какая-то тайна витала в воздухе. Неуловимая, но осязаемая достаточно явно. Они что-то скрывали от него… и, видимо, друг от друга тоже. – Хотя не отвечайте, я и так все понял, – тихо сказал Лео. - Прощайте, мистер Джексон, благословят вас Боги… Опять тишина в машине, как следующая точка отсчета в новом витке событий. Вязкая и гнетущая, она миксуется с воздухом, как реально существующая субстанция, затрудняя дыхание. Не оттого, что нечего сказать друг другу. Наоборот… Мысли перемешивались с придуманными фразами, как разноцветные бусины и невозможно было выбрать самую ценную и единственную. Поток вопросов и неизбежность того, что ответы он вряд ли услышит. Или услышит, но не то, что ожидает. А вдруг в ее словах будет ложь? Липкая и зыбкая, как трясина… Майкл чувствовал некий секрет, который, словно цепями, сковал Еву. Она хочет выбраться, разорвать оковы, робко дразня его своей нежностью и невинностью. Какое-то наитие подсказывало, что огненная, клокочущая лава, изнывающая без свободы, внутри хрупкой девушки рвется на простор. И этому сгустку нужно только помочь – расплавить ледяную корку, согревая своим дыханием и прикосновениями. Майкл сходил с ума, чувствуя ее рядом и так далеко одновременно. То, что случилось в подземелье Кносса, он уже повторил в своей памяти с десяток раз. Стоило только представить ее смущение и испуганный взмах ресниц в ответ на более смелые ласки, его тотчас охватывало дикое возбуждение. Дыхание становилось прерывистым и тяжелым. Скрывая волнение, он отвернулся к окну. <i>«Что за дерьмо со мной творится? Эта малышка точно околдовала меня – я могу думать только о двух вещах: о своем члене и том, что находится у нее между ног! Черт! Я уверен – там нет ничего горизонтального и аномального! Все вертикально, как у любой другой! Но у меня встает только оттого, что я ощущаю ее дыхание рядом! Это невыносимо! Нужно сосредоточиться и подумать о чем-то другом… Вау! Она еще и девственница! Этот нюанс просто прекрасен! И, похоже, мой цыпленочек вкладывает в ритуал под названием «проводы невинности» очень глубокий смысл. В самый ответственный момент должны обязательно присутствовать неизменные атрибуты романтичности в виде свечек-розочек-шампанского-клубники. Это просто необходимо! О, мой Бог, Джексон! Почему ты вечно создаешь себе невероятные трудности, потом их долго, упорно преодолеваешь и, взгромоздив свой зад на почетный пьедестал, начинаешь безумно скучать и жалеть себя? Хотя, с другой стороны, тогда бы ты не добился всех регалий и твой дом бы не превратился в алтарь в честь себя, любимого!»<i> Рассеянно провожая взглядом смазанные в движении огни, ему казалось, что в отражении стекла он вновь видит Еву. Вот она откидывает голову назад, а он скользит кончиком языка по нежной шее, ощущая, как ее пальцы перебирают его волосы и ласкают плечи. Он почти слышит ее стон, тихий, но такой зовущий, и его снова начинает колотить. Желание трогать ее тело, охватывает с новой силой. Майкл давно уже не испытывал такого – он хотел отдавать… Просто купать синеглазую девчонку в своей любви и нежности, ничего не прося и не ожидая взамен. Как будто в нем прорвало что-то: самые лучшие чувства, похороненные под эгоизмом и самовлюбленностью, избалованностью женским вниманием и вседозволенностью. Ему было стыдно признаться в этом даже самому себе. Он едва сдерживался, чтобы не посадить девушку себе на колени и не уткнуться лицом в ее волосы, как голодная псина в колени хозяина. А потом, вдоволь надышавшись ее теплом и запахом, прильнуть к пухлым и желанным губам, растворяясь во вкусе малины до дрожи в коленях, как у прыщавого малолетки на первом свидании.