***
Брат МёнГиля был прекрасным рассказчиком, и ЧунМён получил огромное удовольствие от совместных посиделок. Пока они вдвоём с МёнГилем, уютно устроившись у маяка, внимали МёнСу, им было страшно, но в то же время приятно: словно внутри их щекотало нечто неведомое, однако безобидное. А вот теперь, находясь дома, в своей комнате, ЧунМён запаниковал. В темноте знакомые с младенчества предметы обретали совсем иные, куда более жуткие, очертания. Вешалка для одежды превратилась в гигантскую когтистую лапу, которая тянулась к нему, подбираясь всё ближе и ближе. Белая форменная рубашка, висевшая на спинке стула, стала таинственным призраком с длинными руками. А за окном бушевала гроза, заставляя и без того нервничавшего мальчика ёжиться и прятаться под одеяло. Это глупость, конечно. Только груднички боятся бури. ЧунМён и не боялся: вечерами ему даже нравилось вслушиваться в раскаты грома и выглядывать из окна на разверзшиеся небесные хляби. Но сейчас, наслушавшись баек МёнСу, он трясся от ужаса, ожидая, что «они» войдут через окно, резко распахнув створки, и заберут его с собой, ведь теперь он знал их секрет. ЧунМён перевернулся на бок и, подтянув колени к груди, крепко зажмурился. МёнСу, конечно, прекрасный рассказчик, но всё, что он выдал там, у маяка, не может быть на самом деле. Ведь и дедушка МёнГиля так сказал. Правда, он как-то побледнел и затрясся, когда МёнГиль упомянул о своём брате, и чересчур резко обрубил: «Нет у тебя никакого брата». Это странно, конечно. Но МёнСу сам рассказывал, что в семье его не особо-то любили. Может, поэтому дедушка так ответил. Скорее всего, брата МёнГиля изгнали из семьи за чрезмерное свободолюбие. Он сам говорил, что обожал бродить по свету, а с жизненными взглядами бабушки и дедушки это не особо сочеталось. Он просил не обсуждать его с ними и даже не упоминать его имени, но оно как-то само сорвалось с языка у МёнГиля, когда тот спросил у дедушки, умирал ли кто-нибудь в маяке. Дедушка ответил отрицательно и спросил, откуда МёнГиль наслушался этой чуши. А тот взял и брякнул, что МёнСу рассказал. «Что за МёнСу?» — тут же нахмурился старик. М-да, сцена была не очень приятная. Самому ЧунМёну пришлось стоять поодаль и, сложив руки, делать вид, что его здесь нет. Он ненавидел ссоры и конфликты, особенно такие, при которых волей-неволей приходилось присутствовать. Он не смел ни вмешаться, ни в открытую поддержать друга, но МёнГилю этого и не требовалось: он твёрдо сказал: «Есть у меня брат!», а потом схватил ЧунМёна за руку и вылетел прочь из башни. МёнСу и в самом деле существовал; дедушка или начал потихоньку выживать из ума от тяжелой жизни, или настолько ненавидел старшего внука, что отрицал его наличие. Однако старик с такой горячностью всё отрицал, что ЧунМён и сам начал сомневаться: а не приснилось ли им это: старший брат, такой добродушный и открытый, который рассказывал интереснейшие вещи? Но у них осталось доказательство того, что этот волшебный вечер не выдумка. ЧунМён перевернулся на другой бок и покосился в сторону стола. Ему не было видно, но он помнил: на гладкой поверхности лежал полароидный снимок. Второй такой же был у МёнГиля. С карточки улыбались двое: МёнСу и его младший брат. Фоном им служила каменная кладка башни маяка.***
Дойдя до дороги, Крис в нерешительности остановился и прислушался. Эти чёртовы спасатели не особо спешили… Ну, или опорный пункт располагался далеко, а ехать им предстояло по ухабам, значит, на невысокой скорости. Крис тяжело вздохнул и поёжился: порывы морского ветра, резкие, как пощёчины прусского офицера, ледяными пальцами проникали под его куртку, отнюдь не нежно касались тёплой кожи, мурашками расползались до груди. Да, холод был просто могильный… А ведь на дворе август, в столице жара, как и положено. Какое-то проклятое, неправильное место этот Ингван… Крис порывисто повернулся назад и посмотрел на башню маяка. Какая