Челлендж: тексты о любви

— У вас самые потрясные си… Ох, нет, она не любит таких выражений… — Раньё со стоном прижимается лбом к зеркалу, перед которым репетирует свою сегодняшнюю речь. Разумеется, ничего не выходит. Эмбер — это тебе не легкомысленная вертихвостка, которой развесь пару комплиментов на уши — она и рада. Нет. Тут нужны особенные слова. Он вздыхает, пробует снова: — Вы сногсшибательны… О да, фирменным пинком под колено. М-да. Ерунда какая-то. Раньё пытается воскресить перед мысленным взором образ Эмбер. Сразу вспоминается коронный удар веером по лбу и он морщится. Вот Айшилд такого ни разу не получал почему-то. — Ваш глубокий ум повергает меня в трепет… Допустим, повергает. А ещё хук справа. Очень повергает. Но не в трепет. — Я поражен вашими глазами цвета лесной зелени, — уже больше похоже на что-то дельное. Вот если бы ещё эти самые глаза смотрели на него не с презрением, а хотя бы дружелюбно… Наконец, Раньё сдаётся: к чёрту эти шаблоны. Как на сердце ляжет, так и скажу. Он приходит в Дом Паутины в обычное время занятий. — Прошу за мной, пора начинать урок, — он галантно протягивает руку, спускаясь на нить, но Эмбер, разумеется, игнорирует ее и сама сходит на полотно. На средних нитях он решается. — Эмбер, — произносит он дрожа, впервые осознавая, что именно сейчас скажет. Впервые в своей жизни. Он становится перед ней на колени и обнимает её, в благоговении, будто ожившую Королеву мира обняв. — Я должен сказать вам кое-что очень важное… Я люблю вас. — Я вас нет. Уберите руки, — отвечает равнодушно Эмбер. Раньё кажется, что он падает прямо в Бездну, хотя он по-прежнему стоит на средней нити, а вокруг разливает по небу безжалостные лучи золотое, как волосы его безжалостной эринии, солнце.