Мы летим, а все стоят

Только через несколько минут я нашел себя сидящим на полу и прижимающим мокрую из ниоткуда материализовавшуюся тряпку (платок?) к пораненной и уже опухшей скуле, которая перестала кровоточить (была кровь?). Глубоко вздохнув, я наконец-то пришел в себя и увидел присевшего на свой рюкзак напротив одноклассника, который, нахмурившись, смотрел куда-то сквозь стену. На этот раз он не выглядел спокойным, его грудь тяжело поднималась вверх-вниз, а вены на лбу всё ещё были слегка вздуты. Кажется, он сейчас переваривает всё, что только что произошло. Мне бы тоже не помешало бы. — Поздравляю, — не переводя взгляд, сказал Фрэнк. — С чем? — прочистив горло, спросил я. Айеро повернул ко мне голову. — С твоим первым мордобоем. Я попытался улыбнуться, но столкнулся с болью на левой скуле, к которой сейчас прикладывал прохладную и мокрую ткань. Зажмурившись, старался побороть вновь нахлынувшую боль. — Я бы на твоем месте не стал, — серьезно добавил он. — Я уже понял, — я откинул голову обратно к стене и, отделив тряпку (платок?) от скулы, которые, как мне показалось, уже успели породниться, посмотрел на неё (действительно, белый платок). Кровь была, но незначительная, будто обычная царапина. Однако это не помешало моим волосам прилипнуть к ней и засохнуть в таком виде, как и печально известный платок. Я сжал его в ладони, закрывая глаза. — Тебе придется помучаться, пока отек полностью не сойдет, — как бы между прочим сказал Фрэнк. Это было воистину самое страшное и экстремальное, что мне приходилось переживать за свои недолгие восемнадцать лет. Осознание всей первой драки, а впоследствии первого поражения дойдет до меня не скоро. Хотя, стоит ли считать это поражением? В теории, меня спас Фрэнк, и не просто попросил хулигана остановиться в надежде, что произойдёт чудо, и он действительно это сделает, а взял ситуацию полностью под свой контроль. Даже как-то страшно становится от того, что я мог здорово влипнуть, не будь его рядом. Так-то я уже был по уши в дерьме, но рядом с Айеро я не чувствую себя так ущербно, как без него. Даже то, что он одолжил мне свой белый (который уже не является таковым) платок выглядело безумно заботливо и мило. Мило? Не знал, что так можно подумать о Фрэнке. Я должен был изначально попросить Рэя быть рядом со мной, чтобы подобного не случилось. Почему я не подумал об этом, выходя за книгами один? Джерард, как же ты глуп. Боже. — Я думал, что он убьет меня, — совершенно случайно я озвучил свои мысли, прикладывая платок обратно. — Не думай, — уверенно сказал Фрэнк. Я отвлекся от стены напротив меня и посмотрел на одноклассника. Сегодня он был в черной рубашке и таких же джинсах, на ногах красовались грязные кеды, которыми он добивал Мэтта. Длинная чёлка падала на его лицо, даже немного скрывала один глаз. Он смотрел на меня, будто изучая. Ну, как я тебе, Фрэнк? Избитый и потрепанный Джерард с опухшим синяком и кровью на лице, которая не стекает по его щекам только по тому, что её сдерживает твой платок, не очень, да? Я так плохо выгляжу, что меня бы взяли в низкобюджетный фильм про зомби, как парня, который умрёт первым. — Где мои книги? — вспомнил я тех, кто пострадал первым. Чтобы получить ответ на свой вопрос или хотя бы какую-нибудь реакцию, мне пришлось опустить голову на уровень Фрэнка, он опять смотрел вперед себя и о чем-то думал. Я вновь глубоко вздохнул, когда он повернулся ко мне. В тот миг, мне кажется, я смог застать его врасплох, он не ожидал, что встретится со мной взглядом, поэтому тут же вернулся в исходное положение. — У меня не было времени, чтобы нести сюда вместе с тобой ещё четыре книги, — объяснил одноклассник. — Они в библиотеке. Зайдешь после этого урока, заберешь. И тут я осознаю, что опять пропускаю урок литературы. Твою ж мать! Мне не нужны проблемы, но они липнут ко мне как лейкопластырь к бумаге, как пальцы друг к другу, измазанные в суперклее. На этот раз без наказания не обойтись, нужно отработать потраченные часы, это точно прогул. — Не парься ты, — внезапно сказал Фрэнк. — Что? — не понял я. — Не парься, — он повторил, — от двух пропущенных занятий не наступит конец света. Я знаю, ты сейчас думаешь, как бы тебе избежать проблем. Но, послушай, ты всё равно когда-нибудь да прогуляешь занятие. И