Челлендж: тексты о любви

— Ура, каникулы! — Лэтти вбегает в дом, размахивая рюкзаком в руке. — Лэттиссия, право слово., — Мэрион укоризненно качает головой, подхватив весьма вовремя мамин горшок с геранью, который сестрица чуть не сбила на пол. — Ну каникулы же! — Лэтти выхватывает и отставляет растение на верхнюю полку шкафчика, стоящего на террасе, хватает старшую сестру за руки и заставляет кружиться вместе с ней, — Я сво-о-ободна, словно птица-а-а в небесах! Мэр, а давай ребят позовём, а? Поиграем в настолки, поедим вкуснях, пока ма и па гостят у госпожи Морганы и госпожи Певуньи в Италии. А? А? — Отъезд наших родителей — вовсе не повод устраивать в доме погром, — Мэрион сжимает губы, силясь не улыбнуться. — А мы не погром, мы тихонько. Надо же укреплять отношения в команде! И ещё позовём ведь Бордера? — Ну хорошо, ладно. Только убираться потом сама будешь. — Договорились! Ты чудо, Мэр! Вскоре Ашсаэ уже вместе с Лэтти нарезает сыр и рыбу на сэндвичи, Мэрион с Селеном ползают по антресолям, разыскивая настольные игры, а и Бордер в четыре сильных руки расчищают комнату от мебели и всякого ненужного, типа маминых растений и всякой кухонной утвари, которая находит себе на террасе место будто самозарождаясь там помимо маминой воли. — Девчоки, а что это за пыточное приспособление? — Бордер с лёгким недоумением глядит на нечто медное, типа колокола, но с тяжёлым низом из металла и вдобавок с винтом сверху. Лэтти понятия не имеет и ни разу не видела, чтоб мать этим пользовалась. Мэрион же, оглядев конструкцию, говорит, что это всего-навсего пресс, с помощью которого выжимали лишнюю кровь из кусков сырого мяса. Наконец, стол с угощением и напитками поставлен, подушки, пледы и пуфики разложены, а на столе в центре лежит гора настолок. — О, а давайте в «Табу» сыграем? — предлагает Ашсаэ, — Почти как «Крокодил», только на тур есть слово-табу: нельзя произносить его и однокоренные, когда объясняешь загаданное! Все соглашаются. Мэрион выпадает слово «Свет». — Когда ночь, тогда темно, а это — наоборот. — День? — Нет. — Утро? Рассвет? Заря? — Нет! Лэтти вместе со всеми пробует угадать, а Бордер сидит рядом, так, что она опирается спиной ему на грудь. — Это то, что получается от свечи, — пытается снова объяснить Мэрион. — Пламя? Теп… Ой! — Лэттиссия прикрывает рукой рот, но поздно. — На Мэр штраф! Это слово-табу! Она следующая объясняет! — Свет? — Да. Лэттиссии выпадает слово «любовь». И ей кажется, что это — знак. — Это когда сердце бьётся быстро. — Тахикардия? — приподнимает брови Селен. — Нет! — Лэтти пробует снова, — Это такое ощущение, когда ты счастлив. — Эйфория?.. — Нет. — Радость? Восторг? Умиление? — Нет же! Это… Лэтти вспоминает: понятие можно объяснить и действием. Тогда она опускается рядом с Бордером, утыкается сперва смущённо ему в плечо под недоумевающие взгляды ребят, а потом говорит: — Это чувство несказанного счастья, когда ты рядом с самым лучшим человеком на свете. — Любовь, — тихонько отвечает Бордер. И, придав её к себе, сам целует, по-настоящему. Все, конечно, тактично отворачиваются. Но через несколько минут деликатно покашливают: мол, можно и продолжить игру, выходи давай объясняй. Бордер, конечно, объясняет — ему досталось словосочетание «плюшевый мишка» — но смотрит только на свою девушку. Пожалуй, в жизни у него лучших посиделок с друзьями не было. К слову о плюшевых мишках… Интересно, а Лэтти они нравятся?..