Откуда не возвращаются

             Максимализм свойственен ранней юности.       Эту аксиому ЧонДэ выучил на собственном опыте: он сам, только выпустившись из университета, вместе с бывшим однокурсником отправился на чужбину, чтобы устроиться на работу не в уютную нотариальную контору, не в юридический отдел перспективной фирмы и даже не на хлебное место налоговика, а в систему международной полиции, благо в Китае, в отличие от их родной Кореи, эти органы имели куда более развитую и разветвлённую структуру.       Можно сказать, что они с ЧонИном очертя голову просто бросились в бездну неизвестности.       До поступления на работу в Интерпол ЧонДэ считал, что непосредственно к оперативно-розыскным мероприятиям эта организация имела лишь опосредованное отношение, просто взаимодействуя с местными органами полиции и проводя сугубо аналитический труд. И каково же было его удивление, когда он узнал о группах расследования, формируемых из сотрудников различных отделов.       Подобные образования, состоявшие из специалистов различных профилей, были весьма эффективны: они не привязывались к одному месту, отличались мобильностью и, как и все прочие представители Интерпола, высоким профессионализмом       С момента зачисления в штат Международной Полиции ЧонДэ мечтал о том, чтобы войти в такую группу. Он работал на убой, стараясь выделиться, чтобы его заметили и причислили к отряду.       И это случилось довольно скоро: и он, и его соотечественник и однокашник ЧонИн, и Тао — местный, но весьма амбициозный юноша — вскорости образовали ударную группу.       Эти трое прекрасно сработались, и не прошло и трёх лет, как их отряд стали считать элитным. Словно кудесники, они раскрывали дела, проводили оперативные мероприятия, занимались следствием вместе с органами полиции на местах.       И никто не мог сравниться с ними.       Так прошло десять прекрасных лет. А потом…       ЧонДэ внезапно чихнул и тряхнул головой, отгоняя от себя ненужные воспоминания.       К чему сейчас погружаться в прошлое? Оно далеко позади — там, где ему и надлежало быть. Зачем расковыривать старые раны и предаваться измышлениям о том, как всё могло бы быть, если бы они все повели себя тогда умнее.       Этого не случилось — факт, и ЧонДэ это признавал. Страсть Тао, сдержанность ЧонИна, критичность его самого — всё это дало раскол. Один решил протестовать, двое других его не поддержали…       Впрочем, какая разница? Дни, проведённые в Интерполе, были прекрасны и интересны, но этот период жизни закончился. Их сменила спокойная и неторопливая служба в Ингване, с его ленивыми административными делами, редкими драками и сонными жителями.       Здесь ничего и никогда не происходило. И замечательно: довольно с него приключений.       ЧонДэ откинулся на спинку кресла и, поморщившись, потёр плечо: чёртова старая рана снова напомнила о себе. Значит, погода вряд ли улучшится в ближайшие дни…       Детектив зевнул во весь рот и осмотрелся. Все остальные уже разошлись по домам, включая и того, кто должен был дежурить ночью. У него недавно родилась племянница, так что ЧонДэ милостиво разрешил ему уйти, а сам остался на телефоне. В отличие от дежурного полицейского, детективу не к кому было торопиться.       Он прикрыл глаза и попытался расслабиться и хотя бы чуть-чуть вздремнуть, сидя в кресле. Если бы кому-нибудь понадобилась помощь, телефонный звонок наверняка разбудил его.       Но сон никак не шёл. ЧонДэ всё думал о СеХуне, о Тао, о Кан МёнГиле.       Тао не изменился: он всё с такой же страстью бросался на баррикады, чтобы защитить принципы справедливости, как и в те далёкие дни. Надо же, он даже СеХуна соблазнил этим расследованием! Юноша наверняка присоединиться к этому нелепому отряду бойскаутов, искренне веря, что старается во имя восстановления законности.       Ему ещё невдомек, что вещи, как правило, именно то, чем они кажутся.       Ничего, разочарование не замедлит явиться, и тогда мальчику будет неприятно. Но ничего: через эту процедуру рано или поздно должен пройти каждый. Глупые иллюзии лишь мешают жить.       