даже не одно. Просто забей, это всё в порядке вещей. Я в замешательстве. — Эй, ты куда? Я увидел, как Фрэнк встает на ноги, и испугался, ведь если я останусь здесь один, то риск быть вновь избитым повышался, ведь парни хоть и не высокого интеллекта, но мозг-то у них есть, и они вполне в состоянии проверить этажи. — Мне пора, — сухо ответил одноклассник, закидывая рюкзак на плечо. Нет-нет-нет! Возможность попасть домой целым или вообще живым разворачивается и прямо сейчас уходит на моих глазах, а Джерард сидит на полу и судорожно пытается не впасть в панику. Я попытался встать на ноги, от чего в глазах начало темнеть и я, потеряв равновесие, чуть ли не падая, тянул руки к Фрэнку, как к последнему живому существу. Он услышал мои попытки стоять ровно, которые с треском провалились, и поспешил взять меня за плечи и приложить к стене, чтобы я нашел в ней опору и окончательно не упал. Я зажмурился, пытаясь тряхнуть головой, что закончилось не очень хорошо, и я вцепился в руки одноклассника. — Не уходи, — просил я, когда смог самостоятельно стоять на ногах. — Мы квиты, — Айеро на шаг отошёл от меня, но всё ещё был начеку, ведь я мог вновь упасть. — Хотя бы до конца урока, Фрэнк, пожалуйста, — не сдавался я, глядя ему в глаза. Он долгим взглядом остановился на мне, поджал губы, от чего его серьга на них зашевелилась, и, обреченно вздохнув, сказал мне сесть обратно. Я послушал его, после чего, убедившись, что я сделал то, что мне было сказано, он сел на то же место, где и был до этого. Почему-то я не решился поблагодарить его словами, лишь кивнул, опуская глаза на свои кеды. Мне действительно неудобно, что я вот так отвлекаю его от, возможно, важных дел, теперь я чувствую себя виноватым. Мало того, что он меня спас, так ещё и нянчиться должен, как с маленьким ребенком. Ну, да, после того запрещенного приема с яйцами Мэтт бы на мне живого места не оставил, так что я должен быть благодарен Фрэнку за то, что он заступился. Если сравнивать его поступок и мой, то, по сути, я ничего толком не сделал в тот день, а он повел себя как настоящий друг, коим, я уверен, он меня не считает. Я не думаю, что он долго раздумывал, перед тем, как что-то сделать, он был так зол, когда бил футболиста той книгой. «Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится». Хм, остроумно. В такие моменты появляется все больше вопросов. — Я думал, ты сегодня не в школе, — поинтересовался я, понимая, что тишина скоро начнет давить физически. Он сидит сейчас возле меня, опрокинув голову назад с закрытыми глазами, думая о чем-то своем. — Я был у Фостера, — не открывая глаз, через какое-то время ответил он. — Мистера Фостера? — почему-то переспросил я, хотя прекрасно понимал о ком идет речь. — Я часто у него бываю, когда не хочу идти на занятия, — продолжил Фрэнк. — И он не против? Парень положил рюкзак к себе на колени, после чего залез в тот же карман, что и в пятницу, и вынул оттуда тот же оранжевый пластиковый пузырёк с белыми овальными таблетками. Только на этот раз он был заполнен. Ему кто-то прописывает их? От чего? Чем он таким болеет, что единственное, что он проверил тогда, был именно этот сосуд. Может, я зря волнуюсь и это просто витаминки? Он сидел слишком далеко, чтобы я мог разглядеть хотя бы какие-то буквы на этикетке. Ну, если он не стесняется принимать их при мне, то, вполне возможно, что это противовирусные или что-то в этом роде, вряд ли он бы принимал наркотики в школе. — Мне кажется, ему все равно. Он просто дает мне ноты, и я отрабатываю их, — сказал он, пережевывая таблетку и пряча пузырёк обратно в один из потайных карманов своего рюкзака. — Играешь на пианино? — поинтересовался я, вспоминая, что в классе музыки есть только один музыкальный инструмент, на который школе выделили денег. Несколько лет назад обещали, что совсем скоро коллекция будет пополняться, появятся новые инструменты, а значит и возможности; по всей вероятности, даже соберется школьный оркестр. Так было написано в гранте, который мы получили на городском музыкальном конкурсе, заняв третье место. Но уже прошло достаточно большое количество времени, сама виновница торжества выпустилась в прошлом году, а о гранте уже, наверное, все успели забыть. У директора, вот, даже времени нет об этом думать, у него