Ладонями касаясь света звезд...

Долгожданный телефонный звонок заставил Джеймса вздрогнуть. Злость на шефа, кипевшая весь день схлынула внезапно вместе с приходом вечера. Бодигард давно хозяйничал в гостиничном номере крохотного, но невероятно дорогого бутик-отеля. Сотворив все совершенно дурацкие манипуляции с лепестками роз и расставлением разнокалиберных свечей, он нервно курил на балконе, пытаясь представить место, где на данный момент пребывал его босс. Сначала Джексон с подружкой покорял нескончаемые лестничные пролеты. Стэнли знал, что Майкл терпеть не мог лестницы. Он всегда не только держался поближе к перилам, но и хотел, чтобы кто-то непременно был рядом. Он не раз падал, поскользнувшись на полированных ступенях в Неверлэнде, страшно ругался на весь дом, грозя снести все к чертовой матери и установить бетонные пандусы. Однажды, серьезно повредив ногу и тихонько поскуливая от боли, он заставил Стэнли читать ему вслух арабские сказки. Погрузившись в «Тысячу и одну ночь» и затихнув на четверть часа, он тихонько прошептал: «Вот бы мне такую жену…» Вспомнив о том трогательном моменте, бодигард заулыбался. Иногда его шеф был совершенным ребенком: нелепым, никому не нужным и заброшенным взрослыми. Итак, лестниц Джексон боялся, и это знали многие. Еще Джеймс не мог себе представить, как Майкл так много ходил пешком. Даже у себя на ранчо он старался гулять, катаясь на крохотных электрокарах, не утруждая себя ходьбой. Видимо, бесконечные тренировки в танцзале заменяли ему недостаток движения. Конечно, когда приезжали мальчишки, его друзья, это были нескончаемые догонялки, игры в войну и зависания в кинотеатре ночами. Топот неутомимых ног и заливистый смех – казалось, эта орава повсюду, несмотря на невероятно огромную территорию ранчо. Один Биг Мак, звезда рождественского фильма о забытом дома мальчишке, чего стоил! Этот невероятный сгусток энергии, визга и сумасшедших идей доставал всех. Да и парочка братьев-итальянцев тоже были не подарок. Странная дружба Джексона с детьми, которую не понимали многие, за долгие годы стала для бодигарда нормой. Достаточно было абстрагироваться от жизненных рамок, придуманных людьми, и понять одну вещь: Джексон – не все! Он индивидуален во всем и аномален, как Бермудский треугольник. В одну ночь снять пару тысячедолларовых шлюх и, по-быстрому с ними накувыркавшись, рвануть в магазин игрушек, чтобы устроить там тотальное сметание с витрин всякой ерунды – это была его жизнь, его своеобразный и непохожий на обыденно-доступный мир. Мир уникальный и заповедный, попасть в который непросто. Да, три года назад его босс обжегся и сильно. Судебный процесс по ложному обвинению в сексуальных домогательствах к несовершеннолетнему почти размазал его. Порой Джеймсу казалось, что Майкл стал бояться собственной тени, собственного голоса. Но внутренняя сила такого тщедушного на вид человека была огромна! У него была вера! Только она помогла выстоять, отвечая на предательство, ложь и клевету. Джексон был на грани, балансировал между светом и тьмой, путаясь в прошлом и настоящем. Казалось, будущего не было! Был только блуждающий взгляд, подернутый поволокой слез, и сцена, дающая надежду, что жизнь продолжается. «Гребанные твари! Только безмозглый не мог понять главного: у этого парня столько зелени, что если он и решит насадить чью-то малолетнюю жопу – никто и никогда не узнает! В мире есть тысячи закрытых клубов для подобного вида развлечений, где зависают члены правительства, судьи, и куча мудил из запорошенного коксом шоу-биза. Что же их никто не ловит за член и не выворачивает наизнанку? Решили раскатать мегауспешного и щедрого парня? Всевышний видит все и воздает по заслугам… Гореть вам в аду!» Джеймс вытер влажные глаза тыльной стороной ладони. Воспоминания трехлетней давности до сих пор не давали покоя периодическими всполохами газетных заголовков или строчками в новостных лентах. Наверное, Майкла заклеймили навечно. Но он жил, веря в свою судьбу, повторяя лишь одно: «Господь дает только те испытания, что ты можешь вынести. Я могу. Я сильный. В том, что правда вышла из моды виноваты только сами люди.» «Майкл… Майкл… Где ты