Интересно, а какие лица у них будут, когда они ничего не найдут?..       ЧонДэ фыркнул и поднял руки кверху, лениво потягиваясь.       И тут резкий телефонный звонок прорезал мёртвую тишину участка.       От неожиданности ЧонДэ подпрыгнул на месте, но тут же овладел собой. Он вскочил с места, подбежал к столу дежурного и, сняв трубку старомодного дискового проводного телефона, деловито промолвил:       — Полиция Ингвана. Слушаю вас.       Сначала на том конце линии было молчание. Потом послышался странный шепот: как будто сразу несколько человек приглушенно говорило о чём-то.       — Вас не слышно, — чётко произнёс детектив, медленно садясь на стул дежурного и потирая плечо свободной левой рукой. — Пожалуйста, говорите по очереди.       Шепот внезапно стих, как по волшебству. Пара секунд тишины, а потом из трубки зазвучал приглушенный голос:       — Тут труп, детектив. Тут труп.        — Труп?! — ЧонДэ резко распрямился. — Где именно?       На линии вдруг появились помехи: что-то заскрипело, и на секунду детективу даже показалось, что он услышал хохот. Он прислушался внимательнее, плотно прижав трубку к уху, и с трудом различил сказанное шепотом слово «маяк».        — Маяк? — переспросил ЧонДэ, не замечая, что перешёл почти на крик. — Вы на маяке? Повторите!       Но таинственный собеседник проигнорировал его. Вновь раздался звук, напоминавший смех, а потом связь прервалась.       Детектив положил трубку на аппарат и задумчиво потёр лоб. Всё это смахивало на розыгрыш, но проверить было необходимо: может быть, в здании маяка и вправду случилось что-то.       Встав с места и накинув вельветовую куртку, ЧонДэ поспешил к двери.       Он решил не брать автомобиль: на нём всё равно близко не подъедешь. Кроме того, ночное освещение в Ингване оставляло желать лучшего, и детективу совершенно не улыбалось случайно сбить на узкой трассе какого-нибудь зазевавшегося беднягу.       ЧонДэ направился к маяку пешком, шагая быстро, деловым шагом. Путь ему освещали фонари, скупо и прихотливо расставленные то тут, то там, а ещё луна — не полная, но довольно яркая. Её больной серебристый лик ярко выделялся на чернильном небе. К счастью, дождь давно прошёл, и ветер унёс прочь тучи.       Правда, грязь оставалась на месте, и детектив почувствовал это при приближении к своей цели. Недалеко от маяка он с улыбкой заметил большой автомобиль, почти микроавтобус. Скорее всего, он принадлежал Тао; китаец хотел подобного монстра на колёсах ещё со времён их службы в Интерполе. Чуть ближе к морю стояла ещё одна машина — по виду старый джип.       Интересно, что это: транспорт одного из студентов? Или Тао умудрился заручиться помощью ещё кого-то.       У СеХуна, насколько ЧонДэ знал, автомобиля не было…       Пожав плечами, детектив устремился вперёд. Он действовал практически вопреки инструкции, которую не так давно цитировал, словно Библию: не оценил степени угрозы, не вытащил табельное оружие, не соблюдал осторожность при приближении к цели — в общем, он словно забыл всё то, чему учился и что практиковал долгие годы.       Что ж, иногда это полезно.       Иногда — опасно.       Неизвестно, каков будет итог подобной игры.       Идти в полумраке было неудобно: ноги вязли в грязи, да и кочковатая земля не особо благоприятствовала таким путешествиям. К счастью, фары микроавтобуса и джипа ЧонДэ без предупреждения вошёл через проём на первый этаж маяка, и тут же ему в лицо устремились яркие лучи фонариков. Он инстинктивно загородил глаза ладонью.        — Что ты здесь делаешь? — довольно грубо осведомился Тао, опуская свой фонарик и подавая другим знак сделать то же самое.        — Приехал по вызову, — ЧонДэ склонил голову набок. — Вы не видели здесь трупа?        — Очень смешно, — фыркнул Тао, нетерпеливо похлопывая себя рукой по бедру. — Если тебя совесть замучила, и ты хотел присоединиться к расследованию, мог так и сказать, а не устраивать театров, особенно таких неуместных.        — Но это правда, — детектив одёрнул куртку. — А что ты здесь делаешь, кстати?        — Что нужно, — профессор презрительно прищурился. — Доступ к маяку не ограничен, значит, я имею право прийти сюда. И раз полиция не желает проводить тщательного расследования, мне ничего не остаётся, кроме как взять всё в свои руки. Хочешь остановить меня? Не пробуй; у тебя всё равно не получится. Но раз ты всё-таки пришёл сюда, значит, на всё ещё потеряно: ты можешь присоединиться к нам и помочь с делом. Лишний профессионал точно не помешает.       Тао кивнул в подтверждение своих слов и повернулся к лестнице, как будто этот вопрос был для него уже решённым.        — Не так быстро, — ЧонДэ щёлкнул языком. — Я прибыл сюда по вызову, и звонивший чётко сказал, что тут лежит тело.        — Какое ещё тело? — СеХун, стоявший у слухового окошка, вдруг подал голос.        — Неживое, — издевательски отозвался детектив. — В любом случае, никто не двинется с места, пока я не проверю все помещения этого чертова маяка.       Тао передёрнул плечами и процедил: «Как тебе будет угодно». Он отошёл от лестницы и демонстративно начал беседовать с группкой студентов, тут же окруживших его. СеХун, бросив взгляд на ЧонДэ и тут же потупившись, поспешил присоединиться к ним.        — Как и ожидалось, — тихо пробормотал детектив, достав из кармана свой собственный фонарик и обшаривая его лучом дощатый пол маяка.       Он работал внимательно, сантиметр за сантиметром осматривая поверхность, но не обнаружил ничего, что напоминало бы труп.        — Ну что, не нашёл своего тела? — повернувшись к ЧонДэ, Тао скрестил руки на груди. — Может, уже успокоишься и позволишь нам начать заниматься чем-то действительно стоящим?        — Я же сказал, дождись, пока я не закончу, — терпеливо проговорил детектив. — Потом сможешь поиграть в полицейских и воров.       Профессор фыркнул и, махнув рукой, снова заговорил со своими подопечными. Они беседовали тихо, практически шепотом, но ЧонДэ смог различить обрывок фразы «совсем не изменился», брошенный Тао.       Детектив горько улыбнулся и продолжил работать молча, поднимаясь по лестнице и осматривая каждую ступень.       Это он-то не изменился? Уж не спутал ли Тао его с собой?       В нём не осталось ни атома от того незрелого юнца, который с пылом бросался расследовать любое дело, даже самое незначительное. Он проводил операции сурово, считая себя вправе на месте решать вопросы, которые находились в компетенции сил куда более могущественных. Он призывал к ответу с тем подавляющим и обескураживающим ощущением собственной правоты, которое обычно свойственно умам без опыта.       Осознание некоторой неправильности своего поведения пришло со временем. Спокойствие, размеренность, умение поставить себя на место другого человека — этот прекрасный набор ЧонДэ получил далеко не сразу.       И что-то ему подсказывало: у Тао этого пока не было.       Хотя китаец оказался самым удачливым из их тройки: после ухода из Интерпола он неплохо устроился, читал лекции, писал книги, проводил открытые семинары по криминологии и психологии преступников. И даже, в отличие от своих двух коллег, был женат, правда, недолго: пышная свадьба всего через год закончилась громким разводом.       ЧонДэ усмехнулся себе под нос, обшаривая лучом фонарика пол второго этажа — то самое место, где Кан МёнГиль не так давно коротал последние мгновения своей жизни.       Стоило только вспомнить, как Тао и его супруга неистово орали друг на друга, закатывая скандалы каждый божий день! Все вокруг считали, что чете Хуань нравилась подобная жизнь, и потому весть о разводе сильно всех удивила.       Детектив вздохнул, вспоминая то время. Вроде бы это случилось не так уж и давно, но по ощущениям казалось, что прошли десятилетия.       Кстати, как звали жену Тао? То ли Лаи, то ли Гаи… Она обожала ярко-красную помаду и пела в опере. В общем-то это всё, что ЧонДэ о ней помнил.       