Кровавый Волк Севера

Часть 8. Больше гостей? О, дорогая!       После выпитого накануне вечером огромного количества алкоголя, утром Джон проснулся с пульсирующей головной болью, и ему потребовалась минута или почти две, чтобы к нему вернулась память, и, как только это произошло, он немного запаниковал, когда он вспомил о самом большом эротическом приключении этой ночи, которое он когда-либо испытывал.       ‒ Ты можешь уже открыть глаза муж, я знаю, что ты проснулся, - послышался сухой голос его жены.       Джон вздохнул, «Лучше не тянуть с этим», - подумал он, открывая глаза, только для того, чтобы сразу же застонать от боли, Элис - его садюга-жена открыла шторы достаточно, чтобы убедиться, что Джон получит яркий взрыв блестящего солнечного света прямо в его бедные глаза: ‒ Боги милосердные, Элис, пожалуйста, закрой эти шторы, - застонал он.       Даже забавное хихиканье его жены были чистой пыткой, хотя она сжалилась над ним, когда снова закрыла шторы, и Джон, наконец, хоть что-то смог увидеть должным образом. По правде говоря, она выглядела не намного лучше, чем он. Ее волосы были спутанными и торчали во все стороны, многочисленные засосы усеивают ее шею, ее макияж был успешно испорчен и действительно размазан, и не смотря на все это она выглядела хорошо и по настоящему оттраханной.       ‒ Элис, - нерешительно сказал Джон, осматривая комнату, - прошлой ночью…       ‒ Да, ‒ ответила Элис с дразнящим призывом в ее голосе.       ‒ Мне это не приснилось, не так ли? ‒ спросил он, надеясь, что это может означать, что это был сон, а также горячо умолял богов, что это не просто его воображение разгулялось.       ‒ Это зависит от вас, муж, - сказала Элис, садясь рядом с ним, чтобы она могла дразня провести рукой по его груди и животу. ‒ Если вы говорите о том, что вы трахали двух наших гостей в нашей собственной постели, тогда нет, это был не сон.       Джон выругался… громко: ‒ Ты собираешься выбить из меня дерьмо, не так ли? ‒ спросил он, напрасно пытаясь выбраться из опутавших его простыней, прежде чем его жена могла использовать свои длинные ногти, или, что еще хуже, нож на тумбочке ради смертельного эффекта.       ‒ Это… будет немного преждевременно, - сказала Элис покраснев. – В конце концов я была… более чем нетерпеливым участником прошлой ночью.       Глаза Джона загорелись, и он усмехнулся: ‒ Моя любимая жена наслаждалась прошлой ночью? - спросил Джон, когда он, наконец–то смог выпутаться из этих простыней настолько, что мог наклониться и шептать ей на ухо, наслаждаясь тем, как она вздрагивала от его соблазнительного тона: ‒ Тебе понравилось, что между твоими ногами был язык другой женщины? - продолжил он, - ты такая дрянная девчонка, моя любовь.       К сожалению, казалось, что у Элис было больше контроля, чем Джон надеялся, поскольку она отвергла его попытку и игриво толкнула его обратно на кровать. ‒ Боги, будь ты проклят, Джон, - возмутилась Элис. ‒ Я была уважаемой молодой Леди благородного происхождения, прежде чем я встретила вас, перестань ухмыляться, черт возьми!‒ она практически выкрикнула последние два слова, отчаянно пытаясь сохранить ее серьезную мину, хотя от того, как ее губы дергались, стремясь подняться вверх, Джон знал, что она не сердилась.       ‒ Да, это так, - признался он. ‒ Но ты действительно веришь, что тебе было бы даже наполовину так весело, быть женой Дэрина Хорнвудса, чем то, что у тебя есть со мной?       Элис наконец-то сдалась: - У тебя странный способ определения веселья муж, - призналась она. ‒ Того, что ты считаешь забавным, достаточно, чтобы сделать вашего лорда дядю седым раньше времени, не говоря уже о том, что ты заставляешь меня волноваться или сердиться.       Джон пожал плечами: ‒ Дядя нуждается во мне, чтобы принести немного хаоса в его жизнь, - сказал он, умело игнорируя не верящий взгляд Элис. - Он все время был слишком серьезен, а что касается тебя, - продолжал Джон, медленно обнимая ее руками. ‒ Мне нравится, когда ты злишься.       ‒ Действительно? - скептически спросила Элис.       ‒ О, дааа, - подтвердил Джон. ‒ Это все делает чертовски гораздо слаще, когда я вымаливаю твое прощение.       ‒ Свинья, - фыркнула Элис, слегка щлепнув его рукой, но все же позволила себе опуститься на кровать, и она даже не пыталась отказаться от поцелуев Джона или попытаться остановить его руки, когда он медленно задрал ее юбки к талии.       ‒ Тем не менее, это правда, - ответил Джон, покусывая мочку ее уха, когда его левая рука была уже внутри нижнего белья Элис, лаская ее нижние губы, и насколько влажной она была, он знал, что ему это удалось.       Элис прикусила губу, чтобы попытаться молчать, только чтобы не проиграть бой, когда Джон внезапно вставил один из своих пальцев в ее лоно, попав в место, которое заставило ее извиваться от удовольствия. ‒Трахни меня, ты хорош в этом, - прохрипела она.       Джон победно ухмыльнулся ей в шею. - Ты все еще не сказала мне, - прошептал он ей. ‒ Тебе понравилось, что у тебя внутри язык другой женщины?       ‒ Д-джон, - слабо протестовала она. ‒ Я... это неправильно.       ‒ Кто сказал? ‒ спросил Джон, когда ему наконец удалось расстегнуть ее платье.       ‒ Я-я. . . ‒ она была в растерянности из-за его слов.       ‒ Кто имеет право говорить, что является и не является правильным в нашей постели, кроме нас двоих? ‒ спросил он, срывая с нее нижнее белье. ‒ Кто они такие, чтобы говорить мне, как я должен любить свою жену?       