***
МинСок разогнул затёкшую спину и поморщился, потерев кулаком поясницу. Метла в его руке казалась каменной, а противный совсем не по-августовски порывистый ветер заставлял то и дело ёжиться. Университетскому начальству понадобилось привести угодья в порядок именно сегодня — двадцать пятого числа. Как будто эта спешка могла дать лучшие результаты! МинСок усмехнулся, снова берясь за метлу. Напротив, убираться надо было как можно ближе к первому сентября — тогда эффект от этого сохранился бы подольше. А так — до осени и листья успеют снова прилететь, и птицы оставят свои следы… В общем, только дополнительная работа, и больше ничего. Солнце внезапно выглянуло из-за серых облаков, грязной ватой обложивших небо, и МинСок поднял голову. Бог учил радоваться каждому лучу, принимая свет и тепло как благословение. И людям оставалось так и поступать. Светило отразилось в глазах МинСока — необычных, удлинённых, зеленоватых, как ведьминские омуты. Уборщик оставил своё занятие и сощурился, ловя малейшие крупицы света. Солнце, пусть и атакованное тучами и скрытое ими от глаз людей, даже в такие краткие промежутки времени умудрялось подарить капельку тепла. Но вскоре тучи вновь прибрали солнце к рукам, закрыли его своими серыми лапами, и атмосфера вокруг стала совсем осенней. МинСок вздохнул ещё раз и снова с тоской взялся за метлу. Поскорее бы вернулся этот До КёнСу со своими витаминами. С этими таблетками голос бога слышен куда явственнее. Бог говорил с ним, указывал, подбадривал, а порой — даже рисовал картины, используя сознание МинСока как художественный холст. Из-под божественной невидимой кисти рождались неповторимые полотна, достойные любой именитой галереи: и дивные сады, и огромные морские волны, и диковинные звери, и даже люди в тогах, которых МинСок в реальной жизни никогда не видел. Эти люди приглушенно разговаривали друг с другом, но стоило МинСоку сделать шаг по направлению к ним, как они растворялись в воздухе, как туман, словно их и не было вообще. Прислушиваясь к их таинственным беседам, Минсок догадался, что это пророки прошлого — те самые, которые жили в далёкие и благословенные времена. Это началось вовсе не с витаминов КёнСу. Бог всегда разговаривал с МинСоком столько, сколько уборщик себя помнил. Только раньше его голос был приглушенным и непонятным, зато теперь стал чётким. МинСок вовсе не считал себя сумасшедшим, да и с чего? Библейские пророки, общающиеся с богом, были абсолютно нормальными, просто особенными, избранными. Кроме того, сам Иисус — это реальное историческое лицо. А раз существовал сын, то логично, что и отец тоже. А КёнСу… КёнСу, скорее всего был одним из ангелов. Если вспомнить, как именно они встретились… Сама судьба вела их навстречу друг другу. И подумать только, это ведь случилось совсем недавно! Этот хороший мальчик торопился на лекцию, и МинСок пропустил его через чёрный ход. Когда они вместе поднимались по полутёмной лестнице, уборщик спросил КёнСу, не принимал ли студент какие-либо витамины. МинСок и сам не знал, почему задал такой вопрос; может быть, сам бог и подсказал ему, как им стать ближе. КёнСу тогда замер на месте и внимательно посмотрел на уборщика. Но лестница была освещена довольно скудно, к тому же, юноша спешил на занятия, поэтому он просто порылся в рюкзаке и всучил МинСоку какой-то свёрток, назвав сумму, которая была слишком уж завышенной для простых витаминов. Но МинСок почему-то без споров отдал студенту все деньги, что были у него с собой, забрал свёрток и сразу же побежал с ним к себе в служебное помещение. Витамины оказались потрясающими. МинСок понял это сразу же: они расширяли его канал связи с богом, возносили его на небеса и наделяли знанием, которое невозможно было приобрести тут, на грешной земле. Конечно же, КёнСу был посланником свыше, и он явился перед МинСоком для того, чтобы облегчить общение избранного с богом. Эти витамины — уборщик прекрасно понимал всё — могли действовать на других как наркотики, но на него они оказывали совершенно иной