на носу ремонт в кабинете. Дорогой такой, красивый ремонт. Фрэнк повернулся и посмотрел на меня. Его глаза (ореховые) бегали по моему лицу, в то время, когда я рассматривал его. Он довольно симпатичный, даже смазливый в какой-то степени. Я был бы рад когда-нибудь увидеть в нём своего друга, не смотря на его прошлое и положение в обществе. Ведь каждому нужен друг, и это важно понимать. Грустно наблюдать, как человека осуждают просто за то, что он — это он. На его месте мог бы оказаться каждый, и он это знает. Даже в средней школе он не сломался, когда планка издевок над ним перешла на новый уровень: вместо оскорблений в стиле «дурак» или «глупый дурак» пришло самое настоящее моральное, словестное и, вероятно, физическое насилие. Но о последнем я тогда не догадывался. Не мог даже представить, как одного из моих одноклассников тайком избивают под предлогом «показать, кто здесь главный», для меня это дикость, и я тогда уже это понимал. К сожалению, не у всех людей есть сострадание или элементарная эмпатия. Он буквально на долю секунду остановился на моих глазах, но вновь отвернулся, забирая из моих рук свой уже не белый платок. Фрэнк встал и подошёл к раковине, включил воду, и принялся смывать с него мою свежую кровь. Долгое время он молчал, наверное, рассуждая о чём-то, но потом, не поворачивая головы, сказал: — Не люблю клавишные. Отжав свой платок, Айеро вновь вернулся ко мне, стукнул своей ногой по моим двум, видимо, чтобы я их подобрал к себе или вовсе положил в другую сторону. Пораскладывают тут ноги свои всякие Джерарды Уэи. После того, как я согнул ноги в коленях и поджал к себе, Фрэнк опустился на колени рядом и поднял указательным пальцем мою голову за подбородок, рассматривая уже более детально мои повреждения. «Жить будешь», — прокомментировал он. Жить-то буду, а смысл? Я теперь любимая игрушка Мэтта, он не успокоится, пока не убьет меня за то, что я ему сделал омлет. Когда он начал промывать рану и вытирать стёкшую кровь с моей щеки, я зажмурился от боли, но после немного расслабился, убедившись, что никакого вреда он мне не собирается причинять. У меня появилась мимолетная возможность рассмотреть его, я не упустил её: металлическое кольцо сбоку на нижней губе, за которое первые дни его сильно задирали; выпирающие скулы, он выглядел достаточно худым для своего возраста, хоть и пытался это скрыть за мешковатой одеждой; темные синяки под глазами, наверное, он слишком мало спит, чтобы чувствовать себя хорошо; чёрные крашеные волосы то и дело спадали ему на лицо, но я смог заметить множество светлых шрамов, которые издалека не увидишь, скорее всего, это последствия избиений. Сразу же появился целый туман вопросов, которых и до этого было немало. Почему он мало спит? Почему он такой худой? Почему он никому не рассказывает о своих проблемах в школе? За что с ним так обращаются? Что это за таблетки? (я уверен это не витаминки) Они рождались и рождались в моей голове, ещё более глубокие и личные вопросы, которые я не мог задать именно сейчас. Я не успокоюсь, пока не получу на них ответы. К сожалению, их количество растет по геометрической прогрессии, но хоть каких-то разъяснений я вряд ли добьюсь. По крайней мере, на этом этапе. — На чём ты играешь? — спросил я, отводя взгляд в сторону. — На гитаре, — не отвлекаясь, сказал он. — Нравится? Он перевел взгляд с моей скулы на меня, насупив брови. Я сказал что-то не то? Видимо, это его смутило, ведь он вновь смотрит на мои повреждения, легко проводя по ним влажной тканью, хотя ни одна мышца на его лице так и не выдала его эмоций. Я же абсолютно не умею их скрывать, как открытая книга — бери и читай. Сейчас он именно этим и занимается, он видит, что я чувствую себя неловко, поэтому мне ничего не оставалось, как опустить глаза на его футболку, которая выглядывала из-под толстовки. — Да, — ответил он. — Держи так, — он прижал платок к моей скуле, призывая меня сделать то же самое. Он отстранился от меня, когда вся моя кровь была смыта и больше не стекала по щеке. Я наблюдал, как он вновь садится на свой рюкзак и опирается головой о стену сзади, прикрывая глаза. Это, наверное, его исходная позиция. Мы снова молчали, но тишина не была неловкой, а скорее нужной, чтобы отойти от всего этого дерьма, что происходит