Элис застонала, когда он наконец вошел в нее, оба наслаждались медленным чувственным темпом, который он задал: ‒ Значит, мы должны просто приводить женщин в нашу постель, не так ли?» - спросила она, и ее глаза слегка прищурились.       Джон целовал ее, его язык жадно ласкал ее, в то время как он использовал свои руки, чтобы закинуть ее ноги за спину. ‒ Я бы никогда не взял другую женщину в нашу кровать без тебя, - тихо сказал он ей. ‒ Хотел бы я, чтобы мы продолжали брать других женщин в нашу постель? Конечно!, - сказал он. ‒ Но если ты скажешь мне, что больше никогда не захочешь, чтобы я прикасался к другой женщине, тогда я бы не стал… Я люблю тебя, - сказал он, и был почти так же удивлен, какой казалась и Элис, при очень реальном и внезапном осознании того, что он действительно любил ее.       Почему было ее не любить? Она была красивой, веселой, умной, она любила своих детей, их обоих, хотя Льярра и не была из ее чрева.       ‒ Ты-ты любишь меня? ‒ спросила она тихо, а ее глаза стали подозрительно влажными.       ‒ Да, - кивнул он. ‒ Я люб-уммммм, ‒ он был прерван, когда Элис жадно впилась в его губы и языком в жарком поцелуе, в то же время ускоряя темп все быстрее и быстрее, пока оба не упали, и их тела, наконец, получил свое освобождение. ‒ Если бы я знал, что сказав тебе, что я люблю тебя, я получу такую реакцию, я бы давно сказал тебе это, - пробормотал он, когда она прижалась к нему, слегка хмыкнув, когда она ударила его по ребрам.       ‒ Арианне следует заняться искусством, - одобрительно пробормотала Элис, слегка лаская следы от царапин, которые Арианна оставила на груди и спине накануне вечером.       ‒ Где эти две Дорнийские девицы? ‒ Джон спросил с любопытством.       ‒ Я... отпустила их раньше, когда мы проснулись, ты все еще спал как убитый. Джон посмотрел на Элис, которая избегала его глаз и снова покраснела этим прекрасным оттенком красного: ‒ Что ты мне не сказала? ‒ он подозрительно спросил, наклоняя голову к ней, только чтобы посмотреть в восхищении, как она сильнее покраснела, хотя было что-то очень… ему очень нравилось как она выглядела.       ‒ Ты. Маленькая. Распутница! ‒ воскликнул он. ‒ Ты опять их трахнула, не так ли? ‒ он спросил, когда он делал все возможное, чтобы казаться рассерженным, хотя на самом деле он был возбужден и впечатлен. ‒ Прямо рядом с тем местом, где спал ничего не подозревая ваш бедный муж.       Несколько секунд они удерживали на лицах серьёзную маску, прежде чем оба разразились смехом: ‒ Милорд и миледи Старк, - послышался через дверь голос одной из служанок. - Ваша ванна готова.       Поблагодарив служанку, Джон и Элис с сожалением вылезли из кровати, чтобы начать этот день. Выкупавшись и одевшись, Элис отправилась проведать детей, пока Джон проверил, не появились ли какие-либо сообщения ночью или ранним утром.       По крайней мере, не было ничего интересного. Письмо от Уолдера Фрея, просящего обручить его сына с одной из дочек или внучек Уолдера, или кем-то еще, это письмо с радостью положили в корзину, где он хранил всю свою переписку со старым Уолдером. Следующей зимой, его можно будет использовать в качестве подпала, или он всегда мог пожертвовать их на повседневные надобности, например чтобы вытереть их задницы, он знал, что большинство из них с удовольствием вытерли бы свою задницу бумагой, которую написал лорд Фрей.       Еще одно письмо из «Дозора» с просьбой прислать людей согласных одеть «черное», и если бы подозрения Джона были правильными, вероятно, было бы несколько мужчин, которые очень охотно взяли бы черное после разгула прошлой ночи, вместо того, чтобы потерять руку или член или даже свою голову. Большие пышные торжества и обильное количество алкоголя всегда приводили к тому, что кто-то делал то, что они не должны были.       Решив проверить позже, есть ли люди, которые были заинтересованы в том, чтобы одеть черное, Джон написал быстро письмо своему дяде, чтобы не только извиниться за свой… инцидент на юге с Григором Клиганом, но и, возможно, предупредить его о неожиданном прибытии дорнийцев на Север.       Когда он подходил к большому чертогу, чтобы что-нибудь перекусить, Джон почувствовал большую жалость к слугам, которые, без сомнения, будут заняты весь день наводя порядок после предыдущего вечера. Кружки, столовые приборы и даже одежда были разбросаны здесь и там в коридоре, как и люди, казалось, большое количество дворян, видимо, остались ночевать в коридорах, а не пытались найти свою комнату или койку. Как по-видимому и северяне, Джон заметил с небольшим весельем, когда он увидел Маленького Джона, который спал в коридоре и был одет только в исподнее белье, прижимая к груди маленькую куклу из шелка с драгоценными камнями вместо глаз.       По всей видимости Джон был не единственным, кто заметил довольно своеобразное спальное место в узком коридоре, так как более чем один человек внес свою лепту в украшении его дрожащей от холода плоти всеми видами макияжа, и теперь он больше напоминал радугу, чем страшного северного лорда, который однажды станет Амбером из Последнего Очага.       Сам зал по-прежнему был относительно пуст, большинство его гостей все еще находились в постели, тщетно пытаясь избавиться от похмелья, но несколько человек уже проснулись, за исключением слуг, которые уже бегали туда-сюда, пытаясь навести порядок, в то время как другие выходили с подносами с едой из яиц, рыбы и бекона, сыров, фруктов и хлеба.       