Ладонями касаясь света звезд...

Плечи Евы сотрясались от рыданий, которые сдавливали грудь и не приносили облегчения. Она вытирала слезы, но поток солено-горькой влаги, казалось, был неиссякаем. Девушка даже не услышала шаги Майкла, приглушенные прохладным песком. От его голоса она испуганно вздрогнула и подняла голову. - Ева… Прости меня. Как бы он хотел просто нажать сочетание клавиш «Ctrl+Z» и отменить свое последнее действие в реальности. Почувствовать себя хоть на миг управляемым героем компьютерной игры, за которого можно дистанционно принять решение. Джексон ненавидел признавать свою вину или поражение! Сам факт того, что его действия и решения могут быть неправильными – приводил в бешенство. Иногда он его тщательно скрывал под натянутой, ничего не выражающей улыбкой, а порой обрушивал весь гнев на находившихся рядом людей и разносил в дрова помещение, где находился. Последнее было крайне редко… Свидетели – только самые близкие люди. И вот сейчас, глядя, как вздрагивают плечи девушки в темноте, он чувствовал почти физическую боль в солнечном сплетении: это его слова и насмешки – причина ее слез! Чуть помедлив, он все же решился сесть рядом: - Мне очень жаль, малыш… Прости меня. - За что? – он увидел ее заплаканное лицо, и едва проглотил ком, подкативший к горлу. – Все в порядке. Прости меня ты, я не должна была… Прости… Она торопливо вытирала слезы, заставляя себя улыбнуться. Майкл обнял ее за талию и притянул к себе, удобно устроив между раскинутых в стороны ног. Крепко обнимая, чуть покачиваясь из стороны в сторону, он с наслаждением все теснее прижимался к ее спине. Согревал ее своим теплом, залечивал и заглушал боль в ее душе. Он пытался вернуть ее, блуждающую в отголосках слез, обратно, в мир, где заботливая луна поет колыбельную звездам на небосводе под аккомпанемент шелестящего ленивого прибоя. - Маленькая… Девочка моя… Сколько же тебе пришлось пережить, Ева? Она улыбалась в темноту, чувствуя, как по телу разливается безмятежность. Спокойствие, которое давали его огромные ладони, струилось волшебным бальзамом по изорванной в клочья душе. По коже бежали мурашки от его дыхания в затылок, когда, беспорядочно чередуя легкие поцелуи со словами, он шептал: «Прости… прости… прости…» Забывшись, она расслабленно откинула голову назад, на его плечо, доверчиво и кротко. Его сводила с ума ее мягкость и покорность, изгиб нежной шеи, трепетные губы и прикрытые глаза. Тень от длинных ресниц в лунном свете скользила по щеке, еще влажной от слез. Она была в его руках – податлива и безвольно доступна. Она приняла решение, и в его власти довести все до логического конца. Заставить раскрыться полностью, вырваться из ледяного кокона, стать настоящей женщиной в его руках: страстной, манящей, требующей не просто банального соития, а взывающей к таким откровенным ласкам, что, когда, наконец, ему позволят войти в это огненное от вожделения тело, он будет готов умереть от счастья, разлетаясь на атомы в ослепительном оргазме. И только ее, Евы, власть и желание смогут возродить его из равнодушия… бессилия… пепла… Кончиками пальцев Майкл скользнул по ее щеке и чуть коснулся приоткрытых губ. Ева вздохнула и, словно сбрасывая остатки сна, распахнула глаза: - Поцелуй меня… По- настоящему. Ему показалось на миг, что он ослышался. Просьба, брошенная невзначай и распахивающая для него ворота в рай, оказывается, звучала так просто и невесомо. Повинуясь ее желанию, он осторожно прильнул к ее солоноватым, припухшим от слез губам, все еще опасаясь поверить в реальность. Она ответила также нежно и трепетно. Майкл плавился от ее детских несмелых касаний, растекался по телу девушки своим откровением