прямо сейчас; я уверен, эти парни откроют на меня охоту. Я стану изгоем общества и со мной перестанут общаться даже мои друзья, мне придется тусить с Фрэнком до конца своих дней, если он не займет мое бывшее место в обществе. Родители узнают, как со мной обращаются одноклассники и нам придется переехать в другой город, я там не приживусь, мне придется носить темную одежду, чтобы не привлекать к себе внимание, а Майки не будет на людях появляться со мной, чтобы его тоже не чмырили. Конечно, я утрирую, Рэй бы никогда меня не бросил, ведь есть вещи ценнее, чем общественное мнение, а родственники никогда бы от меня не отвернулись в такой ситуации. Все-таки это страшно — быть на низшем уровне. Быть никому не нужным. — Мэтт что-нибудь тебе говорил? — внезапно спросил Фрэнк. — В смысле? — я не понял суть вопроса. — Он же не просто так подошел и начал тебя избивать, он что-то говорил? — Я не особо помню, что-то в роде того, что я ублюдок, — я пожал плечами, пытаясь выглядеть настолько спокойным, насколько это было возможно в подобной ситуации. — Хм, — парень усмехнулся. — Он абсолютно не умеет делать комплименты. Я прыснул от смеха и тут же застонал от боли, всё ещё смеясь от своей же реакции. Мне показалась эта ситуация такой смешной, что я смеялся ещё пару секунд, при этом старался не морщиться настолько, насколько это возможно. Комплименты, серьёзно? Ладно. Наверное, моя нервная система уже просто не выдерживает этой мрачности вокруг меня, что я, как говорится, «поймал смешинку». Состояние, когда продолжительное время вокруг творился какой-то пиздец, ты слышишь средней жесткости шутку, которую уместно было бы просто посчитать забавной, но вместо этого ты начинаешь ржать с неё, как чёртов конь. Готов поспорить, я сейчас так странно выгляжу. Я знаю, потому что такое время от времени происходит с моими друзьями, во время чего я считаю их самыми настоящими психами. И чтобы убедиться, я перевел взгляд на одноклассника, который просто сидел рядом и, скрестив руки на груди, смотрел на меня, не убирая свою ухмылку с лица. В этот момент мне показалось, что я видел абсолютно другого Фрэнка, того, кто скрывается под чрезмерной серьёзностью и таинственностью. Я пока не знаю, удастся ли мне вновь увидеть его таким вновь, поэтому я запоминаю эту картину настолько сильно, насколько могу. Я смеюсь с глупой шутки Фрэнка, а он улыбается, наблюдая за моими конвульсиями. Он заметил мой взгляд на нём и поспешил отвести глаза, опуская их в пол, а я приложил титанические усилия, чтобы успокоиться. Кажется, опять идёт кровь. Айеро погрузился в свои мысли, но я не дал ему зайти слишком далеко. — Поможешь мне с вещами? — спросил я. — Что? Он дернулся и повернулся ко мне с насупившимися бровями. — А… — опомнился он. — Да, хорошо. Рана уже почти не болела, но подавала большие надежды на синяк, за который придется объясняться родителям по приходу домой. От попытки встать на ноги вновь закружилась голова, и мне пришлось инстинктивно махать руками в поиске опоры, на роль которой неожиданно вызвалось плечо одноклассника, чтобы поддерживать равновесие, и вопросы о самочувствии. Получив удовлетворительный ответ, тот поспешил убрать свои конечности обратно в карманы джинс, когда убедился, что я могу ровно стоять и ходить без чужой помощи. — Да уж, неплохо тебя потрепали на первый раз, — прокомментировал Фрэнк, закидывая свой портфель на одно плечо. Я ещё несколько секунд привыкал к вертикальности, после чего направился вместе с ним к выходу. Звонок уже успел прозвенеть, наверное, минут пятнадцать назад, так что самое время идти к шкафчикам и забирать вещи, не боясь, что меня кто-то застанет. Кроме записки, наклеенной на дверцу, неровным почерком оповещающей «ТЫ ТРУП, УЭЙ». Да, Записка, я труп. — Не волнуйся, — успокоил меня одноклассник, когда увидел, как мои руки неосознанно тряслись, держа её. — Они любят много пиздеть, но ничего не исполнять. Придерживайся толпы и главное — никому не говори, что это, — он указал на моё лицо, — их рук дело. Шестерки получают больше. Да уж, это не могло не успокоить. А нет, могло. Ещё чуть-чуть и у меня начнется настоящая паника. Я просто понимаю, что моя беззаботная жизнь за эти несколько дней сделала такой крутой оборот, как бы не упасть на нём. Я действительно