Из ближайших друзей Джона проснулся только Робар. Технически можно было сказать, что и Эдрик, и Джендри не ушли спать, они остались за одним из нижних столов, но из того, насколько зелеными были оба мальчика, Джон понял, что попытка поговорить с любым из них будет в лучшем случае бесполезна и в худшем случае приведет к фонтану рвоты.       Увидев, что Элис все еще не спустилась, Джон решил позавтракать один, хотя и не без компании. Оберин, Эллария, Арианна и все его дочери уже сидели вместе с Робаром, который обсуждал правильную технику боя на копьях с принцем Оберином.       ‒ Принц, принцесса, леди, - поприветствовал их Джон, он сел и начал накладывать себе на тарелку яйца и колбасу. - Принцесса, - вдруг сказал Джон, - не нужно стоять, садитесь, - потому что принцесса действительно стояла, и так глянула на Нимерию, которая выглядела готовой взорваться от смеха.       ‒ Я… постою, милорд, - медленно произнесла Арианна, изучая чашку чая, которую ей только что вручила раскрасневшаяся горничная, и, как ее двоюродная сестра Нимерия, которая также получила свой чай как и другие Дорнийки, собираясь его выпить.       ‒ Что моя дорогая кузина произошло? - спросила Нимерия с усмешкой. - Возможно, она вчера ночью что-то себе повредила, - закончила она, а взгляд Арианны брошенный на нее грозил ей убийством. Как только дорнийская принцесса отвела взгляд, Нимерия подарила ей быстрый удар по крупу, заставляя Арианну сердито выплеснуть чашку с горячим чаем прямо в лицо Нимерии.       ‒ ТЫ СУКА! – взревели они обе, пытаясь напасть друг на друга, только чтобы быть схваченными в самый последний момент остальной частью их семьи.       ‒ Я бы не беспокоился об этом, - объяснил Оберин с забавной усмешкой. ‒ Они делают это каждый месяц или около того.       ‒ Джон покачал головой, так же забавляясь, как Оберин. ‒ Похоже, мне было бы очень весело, если бы я вырос в Дорне.       Эллария хихикнула: ‒ Я не уверена, что Дорн сможет выдержать эго и хаос как Оберина Мартелла, так и Джона Старка, - поддразнила она.       ‒ Я накажу тебя за это, моя дорогая, - пробормотал Оберин, целуя ее по всему декольте.       Раздался неожиданный рев ярости или унижения, у Джона всегда были проблемы с определением этого звука, что означало, что Маленький Джон - Погибель оленей проснулся и обнаружил свое нынешнее состояние.       ‒ Сейчас начнется, - пробормотал Джон Оберину.       Действительно, это началось. Погибель оленей ворвался в большой зал в ярости и начал требовать, чтобы ему сказали, кто его разрисовал, хотя сам стоял почти голый, за исключением его сподней одежды, украшенной множеством цветов и ленточек и все еще держал маленькую куклу, прижимая ее к груди, никто ничего не сделал для того, чтобы успокоить его, так как большинство людей в зале начали просто сильнее усмехаться, заставляя большого человека еще сильнее разъяриться.       Попытка безрезультатно успокоить его заняла у Джона двадцать минут, только Элис, удалось это менее чем за минуту, хотя способ, который она применила, был самой грязной формой обмана, которую Джон видел на сегодняшний день. Даже не пытаясь образумить большого человека, который был в ярости и угрожал каждому, кто предстал перед его глазами, Элис просто вручила маленького Торрена ему в руки и велела сесть и заткнуться, то, что Торрена выбрали отвлечением в такой удобный момент, когда он широко открыл глаза и весело рассмеялся при виде лица Маленького Джона, это только подтвердило подозрения Джона, что это было запланировано Элис с самого начала, когда Маленький Джон взглянул на ангельское личико, Джона-младшего, его сына, и растаял. Остальная часть завтрака была потрачена Джоном, на то, что он бросал неодобрительные взгляды на Элис, которая просто светилась самодовольством от этого, пока она изящно ела ее собственную еду, по крайней мере, это отвлекло голого Погибеля оленей, который ворковал, издавал всякие смешные звуки и кривлял лицо для Торрена и Льярры, они оба были в восторге от своей новой «игрушки».

***

      ‒ Боже, черт побери, Эдд, - прорычал Джон, когда запыхавшийся Эдд ворвался в зал через шесть часов или около того. Джон целый день пытался понять, сколько еды и питья было поглощено накануне, и он поблагодарил свои счастливые звезды за то, что у них была так хорошо забита кладовая после всех подарков, которые они до сих пор получили, так как они съели больше пищи за одну ночь, чем обычно в течение нескольких недель. Он также раскошелился на около четырехсот золотых драконов в различные гостиницы и забегаловки в небольшом городке в окрестностях Рва и вокруг него, которым он приказал, бесплатно давать еду и напитки вчера вечером и ночью.       Кроме того, стало очевидно, что смешивание тысяч дорнийцев с тысячами северных жителей и несколькими сотнями долинцев было рецептом как действительно хорошей вечеринки, так и катастрофы, ожидающей ее. Было проведено около полдюжины почетных поединков, была устроена пьяная скачка на лошадях, хотя самый впечатляющий и странный случай был с человеком, который притянул в публичный дом осла и пчелиные соты, никто, даже сам этот человек не знал, как или почему он это сделал. Другого человека Джон решил наградить, тот по пьяни случайно наткнулся на вход в множество очень старых катакомб, которые тянулись внутри большого холма, на котором стояла крепость, и от размеров туннелей, стало понятно, что их выкопали дети леса тысячи лет назад.       