Hardly Audible Love

Блондин вышел из кабинета, стараясь в гордости и чопорности перещеголять престарелую английскую леди. Гарри же остановился у подоконника, потирая ушибленную коленку. Малфой, заметив действия гриффиндорца, осмотрел себя, нагнулся, чтобы отряхнуть икру, и когда поднял глаза на Героя, тот тоже поднял голову. Их взгляды встретились, и Поттер захохотал. Мягко говоря, захохотал. Он держался за живот, слезы брызнули из его глаз. Лицо Драко выражало крайнее недоумение, что заставило брюнета смеяться еще сильнее. — Поттер, какого боггарта ты такой неуклюжий? — Что? — Гарри подумал, что прослушал что-то, пока смеялся. — Ты сбил меня с ног! — Ты издеваешься? — Герой подумал, что это, вероятно, какая-то шутка: он ведь спас его. — Похоже, из нас двоих издеваться нравится тебе, «Герой», — выплюнул Малфой, резко развернувшись и остервенело зашагав прочь. — Ты идиот, Малфой! — в сердцах крикнул гриффиндорец. Унизил. На глазах двух факультетов. Золотой Мальчик не такой уж и золотой, как оказалось. Под предлогом спасения жизни сбить с ног, повалить на пол. Ужас. «Слава богу, отец этого не видел», — пронеслось в голове Драко. Астория на занятиях, мать в Мэноре, отец в Азкабане, друзей нет и в помине. Остаются только книги. Блондин застыл около поворота в библиотеку, раздумывая, что делать оставшиеся два с половиной часа до возвращения девушки с занятий. Можно сходить в совятню, написать матери. Только в таком расположении духа много ободряющего не напишешь. Заниматься травологией не хотелось вообще — Стебль задала написать свиток о плотоядных растениях. Внезапно в голове парня появилась идея, и он ушел в направлении лестниц. Ванная старост была любимым местом Малфоя во всем замке лишь потому, что напоминала ему о доме, роскоши и комфорте, которых он не знал уже третий год. Зайдя в комнату, слизеринец с удовольствием отметил, что здесь давно никого не было: воздух был свежим, будто это не закрытая комната с бассейном, а оранжерея. Неизменная люстра источала мягкий персиковый свет, делая обстановку расслабляющей. Парень разделся, не удосужившись даже сложить одежду в более-менее приличную стопку, и дотронулся рукой до воды, проверяя температуру. Чары это были или примитивное совпадение, Драко не знал, но вода была под стать ему. Горячая. Несмотря на аристократичную внешность и бледную кожу, его руки всегда были теплыми. Зайдя в воду, слизеринец почувствовал, как все тревоги медленно, но верно покидают его. Лениво вертя головой, парень пытался выбрать, какой кран повернуть. Ему приглянулся кран с аметистом на ручке. Он повернул его, и в воздух взвилось лиловое облако, по комнате пронесся ненавязчивый аромат лаванды, все вокруг будто покрылось дымкой. Удовлетворенный результатом, Драко повернул самый затертый кран, и через минуту белая пена дошла до уровня ключиц. Он искренне сожалел о том, что нельзя приказать домовику принести бутылку хорошего шампанского — на школьной кухне хранение алкоголя было строго запрещено. Ни о чем думать не хотелось, но мысли, не спрашивая хозяина, роились в голове словно мошки, заставляя периодически потирать виски. Малфой не хотел этого признавать, но он пытался стать лучше. Только он не знал, как себя ведут «хорошие» люди. Лебезить перед всеми явно не вариант. Дружить с кем-то? А с кем? Панси, Блейз, да и остальные слизеринцы сейчас держались особняком. Слизерин всегда был гадюшником с кознями и интригами, но это была семья. Особенно после победы Поттера. К ним всегда относились с презрением, исходя из стереотипов и болванов, соответствующих этим стереотипам. Не хотелось думать об этом, но Малфой был одним из них. А теперь самый «темный» факультет с наибольшим количеством выпускников-пожирателей потерял последние крупицы уважения. Профессора, конечно, ни в коем случае не задевали эту тему, и не было никаких привилегий, но общее настроение чувствовалось очень хорошо. Именно поэтому они стали ходить в Большой Зал позже всех и перестали вести себя так развязно. Слизеринцы ходили с высоко поднятыми головами, чтобы