стараюсь держать себя в руках и не впасть в истерику, вновь и вновь перечитывая эту чертову записку. Фрэнк заметил это, после чего выхватил листок бумаги, скомкал и кинул в ближайший мусорный бак. — Понял меня? — серьезно спросил он, становясь передо мной. Я кивнул, открыл шкафчик, чтобы забрать рюкзак и положить туда книги, которые Фрэнк забрал из библиотеки, когда я с болью в висках спускался по лестнице на второй этаж. — Тебе на Темпл-стрит? — поинтересовался я, когда мы вышли на улицу. Лучи солнца больно ударили яркостью по глазам, от чего голова заболела ещё больше. Мне пришлось прикрывать их рукой, чтобы не упасть по дороге. Фрэнк заметил это, но ничего не сделал. Он просто выдохнул, видимо, осознавая, что с таким подбитым нытиком, как я, ему придется домой идти, ведь на школьный автобус мы опоздали. Сейчас как раз та пора, когда лето закончилось, но погода от него продержится ещё несколько недель, поэтому даже если тебе очень жарко все равно придется носить душные джинсы и футболку. — Да, — ответил он, не поворачиваясь. Только сейчас я заметил, что Фрэнк одет в толстовку с длинным рукавом, даже не смотря на то, что сейчас не та погода для подобной одежды, однако парень даже не думает расстегнуть ее, хотя я вижу как он сдувает челку, упавшую на лицо. Дорога была оживленная, довольные дети с разных школ возвращались домой, а некоторых забирали на машине родители, проезжавшие мимо нас. Из окна одной из таких машин даже выглядывала собака, высунув язык и поддаваясь потокам ветра. Забавно, из всей моей компании какой-никакой автомобиль был только у Рэя, но он им особо не пользовался, потому что жил рядом со школой и поездить удавалось только при особых случаях. У меня тоже есть права, но отец обещал подарить машину, только когда я поступлю в университет, так что пока что приходится таскать Торо-мобиль. Сентябрьское солнце находилось в своем пике и глаза сами щурились, чтобы не дать лучам слепить себя. Воздух ещё пах летом. В такую погоду хорошо было бы сидеть под деревом на лужайке возле дома или в городском парке под навесом, поедая второе мороженное, потому что первое ты успел доесть ещё до того, как дошёл до этого места. Может, сходить к ближайшей речке или озеру было бы также хорошей идеей, можно окунуться, прямо в одежде, так даже лучше. Или, к примеру, вариант для ленивых — сидеть дома под кондиционером или вентилятором с лимонадом в руке, доверху заполненным льдом. — Можно спросить? — осторожно попросил я. — Пробуй, — без энтузиазма ответил Фрэнк. Видно, что ему очень жарко в этой плотной и темной одежде, от чего он уже ничего не хочет. — Почему ты заступился за меня? Этот вопрос волнует с тех самых пор, когда я нашел себя в компании своего одноклассника, с которым имел полноценный диалог только один раз, в уборной на третьем этаже левого крыла пару дней назад, но не решался спросить. Было очень странно видеть его в роли защитника, ведь я бы никогда не подумал, что Айеро может быть смелым и защитить кого-то. Не хочу назвать его трусом или слабым, однако я с ним никогда не общался и не знаю, как он ведет себя в подобных ситуациях. — Как будто нужны причины, — спокойно ответил Фрэнк, закрываясь от солнечных лучей ладонью. — Что? — переспросил я. Фрэнк тяжело выдохнул, вновь сдувая челку с лица. — Я имею в виду, не в моих принципах наблюдать за вот этим всем и бездействовать. — Ты хороший, — сказал я тихо. — Нет, — ответил Фрэнк ещё тише. — От правды не убежишь, — я пожал плечами, передавая ему в руки его испачканный платок. — У меня всегда получалось, — он забрал его из моих рук, сразу пряча в карман. — Если будут спрашивать, то ты обнимался с асфальтом. Никакого Мэтта и Фрэнка не было. Понял? — Понял. Спасибо за помощь, — я посмотрел на него. Он ответил мне взглядом и даже немного улыбнулся, хотя и попытался это скрыть за волосами. — Пожалуйста, — Фрэнк кивнул, опуская голову. Какое место в нашем списке Хищников занимает этот парень? Казалось бы, я смог навесить ярлыки на большинство своих знакомых, друзей, одноклассников, а он до сих пор как чистый лист. Всё, что я о нём знаю – это то, что он пьёт непонятные мне таблетки, конфликтует с Волками и избегает всё и всех, проводя «ненужные» уроки за гитарой в классе музыки. Кто ты, Фрэнк? Хитрый Лис?