В целом, он был удивлен тем, что никто не был убит, и что все здания все еще стояли целыми и невредимыми, хотя Мейстер Роллан наверное скоро свихнется и начнет убивать, учитывая то количество людей, которые толпились у его комнаты, ожидая лечения.       ‒ Ворон из Винтерфелла Джон, - сказал Эдд после того, как он перевел дыхание. ‒ Король едет в Винтерфелл, он скоро будет здесь.       Джон нахмурился, что могло привести короля на Север так скоро? ‒ Что-нибудь еще? ‒ он спросил Эдда, тот начал объяснять то, что знал. Смерть Джона Аррена и последующая смерть Лизы и Роберта Аррена были шоком, и, учитывая время, могло быть только одно, как король должен был поступить.       ‒ Король хочет, чтобы ваш дядя стал следующим десницей, - сказал Оберин почти неделю спустя, когда он и Джон шли по зубчатым стенам, и Сандор был единственным человеком с ними, который шел в нескольких шагах позади.       Джон сначала несколько волновался, когда Сандор был в той же комнате, что и Оберин, сам Принц, казалось, не был доволен, когда он встретил Сандора. Сандор только усмехнулся:‒ Мой брат был гребаным мудаком, который убил мою сестру, поэтому у нас есть общее, маленький принц, - после того, как Оберин, казалось, потеплел к здоровяку. Джон сомневался, что они когда-нибудь станут друзьями или даже общаться друг с другом, но пока Оберин не пытался убить Сандора, Джон не мог действительно переживать об этом. Хорошую помощь ведь было вообще нелегко найти.       ‒ Да, вы действительно правы, - согласился Джон. ‒ И у меня плохое предчувствие по этому поводу.       Оберин мрачно улыбнулся. ‒ Ни в одном из наших домов не было много радости от пребывания в Королевской гавани.       Джон судорожно вздохнул, когда он опустив глаза, посмотрел вниз на дамбу, где образовалось небольшое столпотворение. Десять лошадей или около того, вместе с двумя большими повозками, ближайшей из которых управлял толстяк с очень маленьким мужчиной, сидящим рядом с ним.       ‒ Похож на карлика из Кастерли Рок, - размышлял Оберин, рассматривая маленькую кавалькаду, без сомнения, заметив плащи Ланнистера на нескольких всадниках. ‒ А все остальные выглядят одетыми в ливреи Дома Тарли из Рогова Холма.       Джон моргнул, карлик, здесь? Он не знал, что тот ехал к нему: ‒ Я ожидал несколько человек из дома Тарли, Лорд Рэндилл обещал мне несколько телег с зерном, пшеницей и ячменем, но трахни меня, если я знаю, почему карлик здесь.       Оберин горько рассмеялся: ‒ Если слухи верны, ты завел друга на всю жизнь. Джон искоса посмотрел на Дорнийского принца, ожидая продолжения.       ‒ Все, что заставит его отца или сестру сердиться, это то, из-за чего он поддерживает вас, а вы в последнее время хорошо поиздевались над Домом Ланнистером.       Джон сделал все возможное, чтобы забыть поцелуй, которым наградил его Оберин. Не то чтобы он осуждал Оберина, или какого-либо другого человека в этом отношении, который пользовался компанией того же пола, но гребаные мужики были не совсем в его интересе.       Оберин, со своей стороны, просто рассмеялся, когда он наводяще сдвинул брови: ‒ Вы не должны отказываться от чего-то, прежде чем не попробуете, я уверен, что после ночи со мной и Элларией мы могли бы изменить Ваше мнение.       Джон слегка фыркнул: ‒ Я уверен, что вы могли бы, - сказал он с сомнением, - но я более чем доволен своей личной жизнью.       ‒ Я должен так думать, - рассмеялся Оберин. ‒ Почему обе мои племянницы, а также Нимерия и Tиена, видимо, использовали тебя и твою жену на более чем одну ночь. Джон чуть сглотнул, Оберин ведь имел определенную репутацию.       ‒ О, не волнуйся, - засмеялся он. ‒ Моя племянница и дочери прекрасно умеют трахать тех, кто им очень нравится.       По правде говоря, он так и предполагал. И Нимерия, и Тиена сказали, что их отцу все равно, но Джон старался изо всех сил скрывать это от него, хотя из того, что он знал, он подозревал, что большинство, если не все знают, что он и его жена взяли других женщин в свою постель. Он сохранил верность своей клятве, чтобы не спать ни с кем другим, если только его жена сама не привела их. Элис продержалась два полных дня, пока Тиена и Арианна не смогли поговорить с ней о новом свинге, первом для Тиены, и втором для Арианны. Как им удалось уговорить его жену, он так и не узнал, и он даже предположить не мог как это случилось, так как все трое уже были у них в кровати некоторое время, когда он нашел их в своей постели , и он был гораздо больше обеспокоен тем, что присоединился, чем расспросил, как и почему.       ‒ Как давно ты об этом знаешь? ‒ нервничая спросил Джон.       ‒ Утром после нашего приезда, - ухмыльнулся Оберин. ‒ После того, как Арианна отказалась садиться, было довольно легко понять.       Джон тоже ухмыльнулся, когда вспомнил об этом. Задница Арианны была произведением искусства, и Дорнийская Принцесса доказала в своих более поздних постельных баталиях, что ей нравилось иметь член в своей заднице, так же, как было несколько вещей что больше нравились Тиене, это иметь язык, скользящий между лепестками ее лона, пока она жадно сосала член. Конечно, Нимерия так же наслаждалась этими вещами, но ее истинной слабостью были ее груди, особенно соски. Если бы кто-то знал, что делать своими губами или языком или даже пальцами, можно было бы легко довести Дорнийскую бастардку до состояния трепетной кричащей развалины ни чем иным, как осторожным или иногда грубым обращением с ее сосками.       ‒ Это был твой первый раз? ‒ внезапно спросил Оберин, почти заставив Джона захлебнуть глотком вина, которое пошло не в то горло.       ‒ Мой первый раз в чем? ‒ спросил он.       ‒ Твой первый раз когда ты брал кого-то сзади? - Джон кивнул, Оберин вздохнул и положил руку на несколько поникшие плечи Джона.       ‒ Я помню свой первый раз довольно ярко, ‒ начал он, ‒ мне было тринадцать и я пошел в лучший бордель в Солнечном копье. ‒ Оберин сделал глоток своего вина, когда он смотрел вдаль слегка задумчивым взглядом. ‒ в тот день я трахнул своего первого мужчину, хотя должен признаться, в момент входа я думал, что он девушка.       Джон хмыкнул, и от захлебнувшегося смеха позади него он знал, что Сандор тоже это слышал. ‒ Что ты думаешь, Сандор? ‒ Джон спросил у свирепого грубияна. ‒ Что принц Оберин не смог отличить мужскую задницу от влагалища? ‒ пошутил он, едва избежав затрещины от упомянутого Принца.        Пес ухмыльнулся, несколько пугающий вид, принимая во внимание его сожженное лицо, но в то же время как-то утешительно, что такой уродливый человек мог сделать что-то вроде честной усмешки. ‒ Я слышал, что у многих Дорнийцев есть такая же проблема, - заявил он, заставив Оберина засмеяться.       ‒ Мы не настолько ограничены в Дорне, - защищался он. ‒ Есть слишком много радостей, которые можно найти в искусстве трахаться, чтобы ограничиться сексом только с одним полом.       ‒ Хорошая попытка Принц Оберин, - сказал Джон, - но я боюсь, что Вы не ближе, чтобы найти свой путь в мою постель.       ‒ Ах, стоило попробовать, - пожал плечами Оберин. ‒ И самое приятное то, что я буду продолжать пытаться просто ради удовольствия.       ‒ Блядские распутные Дорнийцы, - проворчал Джон, когда они начали возвращаться во внутренний двор. - Из любопытства, - внезапно сказал Джон. - Как долго вы, Дорнийцы, планируете остаться?       ‒ Уже надоели вам, лорд Старк? ‒ спросил Оберин приподняв бровь.       ‒ Вряд ли, - сказал Джон. ‒ Однако, король едет на Север, и я думаю последовать за ним в Винтерфелл, он, скорее всего, потребует это в любом случае.       Оберин задумчиво погладил подбородок: ‒ Возможно, мы останемся, чтобы встретиться с королем, только ради удовольствия посмотреть, как он и его семья изворачиваются, - сказал он, ухмыляясь. ‒ Но после этого я подозреваю, что большинство вернется на юг, в Дорн.       ‒ Большинство? ‒ Джон усомнился в этом.       ‒ Я путешествовал по всему миру, - сказал Оберин. ‒ Но я раньше никогда не посещал Север, и так как я здесь, я мог бы также увидеть, действительно ли Винтерфелл так велик, как все говорят, не говоря уже о Стене, самом большом сооружение, когда-либо построенном, как утверждают некоторые.       ‒ Конечно, вы можете остаться, - сказал ему Джон. - Но вы должны привыкнуть к тому что будет меньше еды во время пира.       ‒ О? - спросил Оберин, с любопытством на лице.       ‒ О да, - сказал Джон с усмешкой. ‒ Королева и ее гребаное отродье - сынок желали мне смерти, и не раз приказывали принести мою голову. Поэтому, я полностью намерен угощать их не более чем хлебом и нашим самым дешевым элем во время пира, мы, очевидно, сэкономим наши ограниченные запасы в кладовой на зиму.       Оберин рассмеялся: ‒ Это настолько нелепо, насколько это возможно, но я это поддерживаю, мне нравится, - сказал он.       ‒ Да ладно, по крайней мере, у них будет еда из моего стола, это самое большое, что я могу сделать для принца, но жилье он должен будет найти себе в гостинице.       ‒ Вы думаете, что король примет это? - спросил Оберин.       Джон кивнул. ‒ Когда я расскажу ему, что он послал Сандора сюда за мной, чтобы взять мою голову, я думаю, что король будет более чем понимающим, когда я откажу принцу в праве гостя или в жилье.       ‒ Ха-ха-ха, - засмеялся Оберин. ‒ Воистину, ты родился в Дорне, - воскликнул он.       ‒ Да, - согласился Джон. - Но у меня есть явное преимущество в том, что я в хороших отношениях с королем, поэтому это сработает на меня.       К этому моменту они вошли во двор, и группа западников проходила через ворота. Как сказал Оберин, это был Ланнистерский карлик, который ехал в одной из повозок, и с любопытством осматривался.       Маленький, со лбом, который был слишком большим для его лица, один его глаз был черный, как ночь, а другой, был типичным зеленым Ланнистерским, со светлыми волосами, которые варьировали от золотистого до почти белого.       ‒ Лорд Старк, ‒ сказал он, слегка поклонившись. ‒ Я ‒Тирион Ланнистер.       ‒ Лорд Тирион, ‒ вежливо сказал Джон. ‒ Могу я узнать, почему вы здесь?       ‒ Конечно, чтобы поздравить и поблагодарить вас, - ответил карлик, мгновенно. ‒ Никогда за всю свою жизнь я не видел отца в такой ярости, когда он узнал, что ты убил одного Клигана и заманил другого к себе на службу.       ‒ И вы думаете, что это естественно – приехать с визитом? ‒ усомнился Джон.       ‒ Естественно, ‒ Тирион согласился с улыбкой. ‒ Кроме того, я всегда хотел увидеть мир, как мои дяди, когда они стали мужчинами, вместо этого мой отец поручил мне задание по управлению всеми выгребными ямами в Кастерли-Рок.       Джон с любопытством посмотрел на карлика, он серьезно к этому относился?       ‒ Самый высокородный сантехник, - поддел его Оберин.       ‒ Дерьмо никогда не текло лучше, - надменно сказал Тирион. ‒ Однако, видя, как мой отец сказал мне убраться с глаз долой, я понял, что это означает то, что я могу оставить Кастерли-рок и открыть для себя мир.       