Если подумать, Тао всегда был бунтарём, и тот итог, что они все получили, являлся вполне закономерным: именно китаец инициировал всю ту бурю в пустыне, которая рикошетом ударила и по ним, в результате…       Вдруг в тишине раздался какой-то шорох, и ЧонДэ моментально подобрался, выплыв из плена мыслей о прошлом. Он порывисто пошарил фонариком у окна и не смог сдержать удивлённого вздоха: там кто-то стоял! Чёрная тень человека — довольно высокого и плечистого — чётко выделялась и двигалась вместе с перемещением источника света.       Только вот сам человек никак не обнаруживался.       Тщетно ЧонДэ пытался высветить его с помощью фонарика. Этот субъект был либо слишком ловок, либо не существовал вовсе.        — Эй! — негромко окликнул тень детектив. — Кто здесь?       Но ответа он не получил.       Тень без хозяина была молчаливой. Как ей и полагалось.       ЧонДэ сглотнул, и этот звук в давящей тишине тесной комнатки показался ему чересчур громким.       Что, чёрт возьми, происходило? Если существовала тень, значит просто должно быть и то, что её отбрасывало!       Детектив помотал головой и несколько раз моргнул, а потом вновь направил луч фонарика в ту же сторону. Ничего не изменилось: всё та же чёткая тень, источник которой, по всем законам оптики, должен был находиться поблизости, но всё никак не обнаруживался.       ЧонДэ подошёл ближе и протянул руку к окну. Тень, поколебавшись, вдруг исчезла. По комнате пронёсся звенящий шепоток, а потом всё стихло.       Детектив сглотнул слюну ещё раз и тяжело оперся на подоконник трясущейся рукой. Нижняя челюсть его задрожала.       Может, действительно с этим маяком что-то не то, как и говорили местные? Такого же не может быть…       ЧонДэ никогда не был трусом и не верил в разную мистическую чушь, но то, что произошло здесь, не поддавалось объяснениям. Во всяком случае, на первый взгляд.       Конечно, тень могло отбросить что угодно, но не такую чёткую. Судя по тому, как она перемещалась от луча фонарика, источник должен был находиться тут, у окна. Но здесь никого не было. Никто не входил и не выходил отсюда.       И тень, судя по её очертаниям, была человеческой, а не от какого-либо предмета.       Детектив выпрямился и быстро провёл по лбу тыльной стороной левой ладони.       Может, это просто галлюцинации от чрезмерного нервного напряжения? Он весь день думал об этом Кан МёнГиле, да ещё и провёл в мервецкой слишком много времени — нужно было поговорить с ЧонИном.       Только вот мирной беседы не получилось: друг закопался в протоколы, и ЧонДэ пришлось его покинуть.       Всё ведь сказывается. И приезд Тао, который всколыхнул столько воспоминаний, до того заботливо удерживаемых в сундуке подсознания. И внезапная и столь нелепая смерть юноши. И поведение СеХуна.       Верно. Это всё просто игры воображения.       ЧонДэ нервно хохотнул и, вытянув шею, выглянул в окно. Отсюда было видно немного: лишь пустырь, тянувшийся довольно далеко, да лес на горизонте. Скорее всего, именно такую картину и видел Кан МёнГиль перед тем, как совершить свой роковой прыжок.       Детектив чуть наклонился вперёд и ахнул: чьи-то руки обхватили его сзади почти нежно.        — Тао, это совершенно не смешно! — вымолвил он, упершись рукой в оконную раму. — Перестань!       Внезапно комната наполнилась голосами. Невнятные и эфемерные, они шептали страшные слова, то приближаясь, то отдаляясь.        «Смерть». «Холод». «Избавление».       Глаза ЧонДэ чуть не вывалились из орбит от осознания того, что происходило. Он выронил фонарик и начал упираться уже обеими руками, но тщетно: призрачные ладони, что толкали его вперёд, были куда сильнее.       Он сражался до последнего, но чувствовал, как они постепенно отвоёвывали пространство сантиметр за сантимером.       Кричать и звать на помощь ЧонДэ не стал: он понимал, что никто не выручит его. Но, не желая просто покоряться судьбе, боролся. Боролся яростно и с жаждой жизни.       И лишь когда его полностью вытолкнули наружу, постарался сгруппироваться перед падением.       Неизбежным падением.