эффект: они помогали ему, оздоравливали его. Бог начал сообщать ему крайне интересные вещи и посылать видения. МинСок прислонил метлу к кованому забору и медленно опустился на влажную траву. Знакомая истома вдруг овладела им; казалось, что под кожей у него копошатся мириады муравьёв, что их проворные лапки щекочут его там, где не достать. Кровь прилила к голове и застучала в висках миниатюрными отбойными молоточками. Он схватил траву и с силой потянул на себя, стиснув зубы. Боль, зарождавшаяся где-то в затылке, вдруг взорвалась снопом ярких искр, и в ореоле их света перед внутренним зрением МинСока возникла чёткая картинка: маяк, стояший на берегу моря. Видение держалось от силы секунду, а потом пропало, и МинСок, обессилевший и уставший, безжизненно закрыл глаза. Витамины давно закончились: КёнСу предупредил, что на каникулах снабжать его не сможет. МинСок решил для себя, что просто подождёт до осени, но видения не прекращались. Они стали менее чёткими и яркими, но всё равно производили огромное впечатление. И особое место в них занимал маяк. Эта мрачная одинокая башня появлялась в грёзах с завидной регулярностью. Его лампа не работала, и только в окне, расположенном высоко от земли, сиял неверный огонёк, как от свечи. МинСок искренне не понимал, чего именно хочет от него бог, показывая этот маяк. Воспользовавшись интернетом в компьютерном классе, он изучил карту и нашёл подобное строение не так далеко отсюда — в Ингване. Правда, в сети писали, что маяк уже давно не действующий… Но для чего-то эти видения ведь снисходили с небес! Значит, башня имела какое-то значение. И если бог уже в который раз показывал МинСоку это строение, то надо было поехать туда и попытаться понять, что от него требовалось. Уборщик с тоской осмотрелся вокруг. Если он уедет сейчас, то выговор неминуем: смотрительница и так его не жаловала, называя за глаза «психом ненормальным», а тут ещё и это. Она совершенно точно вычтет из его зарплаты солидный кусок, а потом ещё и наябедничает координатору, как это всегда бывало. Ну и что с того? Воля бога куда важнее, чем капризы какой-то истеричной дамочки. Стараясь не обращать внимания на нарастающую головную боль, МинСок решительно поднялся на ноги и зашагал к университетской парковке. Ему разрешалось брать старенький джип, числившийся на балансе вуза, — на этой колымаге МинСок не раз ездил за продуктами для столовой или книгами для библиотеки. Ключи от джипа он всегда хранил в нагрудном кармане комбинезона вместе с дополнительным крестом и небольшим блокнотом — сначала он записывал туда все свои видения, но потом отказался от этой затеи: мигрени стали слишком жестокими, и перед глазами всё расплывалось. Открыв дверцу и скользнув на место шофёра, МинСок завёл автомобиль и аккуратно вывел его с парковки. Он старался вести себя как можно естественнее: так охранники могли подумать, что его в очередной раз послали с каким-то поручением. Если повезёт, то смотрительнице он не попадётся… Джип осторожно покатил по асфальтированной дорожке по направлению к воротам. МинСок напрягся и, закусив губу, схватился за руль потными ладонями. Из будки охраны вышел высокий плотный человек в форме и, смерив взглядом машину, снисходительно бросил: — Ну и погодка сегодня, да? Совершенно не похоже на лето. — Д-да, — кивнул МинСок, дрожа от нетерпения. — Очень х-холодно и промозгло. — И вправду, — словоохотливый охранник скрестил руки на груди. — И чего это они посылают тебя сейчас? Могли бы подождать и до первого; всё равно на территории университета почти никого. — Это срочное дело, — МинСок нервно облизал губы. — Да. Очень срочное. Очень. — Ладно, — человек в форме передёрнул плечами. — Как скажешь. Удачной дороги! Он вошёл в будку, и через несколько секунд красно-белый шлагбаум медленно пополз вверх, освобождая дорогу. МинСок отчаянно сверлил его глазами, чувствуя, как по спине, несмотря на прохладу, стекают крупные капли пота. Если смотрительница его засечёт, то будет плохо: она не позволит ему покинуть угодья