Немного с натяжкой Джон мог это предположить, но было много способов интерпретировать выражение «убраться с глаз моих», которые он должен знать, а не потакать своему желанию отправиться на Север. - И вот вы прибыли на Север.       Тирион кивнул. ‒ Я намерен забраться на Стену и помочиться с ее края, потом, я полагаю, я поеду на юг или через море в Эссос.       Джон изучал львенка и дальше, погружаясь все глубже в свою «звериную» сущность, что так легко позволяла ему варговаться в животных, и даже дала ему несколько из его инстинктов, одним из таких инстинктов является способность увидеть "здравый смысл", до некоторой степени, если человек был надежным, и он мог чувствовать, что не было никакого обмана, никакого покалывания на шее, чтобы показать, что Тирион имел злобные планы, приехав сюда. ‒ Очень хорошо, - сказал Джон, по крайней мере, наслаждаясь тем, как глаза Тириона расширились от удивления и интереса, увидев, как глаза Джона обретают янтарный оттенок. ‒ Я приветствую Вас во Рве Кейлин, лорд Тирион. Право гостя будет вашим.       ‒ Спасибо, Лорд Старк, - сказал Тирион с поклоном. ‒ Я хотел бы остаться здесь и продолжать общаться, но увы это было долгое путешествие и мне хотелось бы поесть и выпить перед пылающим очагом.       ‒ Сандор позаботится об этом, - сказал Джон, глядя на Сандора, чтобы увидеть, есть ли у него какие-либо возражения.       Сандор просто кивнул и пошел к Тириону. - Иди сюда, маленький человечек, - грубо сказал он, направляя Тириона в замок.       ‒ И кто же ты таков? ‒ Джон спросил того, кто ехал рядом с Тирионом на телеге.       ‒ С-Сем-Семвел Т-Тарли.       ‒ Сын Рендила Тарли? – спросил Оберин.       ‒ Д-да, мой принц ‒ промямлил он, очевидно, он достаточно хорошо был знаком с Дорнийскими домами, узнавав Оберина.       ‒ Не поймите меня неправильно, ‒ сказал Джон. ‒ Для меня большая честь, что лорд Тарли послал ко мне своего сына, чтобы доставить его обещанные дары, но я должен спросить, почему он это сделал.       Сэм слегка поморщился: ‒ Он велел мне спросить, не возьмете ли вы меня под свое крыло и не сделаете из меня мужчину... или это, или я пойду и приму Черное.        Джон нахмурился. - Сделать из тебя мужчину должно быть достаточно легко. Здесь более чем достаточно шлюх, Принц Оберин, вероятно, может предоставить вам более подробную информацию по этому вопросу.       Сэм вспыхнул багрянцем: ‒ Я - это не то, что я имел в виду…       ‒ Я думаю, - прервал Оберин заикающегося юношу. ‒ То, что молодой Тарли подразумевал, что его отец хочет, чтобы вы сделали его настоящим мужчиной, а не испуганным мальчиком.       ‒ Это правда? ‒ Спросил Джон.       ‒ Д-да, - снова начал заикаться Сэм. ‒ Я ничтожество, всегда им был.       ‒ Хмммм,‒ протянул Джон размышляя, что ему делать. ‒ Я думаю, что я мог бы насладиться этим вызовом, вы согласитесь помочь мне Принц Оберин?       Оберин тоже казался несколько заинтригованным: ‒ Я думаю, что да, если мальчик начнет со шлюх, это должно быть хорошим началом я думаю.       Сэм еще раз попытался, как мог, заикаясь отказаться, только Джон и Оберин отмахнулись от него: ‒ Твой отец не любит шлюх, не так ли? ‒ спросил Оберин, отчего Сэм яростно закивал головой.       ‒ Пр-Принц Оберин, - промямлил Сэм широко распахнув глаза.       ‒ Простой вопрос, мальчик, - сказал Оберин. ‒ Тебе нравится твой отец? Который, по-видимому, приказал вам либо пойти на Север и стать мужчиной, либо присоединиться к Дозору.       Сэм отчаянно огляделся, чтобы узнать, слушал ли кто-нибудь из охранников, которых его отец послал с ним, но все они уже были заняты выгрузкой с тележек продуктов с помощью нескальких собственных людей Джона.       ‒ Нет, - наконец сказал Сэм. ‒ Он всегда смотрел на меня свысока, кричал на меня, бил меня, высмеивал мои интересы, всегда говорил мне, что я недостоин его…       Джон почувствовал укол сочувствия, когда Сэм, казалось, буквально изливал годы гнева, разочарования и боли.       ‒ Ну, - сказал Джон, когда Сэм, наконец, казалось, закончил. ‒ Лучший способ укрепить веру в себя ‒ это делать то, чего твой отец не хотел бы чтобы ты делал.       ‒ Я согласен, ‒ сказал Оберин. ‒ Если твой отец не любит шлюх, это его проблема, но ты… ты обнаружишь, что они могут быть очень любезными. ‒ И прежде, чем Сэм мог даже попытаться выразить протест, он уже вел через ворота замка к борделю на нижних уровнях, и Джон с удивлением наблюдал, как "ураган" Оберин снова полностью сокрушил бедного зеленого юнца, который понятия не имел, как иметь дело с мужчиной среднего возраста, у которого, казалось, было больше энергии, чем у десяти мужчин вместе взятых.       После того, как Сэм и Оберин исчезли с глаз долой, Джон сделал себе заметку, что надо будет поговорить с Джендри. Если бы Сэм мог как-то потерять некоторую или большую часть его веса и развить мышцы, безусловно, это поможет молодому человеку в вопросе самоуважения, и если кто и мог помочь, Джон это точно знал, так это был Джендри, он мог заставить любого человека похудеть при помощи молотка и наковальни, весь день выковывая сталь, - бастард Баратеона был намного сильнее и лучше сложен, чем даже Джон, а Джон практиковался в течение нескольких часов каждый день.       