сейчас? Я знаю, что ты счастлив, гуляя по улицам этого древнего города вдвоем со своей девчонкой. Другие ценности и другое измерение: просто идти рядом, взявшись за руки – непозволительная роскошь….» Джеймс еще раз заботливо поменял ведерко со льдом и поправил бутылку шампанского. В который раз заглянул в холодильник: фрукты выглядели красиво и аппетитно. Снова позвонил на ресепшен и продублировал заказ на романтический ужин, отложив его еще на час. Тоскливый взгляд на циферблат, и вдруг… долгожданный звонок. - Ты где? – вот так запросто, точно он стоит за дверью и проверяет готовность сопровождения. Тихий голосок взрослого мужчины с нотками тембра Микки Мауса. Джеймс поспешно говорит название отеля и с надеждой в голосе добавляет: - Все в порядке? Его никто не слушал на другом конце линии. Стэнли представил, как Майкл, прижав телефон щекой к плечу, забавно косит глазом, слушая Еву. Он всегда так делает, когда разговаривает с кем-то в присутствии кого-то еще. Обсудив с девушкой маршрут, он смешливо поддел бодигарда: - Мы будем через четверть часа. Надеюсь, ты не шалил на нашей кровати и не стрелял в потолок? «Вот придурок! Конечно, я удрочился до кровавых мозолей и разукрасил все стены своими «автографами»!» - Я жду вас, сэр. Джеймс еще раз придирчиво осмотрел номер: не забыл ли он о какой-нибудь мелочи? Не хотелось бы услышать недовольное ворчание босса завтрашним утром. Убедившись, что все в порядке и уютное гнездышко, источая романтичные флюиды, с нетерпением ждет своих гостей, бодигард тихо закрыл за собой массивную резную дверь люкса. Звук неспешных шагов утонул в ворсе ковра с национальным узором. В отеле властвовала успокаивающая тишина. Ее чуть тревожил едва слышный звук рояля, доносившийся из ресторана, а от легкого тренькания открывшихся дверей лифта Джеймс даже вздрогнул. На миг ему показалось, что он оглох от безмолвия последних часов, проведенных в уединении. Также неторопливо он прошел мимо фигуристой брюнетки за стойкой ресепшена. «Интересно, что она обо мне подумала? Пожалуй, я выглядел довольно странно, появившись под мраморными сводами бутик-отеля без соответствующих статусу бесчисленных чемоданов Louis Vuitton и длинноногой блондинки с роскошными буферами. Наверное, она приняла меня за гея! Черт! Она прехорошенькая! Я бы с удовольствием помог ей отработать ночную смену… и не только». Девушка за стойкой приветливо улыбнулась. В этом не было даже намека на флирт, но Джеймс отчего-то смутился. - Все в порядке? - голос бархатистый и грудной, как у кошечек в службе «Секс по телефону». В последнее время их услуги стоили заметную часть жалования. С его работой даже разговора быть не могло о том, чтобы иметь семью или постоянную девушку. Иной раз снять проститутку было непозволительной роскошью! Оставался только один вариант… Не самый приятный, но доступный почти всегда и в любой точке мира. Стэнли чуть кашлянул и ответил, стараясь не смотреть в глубокий вырез белоснежной блузки, где в такой манящей ложбинке поблескивал православный крестик: - Да. Мои гости сейчас прибудут. Джеймс забронировал на свое имя два номера: роскошный люкс с собственной террасой, скрытой от посторонних глаз со всех сторон, и более скромный «сингл» в том же крыле. Подобные отели славились малым количеством номеров и заботой о блаженном покое своих постояльцев. Самое главное, что администрация старалась проявлять минимальное внимание к предъявленным документам. По сути, это удовольствие выстреливало такими нулями в счете, что можно бы было снять весь отель, просто вписав в карту гостя имя «Микки Маус». Любые капризы должны оплачиваться, а уж капризы его шефа стоили всегда очень дорого! Стэнли вышел на улицу: пара припаркованных на стоянке Лэнд Роверов приветственно моргнула фарами почти одновременно. «Вот бедняги! Поскорее бы пришел «турист», и я дам распоряжение о смене ребят. Самое неприятное в нашей службе – ожидание. К нему не привыкаешь с годами…» Долгожданная парочка вынырнула из полумрака. Держась за руки, они о чем-то увлеченно болтали и смеялись. Как всегда, шефа совершенно не заботило, что десять человек с окаменевшими задницами половину дня просидели в