и пороком. Вслушиваясь в ее рваное дыхание и наслаждаясь ее смущением, Майкл устремлялся дальше, подгоняемый вожделением. Он совершил то, о чем так мучительно грезил с самого утра: освободил ее гибкое тело от ненужной одежды и просто упивался запахом ее кожи, прокладывая новые пути от таких мягких влажных губ до острых, нескладных коленей поцелуями и прикосновениями. Он просто сочился непонятно откуда взявшейся нежностью и старался изо всех сил отодвинуть неизбежный момент, на который она так внезапно решилась. Как влюбленный вампир, он хотел выпить ее до дна, раствориться в ее стонах и влаге. «Нужно остыть… иначе я просто сойду с ума! » Он поднялся и протянул ей руку: «Пойдем со мной…» Как послушная марионетка, не отрывая взгляда от его лица и ничего не спрашивая, она встала перед ним – хрупкий и нежный эльф из волшебной страны. Майкл, наконец, сбросил смертельно надоевшую одежду и привлек ее к своему обнаженному телу. Эти ощущения невозможно было сравнить ни с чем подобным. Она трепетала в его объятиях, как трогательный эдельвейс на вершине скалы. Несмело и робко, она прижималась ближе, настороженно ощущая мощь его желания и все же не смея коснуться его изнывающей плоти своей крохотной ладошкой. Эти ее робость и невинность напрочь выносили ему мозги! Когда он был юношей, его женщины были намного старше. Они были учителями в искусстве любви, давали ему возможность раскрыться, стать смелым и опытным любовником. Шаг за шагом он ломал свои смущение и страх, с наслаждением погружаясь в посторгазменную нирвану и упиваясь процессом соития. Он часто вспоминал свою первую настоящую любовь, похожую на болезнь. Любовь к умопомрачительной диве с невероятным голосом и именем древнегреческой богини. Она приложила немало усилий, превращая его из двадцатилетнего «Страшилы страны Оз» в сгусток сексуальной энергии. Ее мягкий тембр и длинные тонкие пальцы с массивными кольцами… Украшения тихо звенели в тишине, когда она убирала влажные от пота волосы с его лба и шептала: «Малыш, ты так спешишь к папочке? Подумай о чем-нибудь… Вспомни о музыке, о своем танце… Отвлекись, чтобы продолжить снова и заставить меня умирать от блаженства в твоих объятиях. У тебя все получится. Я верю в тебя, мой милый мальчик… Никогда не спеши – умей выдерживать паузу… » Но это осталось в прошлом. Да, они чувствовали друг друга через тысячи миль! Порой, когда его мир начинал давать трещину, он шептал в бессонную ночь ее имя: « Дай-а-а-на…» И едва в памяти возникал легкий звон украшений на ее тонких длинных пальцах – раздавался телефонный звонок. Низкий грудной голос шептал на ухо: «Мой мальчик… Я скучаю по тебе, малыш…», и по коже бежали мурашки от предчувствия такой долгожданной, но совершенно опустошающей встречи. Даже самому себе у него не было сил признаться: его любовь была болезнью. Он был болен яркой бабочкой, порхавшей из брака в брак и не нашедшей в своей жизни места для него, ломая все мечты единственным аргументом, разницей в возрасте. Сейчас, в свои тридцать восемь, он с гораздо большим жаром и активностью выражал себя в танце на сцене. Своими движениями он доводил стадионы до эйфории и «крутил на члене» стотысячную толпу, как говорили менеджеры шоу. Теперь девушки в его жизни чаще всего появлялись на одну ночь, он использовал их как средство для разрядки и сброса напряжения. Иногда это выглядело сексом в позе «дохлой лягушки»: у подружек Майкла все получалось и без его вмешательства. У них была четко поставленная задача – трахнуть Джексона, и он давал им возможность ее реализовать. Порой его «зажигала» какая-нибудь малютка, и он демонстрировал ей высший пилотаж «королевской любви», вталкивая