вуза и поехать к маяку. Значит, воля бога не исполнится, и от этого станет только хуже… МинСок потёр висок и болезненно поморщился. Может, бог посылает ему эти мигрени для того, чтобы обратить особое внимание на видения? «Ты должен поехать к маяку, мой пророк». «Ты обязан исполнить предначертанное». А головные боли — это своеобразное наказание за то, что он так долго откладывал судьбоносную поездку. Значит, когда он исполнит то, что от него требуют высшие силы, то и эти ужасные мигрени отступят. МинСок улыбнулся своим мыслям и, насилу дождавшись полного поднятия шлагбаума, резко стартовал с места. Он не пользовался навигатором, потому что прекрасно помнил путь: не зря он изучал карты местности. Прямо, мимо косогорья, потом через обширные заросли, затем миновать небольшой городок, потом налево, через поле, потом объехать лес — так получался огромный крюк, но всё же лучше, чем напрямую, через жуткие холмы… Затормозив у самого маяка, он выскочил из машины и позволил себе замешкаться, опустив руку в карман комбинезона и нашарив там крестик — свой самый главный талисман. Вот он, этот мрачный и суровый герой его видений… Теперь оставалось лишь понять, что нужно делать. МинСок двинулся было вперёд, но резко остановился и поднял голову. Нет, ему не показалось: в небольшом окошке довольно высоко от земли мелькнул неверный оранжеватый отсвет, будто там горела свеча. Вот. Это знак. Улыбнувшись и бросив взгляд на небо, МинСок пошёл по направлению ко входу…Глава 8. Братья.
23 марта 2019 г. в 14:43
— А у меня есть брат, — неожиданно выдал МёнГиль, шлёпаясь на траву рядом с другом.
Они оба учились в первом классе местной младшей школы и с сегодняшнего дня были на летних каникулах, что не могло не радовать. И для того, чтобы отметить это событие, мальчики решили прогуляться за город — туда, где покрытый мягкой травкой луг отделял Ингван от редкого, но от этого не менее загадочного леса.
У них с собой было две жестяных банки с колой, успевшей стать тёплой при такой жаре, но вкуса не потерявшей. А ещё по пути они купили пакетик чипсов с привкусом барбекю и смаковали каждый кусочек, стараясь растянуть угощение подольше.
А потом они гонялись по лугу друг за другом, и ЧунМён пожалел, что не забежал домой за мячом — игра в футбол была намного интереснее простых салок, которые больше приличествовали детсадовцам, чем солидным ребятам из школы.
Но солнце ярко светило, теплая кола пузырилась у них в животах, а лёгкий ветерок время от времени приносил живительную иллюзию прохлады, невесомыми пальцами проводя по их мокрым лбам.
Они обсуждали новый автомат со всякой снедью — его только на прошлой неделе поставили на почте. Это железное чудище со слотом для монет и щелью для приёма бумажных купюр в одно мгновение стало сенсацией: каждый житель Ингвана (особенно дети) считал своим долгом купить в автомате хотя бы что-то. МёнГиль и ЧунМён пока ещё не испытали новую машину, но планировали сделать это в ближайшее время. Они с интересом перебирали варианты, раздумывая, кто из них что купит, и вдруг МёнГиль ни с того, ни с сего перевёл разговор на своего брата.
ЧунМён недоверчиво прищурился и искоса посмотрел на друга, устроившегося рядом на мягкой траве и заложившего руки за голову. МёнГиль был высоким, сильным и весёлым — самые лучшие качества в мире. Он мог поставить на место любого задиру и как-то раз, придя к другу в гости с расшибленным носом, похвастался, что победил в драке с двенадцатилеткой. ЧунМён подозревал, что приятель несколько преувеличил, но всё же с послушным восторгом поохал и проахал, внимая подробностям легендарного поединка.
Да, МёнГиль любил иногда приврать, рассказывая о том, что у него за границей жили богатые родственники, которые готовились забрать его из Ингвана, или что он смог приручить чёрную собаку по кличке Аякс — она обитала у дома главы местной полиции и отличалась таким же злобным нравом, как и хозяин. И каждый раз ЧунМён слушал друга и делал вид, что беспрекословно верил.
Но так не могло продолжаться вечно.
