Ладонями касаясь света звезд...

Каменный, вековой кладки, свод. Дурманящий аромат вареного кофе. Полочки, на которых стоят годами разного размера медные и серебряные турки, прячась друг от друга за красочными пакетиками сортового кофе. Еву и Майкла закружил запах ванили, корицы, и свежеиспеченной сдобы. Не сговариваясь они, как голодные дети, метнулись к витрине с забавными румяными завитушками и рогаликами и, указывая пальцами наперебой, набрали целый пакет изумительно пахнувших и теплых лакомств. Своим гомоном на английском, греческом и задорным смехом они развеселили хозяина, и он с радостью вступил со своими шутками в их перепалку. Через пару минут Ева, окончательно покорив седовласого грека, сделала молящие глаза и протянула: - На улице так жарко, а мы бы хотели сократить путь к церкви Агиос Минас. Чтобы не обходить целый квартал, можно пройти через черный вход вашей пекарни? Мы бы были вам очень признательны. - Конечно, милая! - с готовностью откликнулся смешливый кондитер и приподнял секцию прилавка, приглашая пройти в подсобку. - Вау! - восторженно вскрикнул Майкл, и первый нырнул в полумрак, бережно прижимая к себе теплый пакет. И снова низкие своды кладовых, как в доме Евы. Запах старых камней и разных пряностей. Тяжелая дверь, и они через квартал от надоевшего сопения огромных телохранителей. - Скорее! Не отставай. Крепко сплетая пальцы в замок, они бежали по бесконечным переулкам, поднимаясь выше и выше в старый город. Наконец, оказавшись на безопасном расстоянии от сопровождения, Майкл остановился. - Мы свободны! Черт, Ева, как прекрасно! Я обожаю этот город! Он подхватил ее на руки, и она обняла его за шею, обвив бедра ногами. Совершенно сумасшедшие от счастья, почти черные блестящие глаза сияли. Он что-то еще лепетал быстро-быстро, чуть проглатывая окончания фраз. - Даже не знаю, как целоваться с таким зубастиком, - засмеялась Ева в ответ и осторожно коснулась уголка его губ, тут же уколовшись торчащими усами. - Прости… Это можно быстро исправить и даже без вмешательства дантиста… Мимо шла разноцветная толпа туристов. Они спешили поставить галочку в дневнике путешественника, побывать в исторических местах города, чтобы потом хвастаться перед близкими фотоотчетом. Некоторые чуть задевали молодых людей на ходу и, наспех извинившись, спешили дальше. Некоторые задерживали взгляд на забавной парочке, вспоминая сказку о красавице и чудовище. Слишком уж нескладен и некрасив был худенький паренек в коротких брючках и белых носках, бережно державший на руках очаровательную спутницу в ярко-желтом наряде. Но она смотрела на него таким восторженным взглядом, что ни у кого не было ни капли сомнения – эти ребята счастливы и влюблены друг в друга. И, главное, никто из окружающих не узнал в смешном парне с нелепыми усами мировую звезду, на концерт которого мечтал попасть каждый второй… Человека, перед чьим талантом преклонялись миллионы и чьи песни звучали почти в каждом доме. Именно сейчас для Майкла Джексона наступили настоящие минуты счастья. Они неторопливо шли по крошечным улочкам, лакомились тающими во рту булочками и хохотали друг над другом, слизывая с губ сахарную пудру. Он слушал голос Евы и крепко держал ее руку, точно боялся потеряться в белоснежных каменных лабиринтах. Упрямо сбрасывал телефонные звонки взбешенного его безумством и безрассудностью Стэнли и вновь приникал к теплым губам, ища поддержку. Седые камни под ногами и пронзительно синее небо над головой – ему казалось, что цвет ее глаз повсюду. В крышах забавных игрушечных домиков, в росписях на стенах, в краске на дверях. Его счастье было таким же нескончаемым, как подъемы и спуски, повороты и парапеты, крыши и люди. А еще двери… Бесчисленные двери – разные и неповторимые, как произведение искусства. Словно смирившись с тем, что все дома похожи друг на друга, двери несли прохожим знак индивидуальности и отличия. И снова белый¸ голубой, серый … Всполохи огня островков герани в деревянных кадках. Острые стрелы олеандров, хранящие покой невероятно-сказочных розовых соцветий. Иногда среди стен вспыхивало и искрилось море и казалось, что весь удивительный город – только дом. Один дом с огромным количеством комнат, где вид лазурной воды – окна в параллельный мир. «Я не хочу ее терять – она должна быть рядом.… Я хочу, значит так и будет! Интересно, как она отреагирует? Что она скажет в ответ на приглашение поехать в штаты? Пожалуй, ради ее глаз и чувственных губ я готов рискнуть и снова стать мишенью для насмешки. Плевать! Она должна быть рядом, и это не обсуждается! Вот только нужно выбрать подходящий момент… Бо-о-оже! Я придумал! Я скажу ей о своем решении ночью – она не сможет мне отказать… Я буду самым нежным, самым страстным любовником… Я буду таким, каким меня знает лишь одна женщина – моя Дайана». Майкл уже потерял счет поворотам и ступеням, когда совершенно внезапно они словно вынырнули на простор. Крошечное патио у дверей, казалось, заброшенного дома, а под ногами морская гладь. - Если ты надумаешь подурачиться, как на крепостной стене – я не смогу тебя спасти. – Она улыбалась, упиваясь его восторгом. Уперевшись руками в невысокое ограждение, он вглядывался в начинающееся и самое захватывающее ежедневное представление на Санторини – закат. Каждый день на архипелаг приезжали сотни туристов, чтобы полюбоваться его красотой. Их везли на смотровую площадку, где они пили шампанское, загадывали желание и делали предложение своим любимым. Ева села верхом на парапет и откинулась спиной к стене дома. Много лет назад, она сидела так очень часто. Как изменилась ее жизнь за пару дней! Внутри пылает что-то яркое, пульсирует, обжигая теплом, и струится вместо крови по венам. Она благодарна этому человеку, молча стоящему рядом и немигающим взглядом провожающему пурпурное светило за горизонт. Она все прекрасно понимала – одна ночь, и он исчезнет из ее жизни так же внезапно, как и появился. И все же вера в то, что эта встреча не станет исходной точкой для следующего витка воспоминаний, крепла внутри. Порой в голову приходила мысль: «Ну все… Хватит. Тебе пора…» Она даже желала скорейшего его отъезда, чтобы проверить себя и начать жить заново. Она чувствовала, как начинает гореть спина. Точно стена дома, раскаленная солнечными лучами за день, обжигала кожу. Но нет… Все было совсем не так. Ева знала, что закрывает спиной надпись, сделанную много лет назад «Λάρι και της Εύας». Та же надпись горела под ее ладонью, выцарапанная в камне на английском «Laris and Eve». «Ты покажешь ему наш Санторини. Тот, который знаем лишь мы с тобой…» - слова из прошлого и чужой почти незнакомый голос, принесенный порывом ветра. И на секунду мелькнуло в голове: «Я прощаюсь с родиной…»