Минувших криков прах.

***

Здесь в штабе жесткие кровати. Порой ночью я видел рядовых, ворующих у других подушки, чтобы подложить их себе. У меня и самого однажды пытался украсть какой-то наглый солдат, пока я притворялся спящим, жаль только, что я не разглядел его лица. Ночами я думал только о родной избе и ничего не мог с этим поделать. У меня была кровать около стены наверху, а снизу спал мой новый друг — Ганс. Он был такой неопытный, наивный, тихий. Он все мечтал сесть на самолет в роли пилота. Иногда его били за невнимательность и неуспеваемость за остальными служащими. Мне было его жаль. Ганс чувствовал, как я возился и не мог уснуть, тогда он взбирался наверх и говорил со мной о чем-то смешном, пока все дремали.       У Ганса был один лишь отец — священнослужитель в храме. Он рассказывал мне, как его папа всегда мечтал, что его сын будет «беречь честь смолоду» и пойдет служить в Армию. Ганс еле сдерживал слезы, когда говорил мне о том, как отец тиранил своего единственного выходца. Мой друг был рад, что убежал от него в армию. У нас была не столь изматывающая подготовка, сколько умопомрачительное внушение. Те четверо юношей, когда-то стоящие и бывшие навеселе у кабинета рядом со мной, стали шумными, всем мешающими заснуть, настроенными на войну удальцами.       Кормили нас здесь обычно, но обещали, что на территории Советского Союза мы сможем питаться досыта. Все верили. Но я, все-таки, скучал по матушкиному хлебу. Ни одна фройляйн, ни одна сестра, пекущая здесь, не умела готовить так же, как и моя мать. Находясь здесь месяц, я стал замечать домогательства рядовых до единственных женщин в нашей конторе. Я видел, как девушки били по рукам этих остервенелых, а те продолжали приставать к ним. За это паршивцев наказывали физическими работами у штаба, а коменданты, смотря на исполняющих наказание, курили и ехидно улыбались. Хотя бы здесь я был с ними согласен. Я прибавил пару килограмм веса за все время здесь, это было последнее контрольное взвешивание. Дальше с нами никто не собирался церемониться — был дан приказ, нужно было привести его в исполнение. Мы получили название войск группы армий «Север», а наша рота стала 16-й полевой пехотой.