Hardly Audible Love

Малфой оставил попытки быть хорошим. По крайней мере, на время. Ничего хорошего из этого не получалось. Он несколько раз накричал на Асторию, которая, судя по всему, хотела его изменить в «лучшую» сторону. Драко вспомнил, как она отреагировала на его слова:  — О, ты, видимо, подумала, что ты такая волшебная идеальная девушка, которая изменит никчемного Малфоя? Ты не имеешь никакого права указывать мне, что делать. Раз тебе так нужен кто-то хорошенький, иди к Поттеру, с которым пытаешься меня примирить! — Я ошибалась в тебе. Ты такой же, как твой отец. У тебя с ним гораздо больше общего, чем ты думаешь. Он долго не мог успокоиться, ненавидел ее. Потом вина стала покалывать сердце, но парень решил утопить это чувство. В работе, учебе. В чем угодно. Чувство вины ему сейчас ни к чему. На самом деле — и Малфой в глубине души знал это, — ему просто было стыдно признавать свою вину. То же с Поттером. Буквально на следующий день он понял, что повел себя как свинья, но делать ничего не стал: ему стало страшно. Сейчас же парень снова обложил себя иллюзиями и свято верил в то, что быть хорошим можно таким людям, как Поттер, но только не ему. Медленно, но верно стена между Блейзом, Панси и Драко таяла, и теперь они общались, как раньше. Слизеринец больше доверял Панси, потому что общался с ней с первого курса, в отличие от Блейза. Он даже рассказал ей о том, что перестал ненавидеть Поттера. Та пожала плечами и сказала: — Давно пора. Видимо, она тоже пыталась стать хорошим человеком, потому что буквально пару дней назад с горящими глазами рассказывала об идее Тайного Санты во всем Хогвартсе. Блондин лишь закатил глаза, но, увидев косой взгляд подруги, сказал, что это не самая ужасная ее идея, что из его уст звучало исключительно как комплимент. Блейз лишь покачал головой и сказал, что Драко только что обрек их всех на погибель. Панси и правда активизировалась. Наверное, общественная деятельность — ее призвание. Она даже не погнушалась прийти в каждую гостиную и расклеить там объявления. Она заставила парней мудрить над ящиком и, довольная их работой, сказала, что нужно будет сделать Санту традицией всей школы. Первыми людьми, которые бросили свои имена в ящик, были, естественно, Панси, Блейз и Драко. Поначалу он пустовал и слизеринка сильно расстроилась, а Забини начал сетовать на остальные факультеты, говоря, что этих утырков не исправить. Вообще эта парочка очень сблизилась, и Драко молился всем святым, чтобы однажды не застать их занимающимися сексом в комнате. Поэтому он всегда нарочито медленно открывал дверь в спальню. Блейз лишь отшучивался, а Панси не хотела обсуждать такие вещи вовсе, поэтому Малфой просто махнул на них рукой: во всяком случае, это ему никак не мешает. Драко чувствовал, что что-то вокруг него меняется. Однажды блондин с подругой шел по коридору и увидел Грейнджер, кидающую свое имя в ящик, и тут произошло то, чего он никак не ожидал: — Привет! — Панси помахала рукой Гермионе, та улыбнулась и поздоровалась в ответ. Малфой шел, стараясь не выдать своего шока при гриффиндорке, но, когда они с Паркинсон завернули за угол, он прошипел: — Что это, мать твою, было? С каких это пор ты здороваешься с грязнокровками? — Фу, как неприлично, Драко. C магглорожденными! Мы ведь живем в современном приличном обществе, — нарочито деловым тоном сказала слизеринка. — Ладно-ладно, просто она весьма дружелюбно пропустила меня в свою гостиную и, более того, она напомнила мне о завтрашнем тесте по рунам. Да-да, Малфой, не только ты решил встать на путь истинный. — Звучит очень по-гриффиндорски. Ты не заразилась, случайно? — наигранно заволновался парень. — Да ну тебя. Мне кажется, никакого смысла и пользы в этой вражде нет. Это наш последний год! Министерство дало нам шанс, и я не собираюсь его упускать. Один раз живем, в конце концов. Блондин лишь фыркнул, и они двинулись дальше. Панси окончательно сбрендила и объявила войну предрассудкам: тройка слизеринцев приходила на ужин как раньше, вместе с остальными. Половина факультета смотрела на них, как на прокаженных, другим было все равно, и совсем малая часть студентов стала ходить вместе с ними. Малфой всем видом показывал, что ему не нравится такая переоценка ценностей, но внутренне понимал, что жить в мирном обществе совсем не плохо. Вопреки ожиданиям слизеринца, напряжение внутри школы таяло, как