изо всех сил казаться неприступными, делая вид, будто ничего не случилось; и в то же время они не лезли на рожон. Как у Грейнджер, Уизли и Поттера получалось казаться такими добрыми, правильными? Драко не знал ответа на этот вопрос. Единственное, в чем он был уверен, — темная сторона не его место. Он хорошо понял это, когда контролирующего его отца посадили в Азкабан. И когда он остался один, бог свидетель, он не захотел примыкать к Лорду, быть Пожирателем. С омерзением вспомнив когтистые ледяные руки Волдеморта, ставящего метку на его руке, Малфой поежился. Парень старался врать самому себе, что быть Пожирателем — предел его мечтаний, но когда его директор, убитый крёстным, полетел с Астрономической башни, все его заверения рухнули как карточный домик. Поттера хотелось ненавидеть, это было делом привычки. Хотелось, но не моглось. Драко понимал, что это было полным безрассудством и ребячеством. Астория вновь оказалась права. Иногда Драко не верил, что Гринграсс учится на Слизерине. Она была слишком доброй для их факультета. Внезапно слизеринец понял, что застрял между сторонами: он был недостаточно хорош для стороны Поттера и недостаточно зол для стороны Темного Лорда. И выбор его избранницы только подтверждал это: она училась на Слизерине, но тем не менее была самой доброй на факультете. От такого мозгового штурма Драко задержал дыхание и сполз под воду, желая раствориться в этих пузырьках и не думать больше ни о чем.

***

Малфой. Чертов Малфой. Загадка номер один во всем, блять, Хогвартсе, который вообще-то полон загадок. Обида колола сердце: он всерьез рассматривал идею подружиться с Драко, а тот повел себя как свинья. И что с ним не так? «Хотел сделать доброе дело, спасти его, а он… Боже, он, видимо, вообще не способен на изменения», — думал Гарри, сидя в библиотеке. Гриффиндорец не понимал, почему такая мелочь вызвала у Малфоя такую бурю эмоций. В конце концов, он же его не нарочно повалил. Кроме того, это было абсолютно оправданно, хоть и жутко неловко. Было в этом что-то неправильное. До Гарри дошло, как они с Малфоем выглядели, и парень стремительно покраснел. «Фу. Я теперь не смогу спать. Этот кошмар будет преследовать меня вечно», — мысленно простонал брюнет. Копаясь в учебниках в поисках информации о трансфигурации жидких субстанций, Гарри не заметил, как прошел час. Спохватившись, он спихнул все, что было на столе, в сумку и спешно покинул библиотеку, торопясь на Трансфигурацию, к которой, кстати, никак не приготовился. В кабинете не было почти никого, кроме Гермионы и нескольких пуффендуйцев, поэтому парень ощутимо расслабился: он вовремя. — Привет, — подсел он к подруге. — Привет, Гарри. Почему ты так дышишь? — Я думал, что опаздываю, пришлось поторопиться. Слушай, ты же умеешь убирать синяки или ссадины? — Что на этот раз? Ты просто сборник проблем, Гарри Поттер, — покачала головой девушка. — Я упал на Малфоя. — Простите? — То есть я не специально на него упал, — заметив недоумевающий взгляд Гермионы, Герой продолжил. — Ну, в общем, на Зельеварении нас поставили в пару, я опрокинул котел, и, чтобы Малфоя не ошпарило, я сбил его с ног и, как следствие, упал на него. — Знаешь, за восемь лет нашего знакомства я даже не удивлена. Ну, немного. Вообще-то ты мог бы остановить котел заклинанием, ну или остудить в нем воду. — Оу... Оу, — уши Гарри порозовели. — Именно. Но раз тебе так нравится Малфой, сбить его с ног тоже можно, — ехидно сказала девушка. Гарри пихнул ее плечом, и та засмеялась. — Расслабься, Гарри, уверена, вы оба слишком долго соображаете, так что твои действия можно объяснить. Ты приготовился к тесту? — Какому тесту? — глаза Героя смешно расширились. — Тест, МакГонагалл говорила о нем. Там, конечно, повторение, ничего особенного, но все-таки… — Черт, я готовился к опросу по трансфигурации жидкостей. — Ну, по крайней мере, ты будешь готов к следующему занятию, — утешила его подруга. Как объяснить Гермионе, что информация в его мозгу редко задерживается дольше, чем на два дня, Гарри не знал и поэтому промолчал.