Полторы недели, предшествовавшие приезду короля, пролетели с огромной скоростью. Вначале, скептически настроенный странный микс из северян, долинцев и дорнийцев быстро перерос, и полюбил Тириона Ланнистера, который, по общему мнению, был не просто очень умным человеком, но и полон язвительного юмора, тот факт, что он, казалось, абсолютно презирал своего отца, сестру и старшего племянника способствовали тому, чтобы заставить людей принять его. Истории, которые он рассказывал после того, как он был набит под завязку достаточным количеством вина, были очень забавными, хотя Джон поклялся никогда не прикасаться к черепахе в своей жизни после того, как услышал, как Тирион «подоил одноглазого змея, погонял лысого» в черепаховый суп, который съела его сестра, хотя Тирион был очень разочарован, когда узнал, что другой человек, по-видимому, притянул в бордель осла и пчелиные соты за несколько дней до того, как он тут появился.       Говоря о борделе, у шлюх были только хвалебные отзывы о Тирионе, который провел там гораздо больше времени (и оставил золота), чем в замке. Вечером он также с удовольствием общался с Сэмом, где они с жадностью читали книги в поистине маленькой библиотеке Джона. Говоря о библиотеке, у Джона было сильное подозрение, что если бы у Сэма не было других «обязанностей», он бы с радостью похоронил себя в библиотеке на день и ночь, к сожалению для Сэма у него были другие «обязанности».       У Оберина ушло не более трех дней, чтобы заставить Сэма перестать краснеть рядом с женщинами, без сомнения, из-за многочисленных посещений борделя по настоянию Оберина, честно говоря, Джон подозревал, что Дорнийский Принц, вероятно, угрожал пугливому мальчику насилием. Каждое утро Джон заставлял Сэма выходить на тренировочный двор и терпеливо учил его размахивать мечом, хотя уже на второй день стало ясно, что топор или молот подойдут молодому человеку гораздо лучше, поскольку, несмотря на его внешний вид, он был намного сильнее чем выглядел, и в конце концов Джон наконец-то сумел добиться от Сэма что-то похожее на сопротивление, когда кто-то ударил его.       Ключом, к тому, чтобы заставить любящего книги мальчика сражаться, по-видимому стало то, что его надо было рассердить, и самый лучший способ его завести был обнаружен случайно однажды утром, когда Сэм, который проголодался из-за ограниченной порции, которую, Джон навязал ему чтобы тот похудел, решил по тихому приготовить себе растущие в окрестностях грибы и съесть их.       Все на Севере знали, что эти грибы нельзя есть, это знало так много поколений, но никто на самом деле не знал почему, хотя у них появилось небольшой намек на это, когда Сэм впал в истерическую ярость после того как съел несколько, достаточную для того, чтобы полностью уничтожить три из тяжёлых деревянных манекенов одним из огромных боевых молотов из темной стали, которые Джон получил несколько сотен от Амбера. Увидев результат употребления этого особого гриба, который рос на Севере, Джон тихо приказал дальше исследовать Роллану его свойства, возможно, они могли бы сделать с ним что-то полезное.       Хотя он был в ужасе от того, что он натворил, от всплеска ярости берсерка, в котором он находился, это что-то «сломало» в Сэме, и он начал действительно улучшаться в спарринге. В то время как Джон знал, что Сэм никогда не будет великим воином в каких-либо "технических" вопросах, он, безусловно, сможет сделать трупы из людей, когда ему казалось надо было только рассердиться, по крайней мере, по словам Сэма. И однажды Сэм виновато признался Джону, что он обычно думал о своем отце, или о тех благородных мальчиках, с которыми он рос, и которые сделали все возможное, чтобы превратить его жизнь в ад, постоянно издеваясь над ним.       На самом деле это было самым простым делом, и в немалой степени в этом ему помогал Джендри, который по приказу Джона работал казалось днем и ночью в кузнице, создавая оружие и доспехи. Кто знал, что ковать сталь или работать на мехах в течение восьми часов каждый день может вызвать такие быстрые изменения? Сэм уже потерял один стоун за две недели и, похоже, наращивал выносливость, так как Джон всегда заставлял Сэма присоединиться к нему на ежедневной пробежке по нижней стене Рва Кейлин, и когда день заканчивался, Сэм с радостью забаррикадировался в библиотеке с Тирионом и Ролландом на каждую ночь, чтобы читать или обсуждать, перспективы, которые довольно откровенно беспокоили Джона. Роллан в одиночку и со свободными временем и свободными руками был тревожной перспективой, его любовь ко всем вещам, которые потенциально могли бы стать «бумом» или пожаром или вообще могли доставить неприятности другому человеку, была достаточно плоха, но когда вы добавили Тириона и Сэма, которые были довольно умны, а в случае с Тирионом также довольно коварны и со скрытой садистской наклонностью с милю в ширину все могло стать довольно неприятным.       Им уже каким-то образом удалось создать орудие террора. Изначально это была идея Сэма. Сэм, который всегда любил звуки флейты, решил попробовать свои силы в ее создании, и, услышав об окарине, которая была так популярна на востоке, попытался сделать ее с нуля. Однако, никогда не видя как она выглядит, он должен был включить свое воображение и создать ее как он себе представлял, и в конечном итоге когда он дунул в него в первый раз, это заставило Джона и несколько других выхватить свои мечи и дико осматриваться по сторонам в попытке найти того, кто умирал ужасной смертью.       