в нее не только свое «второе я», но и какие-то призрачные надежды. И даже благосклонно позволял провести целую ночь в своих объятиях. Но от утреннего девичьего взгляда, затуманенного мечтами о большем, он погружался в тоскливый коматоз. Его мысли в один миг уносились на «русские горки», вот там был полный отрыв! Со стороны выглядело забавно, как под сладкое лепетание женского голоска: «Майкл, ты просто бог секса», «Ты тако-о-ой… огромный…», Джексон делал рассылку смс-сообщений своей бесшабашной мальчишеской компании: «Как насчет ночного Диснейленда? Апплхэд». Сейчас он чувствовал себя иначе. Это он был учителем, проводником в мир чувственности и наслаждения. Это он, Майкл, должен открыть Еве саму себя… Стать Адамом. Стать первым. И главное сейчас – не торопиться, помнить о паузе… Едва сдерживая себя, он взял ее за руку и потянул к воде. Ему показалось, что Ева с трудом отрывается от его тепла, чувствуя себя под защитой в его объятьях. Море было ласковым и совершенно спокойным. Чтобы отвлечься и хотя бы немного сбросить доводившее до головокружения возбуждение, он нырнул с головой в серебряную лунную дорожку и, сделав несколько мощных гребков руками под водой, выбрался на поверхность и с наслаждением глотнул влажный воздух. Повернувшись лицом к берегу, он увидел картину из фэнтезийного романа – фигурку девушки в лунном сиянии. - Иди ко мне, детка! – тихо позвал он Еву. Это было крохотным эпизодом из странного сна, преследовавшего его уже несколько лет. Теперь он вспомнил! Сновидение мучило и порой изнуряло его. В этом сне кто-то стоял на берегу тихой реки, но Майкл точно ослеп в ночном тумане. И вот, наконец, проклятый сумрак рассеялся, трогательный нежный эльф, смущенно прикрывая грудь, кутался в голубоватую дымку приглушенного лунного света. Ева послушно подплыла и встала рядом. В ее распахнутых глазах светились крошечные блики ночного светила. Она чуть задерживала дыхание, точно опасалась, что он услышит стук ее взволнованного сердечка. - Ты боишься? – он едва коснулся губами ее виска и шумно втянул носом запах волос. Его выдох – тело Евы плавится, и невозможно справиться с внутренней дрожью. Кажется, порой, что есть вопросы, ответы на которые могут изменить ход развития целой цивилизации. Они звучат очень обыденно, но смысл, вложенный в них, способен разметать по Вселенной целую жизнь. И не одну… Майкл пристально смотрел в ее глаза и видел в них решимость и спокойствие. - Я тебе верю… Шаг навстречу – она обнимает его, а он подхватывает ее, давая возможность обвить свои бедра ногами. Майкл был уверен: она не проронит ни звука, лишь будет теребить зубами губы, и от боли ее зрачки будут расширяться, прячась за слезами. Он хотел видеть ее лицо, ее распахнутые глаза… Но едва коснувшись желаемого, начал терять контроль над собой. Зажмурился от невероятного напряжения и вступил в упоительную борьбу за свое место в жизни Евы. Он втискивался в нее медленно, равняя каждый миллиметр ее влажности с миллионами световых лет. Упираясь в неведомую и тончайшую преграду, тут же сдавался и отступал назад, не смея двинуться дальше. Ему хотелось растянуть, расширить и подогнать под себя ее лоно. Приручить, как дикого зверька, доверять лишь ему – своему хозяину и повелителю. С каждым осторожным движением он преодолевал сопротивление ее природы и воды, омывавшей два сплетенных тела. Словно творец нового мира, Майкл до изнеможения старался ничего не упустить – исправление ошибок было невозможно и бессмысленно! С каждым, едва уловимым толчком, Ева впивалась пальцами в его плечи. Она понимала: он прилагает максимум усилий, чтобы облегчить ее страдания. Снова кто-то хотел оградить ее от боли – как прежде! Волна негодования, глуша все остальные чувства, нарастала внутри, и Ева, измученно шепча: « Не смей меня жалеть!...», с силой подалась бедрами ему навстречу. Грудной стон – она выгибается в его руках, вливаясь в него своим телом. «Детка, что ты творишь? Я могу искалечить тебя к чертовой матери! О, боже… Какой это ка-а-йф…» На миг Майклу показалось, что мир вокруг рухнул, рассыпался мириадами крошечных лун в ее глазах. Забыв обо всем на свете, он, почувствовав свободу, насадил ее до конца, стиснутый до головокружительного экстаза. «Девочка… Моя… Никому не отдам… Еще немного… Знаю, что больно… Прости…» - Он шептал, задыхаясь и увеличивая темп. Забирался все глубже и дальше с каждым проникновением в крохотный рай, раскрытый лишь для него. Ломал и выстраивал заново, собирая по крупинкам свое хрупкое сокровище, свою женщину! И, наконец, поднявшись на самую вершину блаженства, он начал свободное падение, когда останавливается сердце и гаснут все звуки и краски вокруг. Он кончал, захлебываясь своим стоном, уткнувшись в ее плечо. Мир вокруг дрогнул и вновь начал свое движение вперед лишь через несколько минут – они вдруг показались бесконечностью и путешествием в страну, откуда возвращаются только в чужие сны. Осознание того, что он еще жив, пришло лишь от ее поцелуев – робких и благодарных. Ева касалась губами его закрытых глаз и сдувала негу и блаженство с его ресниц своим дыханием. Собирала капли пота с его виска и перебирала влажные тяжелые пряди волос. Первое, что он увидел, - капля крови на ее припухшей нижней губе. Майкл, в который уже раз за последние несколько часов, едва не взвыл от охватившей его нежности и лизнул черную, мерцающую в темноте росинку боли и страдания. - Я клянусь, что никогда больше не сделаю тебе больно, цыпленок. Возбуждение нарастало с новой силой, и, чтобы не мучить ее снова, Майкл осторожно освободил девушку из своих объятий. - Я знаю… - она ответила чуть слышно, благодарно прильнув к его губам почти целомудренным поцелуем. </i>«Боже, только не это! Я готов сутки напролет трахать тебя во всех позах! Неужели все? Я хочу еще – ты такая сладкая… такая маленькая… сливаясь с тобой, можно подыхать и воскресать бесконечно – я знаю это! Я создам тебя только для себя! Ты будешь мое сокровище – только мое!»</i> Он подхватил ее на руки – она рассмеялась звонким и счастливым смехом. Ее локоны касались воды, как дивные водоросли. Майклу казалось, что он поймал женщину своей мечты, таинственную русалку. Женщину, с которой он обретет покой и счастье. Женщину, которая станет преданным другом, страстной любовницей и, возможно, матерью его детей. - Ева, если я скажу, что люблю тебя, будет банально? В ее глазах мелькнули смятение и испуг. Она вглядывалась в его лицо, точно хотела убедиться, – это не он произнес эти слова. Майкл попытался продолжить, сказать, что не хочет ее отпускать, и намерен забрать ее с собой. Что его намерения не временный порыв, а обдуманное решение. Да, оно выглядит странно после нескольких часов знакомства, но бывает, люди годами не находят точек соприкосновения, а проживают бок о бок целую жизнь. У него было много мыслей на этот счет, и он был готов убедить ее в их правильности и обрисовать тонкими воздушными линиями их дальнейшую счастливую жизнь… Но ее тонкий пальчик, прижатый к его губам, в один миг воздвиг мощнейшую цитадель тишины и безмолвия. Обреченно и прерывисто вздохнув, девушка прошептала: - Я отвечу, что мне очень жаль. Выскользнув из его рук, она стремительно поплыла к берегу. «Господи, спаси меня! Убереги от неверного шага! Освободи…» Ева задыхалась от слез. http://s018.radikal.ru/i510/1304/bd/08e92b6ec185.jpg