***

Приближалось Рождество, а вместе с ним и экзамены. На улице резко похолодало, казалось, зима решила уничтожить все тепло на земле. Гарри все время ходил с отрешенным видом, будто что-то случилось. Рон отдалился от Гермионы, и они, кажется, окончательно расстались. Уизли всерьез обдумывал предложение Джорджа бросить школу и пойти работать во «Всевозможные Волшебные Вредилки». Когда он сказал об этом друзьям, Гермиона в слезах выбежала из Зала, а Гарри апатично предложил рыжеволосому посоветоваться с отцом и матерью. Возможно, причина расставания лучших друзей Гарри Поттера была на поверхности, возможно, все можно было вернуть на круги своя, починить, но всем почему-то было наплевать. Даже Герою. Вся дружелюбность из Малфоя испарилась, будто ее и не было. Поттер даже стал думать, что ему все почудилось и Малфой — просто Малфой. Вечера в гостиной были на редкость тихими, даже Симус не чудил. Все усердно готовились к экзаменам, поэтому комната факультета всегда была наполнена скрипом перьев и шуршанием страниц. В один из таких вечеров Гарри писал проект по ставшей ненавистной Защите от Темных Искусств, особо не утруждаясь: в любом случае, Шекли обольет грязью все его труды. В комнату вошла Гермиона, а за ней, неловко перетаптываясь у стены, стояла Панси Паркинсон. Скрип прекратился. Шепот сошел на нет, и даже Невилл отвлекся от своего гербария. — Привет, ребята. Эмм… — Гарри впервые видел Паркинсон такой неуверенной. Она прочистила горло, фирменно улыбнулась и продолжила. — С нашего факультета поступило предложение сыграть в Тайного Санту. Я знаю, это традиция Пуффендуйцев, но я думаю, было бы неплохо сыграть всей школой, раз все мы застряли здесь еще на один год. В комнате повисло неловкое молчание, уголки губ слизеринки опустились. — По-моему, Панси, это очень неплохая идея, — робко произнес Дин. — Да, да! Это отличная идея! — поддержала Гермиона, которая уже сидела на кресле. — Да ведь, Гарри? — с нажимом произнесла девушка. Гарри, смотрящий в окно, встрепенулся и закивал головой: — Ага, здорово. Паркинсон с довольным лицом прикрепила листок к доске объявлений и, ничего больше не сказав, вышла. Симус встал и прочел объявление вслух: — Если хочешь участвовать в Тайном Санте, напиши свое имя на листке и кинь его в специальный ящик, который стоит в подземелье рядом с чуланом. Заявки принимаются до пятнадцатого декабря. С шестнадцатого декабря ты можешь подойти к ящику, произнести «Карамель!» и он выдаст тебе имя твоего подопечного. Помни: кидая свое имя в ящик, ты обязываешь себя подарить кому-то подарок. Жулики будут найдены и наказаны теми несчастными, чьи имена остались в ящике. Удачи! Здесь еще сердечко внизу нарисовано, — добавил Финниган. Гермиона потрясла друга за плечо: — Гарри! Ты будешь участвовать? — Не знаю, у меня совсем нет фантазии. И желания. — Да ладно тебе! Я помогу, обещаю! — Ладно, ладно. А ты чего так загорелась? — Не знаю, хоть так смогу поднять себе настроение. Надеюсь, мне выпадет кто-то знакомый. — Поднять настроение? А сейчас что не так? — Ты серьезно?! — она стукнула его свитком по голове. — Ауч, — парень потер макушку. — Так что случилось? — Рон окончательно решил уходить из школы. — Я думал, ты будешь только рада, если он уйдет. Ты не выглядишь как девушка, сходящая по нему с ума. — Давай выйдем, пожалуйста, — сказала Гермиона, заметив, как Лаванда смотрит в их сторону. Грейнджер направилась в коридор перед башней Когтеврана — самое пустующее место. Сев на подоконник, Гермиона начала с предъявлений другу: — Ты просто ужасный друг! — О, правда? — съязвил Гарри. — Да! Черт, да! Ты вообще ничего не замечаешь! Твой