Внутривенно

Вильям жалеет о своих словах. Скуривает одну за другой и топчется на заднем крыльце школы, прячась от насмешливых взглядов. Они, как грызуны, ползут со всех сторон и набрасываются на него. Они преследует его каждый гребаный миг его существования. И все из-за того, что у Криса появился другой. Нет, нельзя так говорить. У Магнуссона на Криса не осталось никаких прав. Магнуссон должен молчать и притворяться лучшим другом. Вильям целую неделю видит один и тот же сон. Он обливает бензином дом, в котором живёт парень Шистада, и поджигает у него на глазах. Алые языки пламени с хрустом поглощают двери, стены, а Магнуссон заливисто хохочет, согнувшись пополам. Он похож на маньяка, который покончил со своей жертвой. Кажется, Крис называл его Фроудом. Дурацкое имя для парня, который разъезжает на тачке последней модели. На ней же Фроуд забирает Шистада из школы каждый день, прямо на глазах у Вильяма. Встречает возле входа, как джентльмен, и привычно мягко целует в губы. Более сопливой картины не придумаешь. У парней всё должно быть по-другому. Крис никакой не неженка. Крис только е г о. Когда Шистад рассказал о парне, с которым его познакомила Эва, Вильям впервые ощутил укол внутри. Будто кто-то вонзил под ребра толстенную иглу и прокрутил на сто восемьдесят градусов, выпуская в кровь яд. Он отравился. Магнуссон травится до сих пор хлипкой грязью, которая густеет внутри болотом страха. Он ведь потеряет Криса навсегда. Он ведь не сможет к нему прикоснуться. Он ведь не сможет вернуться к разговору о н и х. Нет никаких «они». Нет больше «вместе». Нет больше «ты и я». — Ты в порядке? — знакомая теплая ладонь накрывает плечо, и в нос врезается запах е г о парфюма. — Я давно тебя не видел. Крис выглядит счастливым. Никакой помятости, усталости и скорби в глазах. Только легкость, которой за версту несет. Все, будто по щелчку пальцев, переключились. Теперь жалостливые взгляды направлены к нему. Перешептывания за спиной усиливаются, когда Магнуссон проходит мимо, а не Крис. Он на его месте — на месте Криса. Он ещё хуже — на самом дне. — Как там Фроуд? — Вильям откровенно скалится, вставив между зубов сигарету. — Вы ещё не расстались? Никчемный. Грязный. Слабак. Он не может заглянуть в глаза собственному другу, потому что с другим Крис счастливее и свободнее. Крис дышит, живет, любит. Шистад с легкой руки получил всё, о чем мечтал, а Вильям жутко выдохся за эти дни. — Ты долбоёб? — злостно хлещет глазами по скулам, подкидывая мелкие камешки. — Какая муха тебя укусила? Ты. Ты, блять, извёл меня за последний месяц так, как не удавалось ни одной телке в постели. Вильям разворачивает ладонь, со всей силы вдавливая окурок под кожу. Он почти не чувствует боли. Только цветастые пятна кружатся перед глазами. — Что ты, блять, творишь? — Крис швыряет окурок куда-то под ноги, хватая Магнуссона за запястье. — Тебе вообще себя не жалко? У Вильяма словно пружина в горле лопается. Хочется закричать громко-громко и упасть на землю. Коленями почувствовать шершавый асфальт и запечатлеть в памяти этот взгляд. Такой тревожный, теплый и заботливый. Он будто снова возвращается в тот день, когда просил Криса остаться в его жизни. — Ты бросишь его ради меня? — Шистад дует на его ладонь, а Вильям сорвано шепчет ему в ухо. — Ты не можешь быть с ним, пока я здесь один. Я без тебя не смогу. Крис залепляет ему кулаком по носу, и Магнуссон оседает на траву. Что-то теплое щипает губы, и он видит на пальцах капли крови. Проклятый Крис Шистад разбил ему нос. Прямо в школьном дворе, перед компанией их друзей. Невозможный придурок. Он переводит на Магнуссона внимательный взгляд и взрывается хохотом. Вильяму улыбаться чуточку больно, но смотреть необходимо. Видеть его карие глаза и чувствовать себя по-прежнему нужным.