— Нет у тебя никакого брата, — ЧунМён выпалил это быстро, не давая себе времени для раздумий и сомнений. — Мама говорит, ты был единственным ребёнком у твоих родителей, когда они сбежали.
И тут же, словно испугавшись собственной смелости, он внимательно посмотрел на лучшего друга. Тот, казалось, совершенно не обиделся; он хмыкнул и резко сел на траве.
— Он меня старше, — как ни в чём не бывало, продолжил МёнГиль. — Ему пятнадцать, и его зовут МёнСу. Хочешь, познакомлю?
ЧунМён медленно кивнул, поднимаясь вслед за другом и поднимая свою рюкзак с изображением стилизованного анимешного тритона. Одно дело — выдумывать про брата, а предлагать знакомство — совсем другое. Нельзя ведь познакомиться с тем, кого нет, так? Значит, брат у МёнГиля всё-таки был. Конечно, друг мог в последний момент сделать выверт и сказать, что брат буквально минуту назад уехал, но почему-то ЧунМёну казалось, что такого не случится.
Кроме того, знакомство с пятнадцатилетним — это самое крутое, что может произойти с первоклашками.
И потому ЧунМён послушно пошёл за другом, надев лямки рюкзака на плечи.
Они миновали луг, обошли лес и направились в сторону пустыря. Травы тут почти не росло, зато холмы сменялись оврагами, и идти было крайне неудобно и опасно. Только те, кто хорошо знал местность, да отчаянные мальчишки, рисковали срезать здесь путь.
ЧунМён немного боялся этих холмов: они обрывались вниз так резко, что можно было легко упасть. Но ещё хуже выбираться из ям, карабкаясь по почти отвесному рельефу, пачкая руки жирной тёмной землёй. Но он терпел, сжав зубы, ведь никому не хотелось казаться трусом и плаксой. Но после пятнадцати минут подобной пытки ЧунМён всё-таки не выдержал и, тяжело дыша после очередного подъёма, спросил:
— А куда мы направляемся? Твой дом совершенно в другой стороне.
— Ага, — отозвался МёнГиль, не оборачиваясь. — Только мы не ко мне идём.
— А… — ЧунМён замер на вершине одного из холмов и посмотрел вперёд.
Невдалеке чернел силуэт маяка. Отсюда он походил на зловещий палец огромной ладони. Казалось, сам дьявол указывал вверх, словно издеваясь надо всеми.
Все местные сторонились маяка и старались не проходить рядом без особой надобности, потому-то дедушка МёнГиля, работавший там смотрителем, и получал повышенную плату, а также льготы от государства. Отец ЧунМёна часто говорил, что не согласился бы работать в том проклятом месте даже за золотые горы, но старику Кан терять уже нечего. После этого мама обычно шикала на него и посматривала на ЧунМёна, проверяя, не услышал ли он что-нибудь не предназначавшееся для его ушей. В таких случаях мальчик опускал голову и делал вид, что ничего не слышал, однако на самом деле он запоминал всё.
Бабушка и дедушка МёнГиля и в самом деле были странными, но это не делало его самого менее крутым. Напротив, он умудрялся поставить себя так, что все остальные ребята стремились походить на него. И непонятная семейка как-то отходила на второй план.
МёнГиль вообще не боялся маяка, что, в принципе, было неудивительно, ведь там работал его дедушка — колченогий недружелюбный старик с нависшими бровями и узловатыми артритными пальцами. Время от времени МёнГиль ходил проведать деда, но ЧунМён никогда не сопровождал друга: маяк всё же пугал его.
Но сегодня, скорее всего, всё изменится.
Первым порывом ЧунМёна было отговориться делами и уйти, но соблазн познакомиться с пятнадцатилетним братом МёнГиля влёк как магнит, и мальчик решил рискнуть.
В конце концов, что такое маяк? Всего лишь башня с лампочкой. Ничего страшного там нет и быть не может.
Кроме того, МёнГиль ведь ходил к маяку, и с ним ничего не случилось…
ЧунМён резко выдохнул и поспешил за товарищем.
Ему было очень любопытно увидеть старшего брата МёнГиля.
Примечания:
С днем рождения, Exofan-ShawoL!