машинах, ничего не понимая. Его ослепительно-лучезарная улыбка, и Джеймс почти кожей ощутил радостный выдох парней за тонированными стеклами внедорожников. «Зря ты выплюнул вставную челюсть, мистер Джексон!» Джеймс внимательно рассматривал счастливую парочку, сурово сдвинув брови. - О… не-ет! Вот только не нужно так на меня смотреть! - хихикнул Майкл, хлопая огромного Джеймса по плечу. – Мы чудесно прогулялись по городу. Надеюсь, все в порядке? А дальше он пропел довольно громко несколько строк из своего мега-хита, в котором рефреном повторялся вопрос о спокойствии некой Энни. Стэнли внутренне взвыл от злости и натянуто ответил, едва сдерживаясь: - Да, сэр. Прошу… «Неужели у тебя не было времени, продемонстрировать свои вокальные данные подружке? Половину дня вы тискались по богом забытым улочкам, похожим на трещину между ягодицами, и ты не поразил ее своими хитами? Или ты решил блеснуть талантом передо мной? Благодарю покорно! У меня впереди целый мировой тур, а за плечами многие годы с тобой бок о бок…» Майкл потянул Еву за собой и, низко опустив голову с надвинутой на глаза бейсболкой, почти неслышно пересек ослепительно сияющий зал, направляясь к дверям лифта. Он казался таким застенчивым и растерянным в блеске окружающего великолепия, что брюнетка за стойкой ресепшена не смогла сдержать улыбки. «Какие славные ребята! Парнишка, кажется, совсем раздавлен такой роскошью! Только бы у него все получилось на люксовом сексодроме… А девочка – просто красавица! Желаю вам незабываемой ночи в наших стенах! Ах, я бы тоже не отказалась покувыркаться на прохладных простынях и понежиться в джакузи на террасе. Пожалуй, из этого люкса лучший вид на всем Санторини!» Стэнли распахнул дверь, и Майкл осторожно переступил порог номера. Стилистически оформленный под грот в пещере, он завораживал своими изящными линиями овальных сводов. Приглушенная, весьма возбуждающая подсветка, меняющая свой цвет от алого к бордовому, таинственно мерцала в потаенных нишах, делая помещение загадочным. Казалось, белые стены, впитывая в себя цвет ветреного заката, чуть подрагивали и искажали пространство. В ковре с длинным ворсом, явно ручной работы, утопали ступни. Нестерпимо хотелось сесть на него и, перебирая струящуюся шерсть, еще раз рассмотреть волшебно ожившие стены. Массивная мебель из полированного венге, и много-много стекла вокруг… Вазы, статуэтки, столики и зеркала… Все это отражало друг друга, точно световые блики играли в пинг-понг. Стеклянные двери на террасу были распахнуты. Чуть подрагивавшие огоньки горящих свечей вальсировали в бронзовых канделябрах. Финальной точкой всего изысканного великолепия было манящее золотистое горлышко Сrystal в запотевшем ведерке. - Ну… не Вегас, конечно, но тоже неплохо! - Сбрасывая на ходу мокасины, Майкл заскользил на террасу. Немного потоптавшись на ковре и одобряюще хмыкнув, он присвистнул от удивления и восторга, увидев ночные мириады огней Фиры: - Вау! Вот это да! К черту Вегас! Мне нравится! Джеймс, у которого от напряжения даже вздулась вена на лбу, расслабленно выдохнул. «Аллилуйя! Хоть чем-то ты доволен! Какое счастье: я не виновник землетрясения в Гваделупе и наводнения в Новой Гвинее! Лучшая новость за весь сегодняшний день – твой стояк будет комфортным, а трах упоительным! Бедная девочка… Я тебе сочувствую. Хотя уверен, ты сможешь обуздать этого дохлого на вид жеребца с огромным потенциалом!» - Мистер Джексон, я могу дать распоряжение насчет ужина? - А что у нас на ужин? – Он, пританцовывая, перемещался по огромному номеру. Заглядывал в двери, трогал всякие интерьерные штучки, удовлетворенно цокая языком, и при этом тихонько напевал что-то, улыбаясь Еве. – Тебе здесь нравится? Я доволен… «Вот это самое главное! Смысл спрашивать чье-то мнение? И с каких это пор оно тебя интересует? Неужели ты не натарахтелся за весь день? Или у тебя вечернее словесное недержание? Какая разница, что на ужин? Я могу поспорить на миллион баксов: ты уныло поковыряешь в своей тарелке, сморщив нос и засунув в рот пару виноградин, рухнешь в постель, утягивая девчонку за собой. У тебя в глазах вспыхивает, как свет маяка, это упоительное слово – секс!»