лучший друг перестал быть твоим другом, хочет все бросить и уйти из школы! И… мы поругались на днях, то есть до того, как он сказал мне, что уходит. И он сказал, что видит, что я ничего к нему не чувствую! А я ведь чувствую… Вроде бы… Я не знаю, что делать, Гарри! Он уходит, и я не знаю, как мне себя вести, хочет он порвать или нет, стоит ли мне обращать на кого-то внимание? Еще я видела, как он смотрит на Лаванду, будто… скучает по тому времени, когда был с ней. — Он однажды мне сказал, что чувствует себя безмозглым, и я думаю, его бесит, что его девушка умнее него. Спроси сама себя, любишь ли ты его? — Его бесит, что я умнее его? Серьезно? Он сам ничего не хочет делать, не хочет развиваться! Я столько раз предлагала ему почитать что-то! Даже подарила ему книгу. Не удивлюсь, что она сейчас подпирает его тумбочку. — Он не говорил мне ничего про книгу. Он вообще ничего мне не говорит. — Ну, это понятно. — Что ты имеешь в виду? — Он зол на тебя за то, что ты бросил Джинни. — Я давно ее бросил. — Я не о том. Понимаешь, мы с ней не так давно снова начали общаться и она мне рассказала… ну, о том случае. На вечеринке в честь победы. — И ты молчала? — Гарри сжал кулаки и в порыве злости стукнул ими по подоконнику. — Я пыталась поговорить с тобой! Только ты весь месяц ведешь себя, как… — Как? — Как осел, — девушка с вызовом посмотрела ему в глаза. — Блеск, — брюнет съехал по подоконнику вниз. По коридору эхом разнесся смех какой-то парочки. Гермиона закатила глаза и положила голову Гарри на плечо. Из-за колонны показалась мантия с темно-зеленой подкладкой, и эта самая парочка налетела на сидевших на подоконнике друзей. — Ой, простите, ребята, — засмеялась Панси, — Блейз, кажется, тут занято, — прошептала она парню, и они удалились, посмеиваясь. Грейнджер что-то проворчала о бестактных слизеринцах. — О нет, — простонала она. — Что? — Панси… она подумает, что мы вместе. Черт. — Да ладно тебе, Гермиона, чего только о нас уже не говорили, расслабься. — Ты не понимаешь, Гарри! Она разнесет эти слухи по Хогвартсу, а потом это дойдет до Рона и он окончательно решит, что между нами все кончено! — Ты можешь сказать ему, что это неправда. — Он ни за что мне не поверит! — Скажи ему прямо сейчас. Пойдем, — Гарри спрыгнул и подал руку подруге. Отыскать Рона оказалось не так легко, как они ожидали, поэтому пришлось использовать карту. Гермиона радостно затыкала пальцем в надпись «Рон Уизли». — Вот он! — внезапно она помрачнела. — С Лавандой. — Это еще ничего не значит, — попытался утешить ее брюнет, — давай сходим туда. Гарри осторожно выглянул из-за стеллажа с художественной литературой, и то, что он увидел, ему не понравилось. Совсем не понравилось: его уже, наверное, бывший друг весьма неоднозначно обнимался с Лавандой Браун. Поттер лихорадочно соображал, что сделать: увести Гермиону подальше отсюда или же позволить Рону разбить ей сердце. Снова. Ярость всполохами обжигала его сердце, поэтому он не нашел лучшего варианта, как просто вылететь из своего укрытия. Он подошел к ним, но те были так увлечены объятьями, что не заметили его. Он кашлянул. Рон испуганно оттолкнул блондинку от себя и, не успев ничего сказать, получил кулаком по скуле. Парень схватился за стеллаж, чтобы не упасть, несколько книг попадали на пол, на шум прибежала Гермиона. Она не решалась влезать в конфликт и просто стояла поодаль, нервно комкая юбку. — Ты просто кретин, — разочарованно сказал Гарри, смотря на Рона, державшего руку на скуле. Рон, видимо, хотел что-то возразить, но встретился глазами с плачущей Гермионой. Герой резко развернулся и вышел из библиотеки, схватив за руку подругу.