Челлендж: тексты о любви

— Привет. Майя резко оборачивается, едва не роняя просеиватель. — Кто вы? И что вам нужно? Не видите — у меня работа. Перед ней стоит высокий, ещё не старый мужчина с медно-рыжими волосами во множестве кос. У него золотистые радужки, сияющие, как фонари. И кулон-лунница на груди под плащом. — А ты забыла, оленюшка?.. Майя вздрагивает: только один человек называл её так… Она не забыла его ласковый шёпот между поцелуями: «Почему же только одна ночь?.. Ты мне уже нравишься, оленюшка… Останься со мной утром. Не убегай… Моя маленькая девочка… Я хочу быть с тобой всегда. Такая красавица… Не бойся, что же ты дрожишь? Я защищу тебя… Не уходи, моя милая, моя оленюшка… Не убегай от меня.» — Бродяга… — вспоминает она. И тогда он улыбается. Она его так назвала. И тоже в промежутках между поцелуями. — Да. На самом деле меня зовут Микаэль. — Майя Овечкина. И что тебе всё-таки надо от меня? — Я хочу поговорить о моей… о нашей дочери. Дэррия мне говорила, будто ты ей сказала, что её мать умерла. Почему? — Она мне не нужна, — передёргивает плечами Майя. — Да и я ей не очень. Ей сколько, пятнадцать?.. — Уже почти семнадцать. — Тогда о чём вообще разговор? Не малышка, которой нужна материнская грудь. Давай, свали. Работать мешаешь. Ещё дольше мог подождать. Что ж не в восемнадцать явился? — Ты ошибаешься, если думаешь, будто я знал, что у меня вообще есть дочь. Дэррия нашла меня, когда ей было тринадцать. А про тебя я узнал вообще недавно. Она не хотела говорить. Я справился у Хранителя: что, ты вправду умерла?.. И вот я здесь. Хочу понять, для чего ты ей солгала. — Ты меня не слишком-то искал. Не думаешь ли ты, что я сделала логичный вывод, что нахрен тебе не нужна дочь?.. — С чего ты так решила? Если бы я знал, что у тебя есть ребенок от меня, я бы предложил тебе выйти за меня и признал бы ребенка перед иномирными властями. — Я уже побывала замужем. Больше не хотелось, покорнейше благодарю. — Твой муж был скверным человеком, оленюшка? — Мика подходит ближе, протягивает к ней руки, но не обнимает, это предложение помощи, поддержки. Предложение, не навязывание. И может, это всё память о том ласковом незнакомцы, которого она полюбила с первого взгляда э, или усталость, или то, что прежде всем было плевать, и иктотне спрашивал — да нет, не так — она сама никому не доверяла иине стремилась раскрывать душу. Но сейчас её прорывает: — Он меня унижал. Таскал за волосы. Он избил меня, узнав, что я беременна! Мне было так больно и плохо, что я сбежала, истекая кровью. У меня была опасность выкидыша. Мне было так больно и плохо на душе, что я обратила всю ненависть на этого ублюдка на ребёнка… Я не хотела, чтобы он родился, но было поздно делать аборт. Да ведь ребенок и не был виноват… Мика, я не хотела, чтобы мой ребёнок ощущал мою ненависть. Чтоб рос с больной, искалеченной, ненормальной матерью! Я решила — пусть я умру для неё. Пусть её воспитают другие люди, которые смогут её любить. Потому я оставила Дашу в доме ребенка. Только попросила дать ей такое имя и мою фамилию. И сбежала через Переход Слов. Потому я и тебе ничего не сказала о беременности р тебя не искала. Я никому не верила. Не умела… — Бедная моя оленюшка… Если бы я знал, я бы не отпустил тебя тем утром. Я ведь тебя с первого взгляда полюбил. Почему я тебя не искал?.. Но может, ты хотя бы теперь не откажешься пойти со мной?.. Я — Ловец-в-тумане, я смогу помочь и исцелить твоё изболевшееся сердце. А Овечка простит тебя. Если ты ей всю правду расскажешь. Я уверен: простит. Пожалуйста, доверься мне хотя бы в этот раз, оленюшка моя. Майя долго-долго молчит. Она не привыкла, что кто-то может предлагать ей помощь. Ценить её просто потому, что она есть. Предлагать ей любовь, заботу, защиту — и прощение. — Я подумаю, Бродяга. Дай мне время. Пожалуйста, дай мне время. Через две недели я отвечу тебе, что решила. — Хорошо, Майя. Береги себя. Я вернусь. — Мира и покоя, Микаэль… И пусть Дэррия пребывает в покое и мире. Микаэль уходит своими иномирными путями назад, в мир Ловцов-в-тумане. А Майя стоит с забытым просеивателем в руках — и впервые не знает, как ей быть. Ответить ли согласием на предложение помощи, попытаться ли переменить свою упорядоченную и скучную жизнь и пойти ли на зов Бродяги, стать не озлобленной испуганной вечной беглянкой, а его «оленюшкой» и матерью. Или снова бежать, как убегала всегда.