ирония: бывшая легенда международной полиции теперь лежит там, на краю Вселенной, и превозмогает боль, ожидая помощи, и от кого? От преступника, которого в прошлом чуть было не отправил за решётку. Что ж, придётся сыграть в доброго самаритянина и указать путь этой службе спасения. Крис фыркнул и, втянув голову в плечи, медленно выдохнул. Кажется, он начал забывать, зачем вообще приехал в эту глушь. У него была цель — найти Кан МёнГиля и взять с него объяснения в любом виде: деньгами, наркотой, даже собственной кровью этого неприятного типа. А вместо этого Крис вёл себя, как мать Тереза, помогая полицаю, да ещё какому! Чен. Из звёздной тройки он был самым опасным. Тао поддавался эмоциональному нажиму, ЧонИн не любил заниматься оперативной работой и был на задании лишь один раз — именно тогда Крис его и увидел. А вот Чен… Он умел идеально находить баланс между чувствами и разумом, при этом не кидаясь ни в одну из крайностей. Допросы с ним со стороны походили на светские беседы, на самом же деле это было настоящее ментальное насилие, приправленное в равной степени сахаром и ядом. С Ченом было одинаково легко и потерять бдительность, и сломаться. И лишь чудо помогло Крису не сделать ни того ни другого. Но то случилось… Сколько лет назад? Одиннадцать? Двенадцать? Нет, чуть меньше. Но всё же… Что произошло с прославленной звездой Интерпола? Его не могли уволить, с их-то статусом самой роскошной и универсальной команды. Вдруг Крис махнул рукой и с раздражением сплюнул себе под ноги. Какого дьявола он так обеспокоился судьбой какого-то презренного полицая? Всегда ведь ненавидел этих шпиков, желал, чтобы они все враз передохли, а тут чуть ли не розовыми лепестками осыпал этого Чена. Прошлое осталось там, где ему и положено, — позади. Оно, несомненно, значимо, и его стоило иметь в виду, но факт оставался фактом: оно прошло. Да, Чен был великим полицейским тогда, в Китае. Но теперь он никто. Судя по потрёпанной одежде, с финансами у прославленного детектива туговато, если, конечно, он не работал под прикрытием. Крис усмехнулся. Ну, нет. На шпиков, пытавшихся скрыть, кто они есть, у него был намётанный глаз. Этот таковым точно не являлся. Он был тем, кем и казался, — человеком, потерявшим свою цель, сбившимся с дороги, забывшим, куда шёл. Даже немного жаль. Он был талантливым полицейским, но потерял… Ту самую искру. Крис снова с тоской оглянулся на маяк. Его очертания угадывались лишь интуитивно: в такую тёмную ночь разглядеть их было невозможно. И тут в одном из окон вспыхнул огонёк. Зажёгся и снова погас, словно ветер загасил свечу. Крис несколько раз моргнул и прищурился, но ничего больше не произошло. Что за чертовщина? Он был готов поклясться, что… Тарахтение старого автомобильного двигателя прервало его размышления. Он поднял руку с мобильным и помахал им в воздухе. Приближавшийся автомобиль мигнул фарами, дав понять, что принял сигнал, и через несколько секунд остановился. — Вы не особо-то спешили, — ворчливо заметил Крис, подходя к машине и резко открывая дверь. — Там у маяка валяется полицейский офицер со сломанной ногой, и вам уж лучше взять ноги в руки, иначе… Крис внезапно запнулся и во все глаза посмотрел на человека, сидевшего за рулём автомобиля. Свет в салоне мягко освещал его лицо — смуглое, чувственное, подвижное. Не может быть… Ещё один из элитной тройки?! — Дело в том, что Ингван несколько удалён от цивилизации, — ЧонИн улыбнулся и склонил голову. — Поэтому операцию по спасению нашего ЧонДэ я взял на себя. Вы не будете столь любезны показать мне, где именно его угораздило подвернуть ногу? Крис молча обошёл машину вокруг и, открыв створку со стороны пассажирского сиденья, сел на кресло. — Езжайте вперёд, — сухо вымолвил он. — Только помедленнее — эти кочки просто убивают. ЧонИн кивнул, захлопнув дверцу машины. Мягко стартовав с места, он не спеша двинулся в указанном направлении/