Вместо того, чтобы издавать сладкую тихую музыку, флейта, о которой идет речь, издала звук, который напоминал ужасающий крик смерти, чем сильнее он дул, тем страшнее был звук. Услышав это в первый раз, Тирион, который хорошо накидался к этому моменту, предложил сформировать следующий в форме ухмыляющегося черепа, предложение, которому Ролланд был более чем доволен, в то время как Сэм сидел там потрясенный и в ужасе, без сомнения, задаваясь вопросом, что он создал.       Еще один инцидент произошел, когда Роллан чуть не сжег свои покои. Роллан, будучи человеком, который любил свой "гарячительный" напиток, пытался сделать что-то с немного большим «градусом», чем обычный эль, вино или пиво, или даже аквавита, если на то пошло, и с радостью пробовал различные формы дистилляции алкоголя. В конце концов ему удалось выделить что-то, что было достаточно сильным, что от небольшого глотка было чувство, как будто получил удар в голову от копыта лошади, однако, когда он взял стеклянный кувшин, в котором содержалась его большая часть, и из-за того что кувшин был горячим он уронил его. После того, как он разлился на столе, сильнодействующий алкоголь превратился в великолепный огненный шар при встрече с открытым пламенем свечи, тем самым сжигая то, что осталось от маленького волосяного покрова мейстера, включая его брови.       Было кое-что еще, что изменилось из-за того, что Тирион прибыл и сообщил Джону, что Тайвин не допустит, чтобы оскорбления Джона остались без ответа, следствием этого стало то, что Джон приказал Джендри увеличил работу в кузнице. На помощь Джендри на временной основе прибыло еще двенадцать кузнецов и учеников, чтобы сделать как можно больше доспехов и оружия. Железная руда и древесный уголь приходили почти ежедневно, чтобы кузнецы превращали ее в сталь, а Джон на этот проект заранее отложил десять тысяч золотых драконов. По-видимому, в Королевской Гавани высоко ценилось качество, а не украшенные доспехи с сопровождающей кольчугой и набивкой стоили около пяти драконов, пяти драконов для этой части было достаточно, чтобы купить от двадцати до сорока мечей замковой кованой стали, в зависимости от размера и украшений. И, после консультации с Сэмом, Ролландом и кузнецами, он подумал, что у них, вероятно, будет примерно двенадцать сотен доспехов с полной экипировкой, и достаточно доспехов на триста лошадей а так же мечей, щитов топоров и копья для экипировки пяти-шести тысяч. Больше, чем ему, вероятно, когда-либо понадобится, но лучше быть готовым и не нуждаться в них, чем нуждаться и не иметь их. Разумеется, потребуется время, но Джендри подумал, что они будут сделаны в течение года, что было отличной новостью для Джона, чем раньше все было готово, тем лучше.       Другие вопросы, которые занимали большую часть его дневного времени - были прошения от простолюдинов, отчеты мэров городов и тому подобное. Общее настроение населения во Рву Кейлин и окрестных селениях и городах было хорошим. В самом начале было много жалоб, на то, что Джон заставлял их практиковаться с оружием, и так же на то, что много часов в неделю тратилось на упражнения с луком, или на то, что они оставляли свои фермерские хозяйства на три месяца, для того чтобы обучаться и практиковаться, как обращаться с мечом или работать в "заслоне" с какой-либо степенью эффективности, однако настроение изменилось к лучшему, когда мужчины стали видеть результаты, в виде благодарных глаз женщин. По предложению Джона стали достаточно регулярно проводить небольшие местные турниры по стрельбе из лука, а победитель претендовал на кошелек с одним драконом, часто разделенный на монеты из серебряных оленей и медных звезд. К сожалению, все хорошие вещи в конечном итоге заканчиваются, как Джон узнал однажды, когда Эдрик в своем качестве оруженосца Джона постучал в дверь, когда он нежился в ванне.       ‒ Это, должно быть, очень важно, Эдрик, - прорычал Джон, начиная вытираться.       ‒ Отец приближается, ‒ затараторил мальчик взахлеб.       Джон вздохнул: ‒ Очень хорошо, бегите на кухню и скажите им, что скоро прибудет король.       ‒ Да, м'лорд, - крикнул Эдрик, убегая, не дождавшись разрешения уйти, Джону только осталось усмехнуться, если бы он когда-либо имел такую энергию, когда был в этом возрасте, хотя вероятно, он был таким же, если не хуже, признался он сам себе, когда закончил одеваться.       ‒ Любовь моя, я вижу, вы слышали, что король приближается, ‒ сказала ему Элис, когда они встретились на пути вниз во двор.       ‒ Да, и если с ним будут его жена и сын, как мы слышали, они испытают неприятный сюрприз… ну, я думаю на их вкус в любом случае.       Элис слегка рассмеялась: ‒ Это послужит им уроком, что значит пытаться забрать тебя у меня.       ‒ О-о-о, - протянул он с преувеличенным удивлением.       - Ты ‒ мой, - прорычала она, когда она внезапно подтолкнула его к стене, чтобы поцеловать, а ее рука ласкала его через его бриджи. ‒ И никто не заберет тебя от меня, прежде чем я воспользуюсь этим, - прошептала она, когда она напоследок сжала его отвердевший член.       ‒ Ты жестокая девчонка, бросать человека в таком состоянии, ‒ сказал Джон, отступая назад. Элис знала чертовски хорошо, что у них не было времени для быстрого траха, прежде чем появится Король, и верная ее капризному характеру решила над ним жестко подшутить, чтобы сделать остаток его дня неудобным. Покачивая головой частично с нежностью и частично с раздражением, Джон поспешил за своей женой, ему надо было встретить Короля, и Принца с Королевой, чтобы тонко намекнуть, что он может оказать радушное гостеприимство... некоторым.