снег весной. Может, приближающиеся праздники были тому виной, а может, тот факт, что все стали на год старше. Некоторые когтевранцы и пуффендуйцы садились за стол Слизерина и оживленно болтали, будто серо-зеленых никогда никто не презирал. Несколько раз Панси с Малфоем пересекались с Грейнджер и Поттером. Девушки здоровались, парни — нет. В какой-то момент Драко стала раздражать эта неловкость и он решил, что поздоровается с ними, как только подвернется момент. Момент не заставил себя ждать, и буквально на следующий день Драко, проходя мимо них, сказал: — Привет. Ответом ему послужило молчание, и он шел, жутко оскорбленный и витающий в своих мыслях, пока краем глаза не заметил, что Паркинсон улыбается. — Чего прешься? — небрежно спросил недовольный блондин. — У дураков мысли сходятся. — Ты о чем? — Ты не услышал? Поттер поздоровался. Одновременно с тобой. Маленькое существо в сердце Малфоя начало прыгать и пищать от радости, а на душе почему-то стало тепло. Стараясь не улыбнуться, Малфой сказал: — Впервые этот шрамоголовый думает как человек, а не как обезьяна, — девушка прыснула. — А по-моему, вы выглядели как двойняшки Патил. Вспомнив их дурацкое «Привет, Гарри», слизеринец вздрогнул. Внезапно он понял, что очень давно не видел еще одного члена Золотого Трио, и поинтересовался у подруги: — Ты заметила, Уизел пропал куда-то? — Конечно, заметила, Драко. Из нас двоих ты тормоз, а не я, — самодовольно улыбнулась брюнетка. — На самом деле, он ушел из Хогвартса. — Ушел? Типа, насовсем? — Да. Грейнджер сказала. — Грейнджер? Только не говори, что вы общаетесь. — Ну, общением это сложно назвать. Просто немного поболтали на нумерологии. Казалось, больше ничего на этом свете не удивит Драко. Первый экзамен, по Травологии, был перенесен на неделю раньше, поэтому Малфой полностью погрузился в подготовку, игнорируя внешний мир. Несколько раз он встретился с Долгопупсом в библиотеке и, движимый чем-то неизвестным, помог гриффиндорцу, когда тот уронил книги. «Война с предрассудками», как ее называла Паркинсон, коснулась и его тоже, поэтому он иногда переставал вести себя как задница. В пылу работы Драко не заметил, как пролетело время, поэтому, когда Блейз наехал на него по поводу Тайного Санты, немного опешил. — Паркинсон уже всего меня измучила, а ты даже имя не взял! Сегодня уже двадцатое! — шипел на него однокурсник. — Ладно-ладно, сегодня же возьму, — согласился блондин. — Кстати, у нас через три дня будет сбор в Выручай-Комнате. — У кого у «нас»? — Не тупи. У тех, кто участвует в Санте. Ты как собрался своего подопечного ловить и оставлять подарок? Кстати, тебе что, даже не интересно, кому я должен дарить подарок? — Разве Тайный Санта создан не для того, чтобы быть ТАЙНЫМ? — Да иди ты, — обиженно буркнул Забини. После занятий Малфой, спустившись в подземелья, завернул за угол, где был чулан и, соответственно, стоял ящик. Подойдя к нему, парень произнес: — Карамель, — блондин чувствовал себя тупо: он был один в коридоре, и его неуверенное «Карамель» эхом отражалось от стен. «Не надо было соглашаться на эту дурацкую карамель», — обреченно подумал слизеринец. Бумажка вылетела из отверстия и теперь парила в воздухе. Блондин протянул руку, и она приземлилась на его ладонь. Когда он прочел имя, желудок неприятно свело. Он развернулся и решил свалить подальше от этого чёртова ящика, но врезался в кого-то. — Смотри, куда летишь… — на блондина посмотрели испуганные глаза за стеклами дурацких очков. — Поттер. — Извини, я просто читал, — виновато помотал книжкой брюнет. Гарри хотел уже обойти Драко, как вопрос сам сорвался с языка: — Ты забрал имя, да? — Да. — Кто тебе попался? Знакомый? — Д-да, — запнулся блондин. — Знаешь, что будешь дарить? — вопросы сыпались сами собой, гриффиндорец не мог контролировать свой язык. — Нет, абсолютно. Просто тупик, — как можно ровнее ответил Драко. «Что за допрос с пристрастием?» — подумал он. — Я могу помочь? — Вряд ли, это мой… однокурсник. — А, ну ладно. Удачи! — брюнет улыбнулся совершенно искренне. Так, как улыбаются друзьям, и пошел к ящику. — Тебе тоже удачи, с подопечным, — немного с опозданием ответил Малфой. Отвернувшись от Героя, блондин лихорадочно поправил галстук и развернул бумажку, чтобы удостовериться. Но надпись не изменилась: «Гарри Поттер». Драко возвел глаза к небу, не понимая, за что ему досталось такое «счастье».