Hardly Audible Love

Гарри поднес запястье к глазам, отчаянно пытаясь понять, сколько сейчас времени. Едва слышно играла музыка, перед глазами все плыло, вокруг пахло виски, глинтвейном и немного сигаретами. После полутора минут сосредотачивания на циферблате, парень сделал вывод, что сейчас час ночи. Заметив какое-то движение в свою сторону, Герой посмотрел на рыжеволосую девушку. Джинни шла к нему, и он уже хотел сделать вид, что не замечает ее: в прошлый раз все кончилось весьма плохо. — Расслабься, я не такая пьяная, — с ухмылкой сказала Джинни. — Уверена? — Заткнись, Гарри, а то все испортишь, — девушка остановилась и набрала воздуха в грудь. Она выглядела более чем решительно, и гриффиндорец невольно сделал шажок назад. — Ты — нерешительный осел, Гарри Поттер. Мне было очень обидно, и, видит Мерлин, я еле сдержалась, чтобы не убить тебя в каком-нибудь темном уголке Хогвартса. Но тем не менее я давно хотела тебе сказать, что то, что между нами происходит — обрывки прошлой жизни. Я не знала, как вернуть все в нормальное русло, поэтому решила, что все еще люблю тебя и ты — единственное, что может восстановить мою жизнь после войны. Если честно, я сама понимаю, что не стоило тогда лезть к тебе, и мне очень стыдно, — словно в подтверждение, щеки девушки запылали, точь-в-точь как у брата, — но в итоге я хочу сказать, что прощаю тебя. Гарри, порядочно охреневший от такой внезапной исповеди, некоторое время соображал, что ответить. Он взял ее руки в свои: — Тогда я тоже хочу извиниться, что вел себя как идиот и обидел тебя. Ты прекрасная девушка, и тому, в кого ты влюбишься, очень сильно повезет. И… — слова вертелись в голове, парень не мог сосредоточиться на одной мысли. — Спасибо тебе огромное за то, что ты сейчас подошла, потому что я и правда нерешительный осел. Джинни улыбнулась и поцеловала его в щеку, ставя точку в их безумно милой и предсказуемой истории любви. Гарри изо всех сил приказывал своему мозгу запомнить произошедшее и еще раз подумал, что эта девушка была слишком хороша для него. Тут раздался пьяный голос Блейза: — А давайте поиграем в бутылочку! Джинни закатила глаза, а Герой понимающе улыбнулся. Со всех сторон послышались одобрительные пьяные крики. В комнате было не очень-то и громко. Остались лишь самые стойкие: Гарри, Гермиона, Малфой, Забини, Панси, Финниган, Голдстейн, Полумна, Невилл, Джинни, Парвати и Томас. Гарри пытался найти свою подругу, которая сидела с бокалом виски в руках, положив голову на плечо Дина Томаса. Она встрепенулась, услышав всеобщий шум, и поднялась, слегка покачнувшись. Герой схватил ее за руки, чтобы та не упала, но и сам начал опасно отклоняться влево. В итоге оба они чуть не упали, если бы не чьи-то цепкие сильные руки: — Господи, вам, гриффиндорцам, алкоголь противопоказан, — возмутился Малфой, поправляя свитер. — Прости, Малфой, — хихикнула Гермиона и посмотрела на друга. Они оба пьяно захихикали, находя чрезвычайно веселым тот факт, что они выпили немного, но тем не менее весьма нетвердо стояли на ногах. Парни стали с помощью магии призывать стулья, чтобы поставить их в круг. Стул Финнигана сбился с курса и кубарем покатился по полу, чуть не сбив с ног Парвати. В итоге, с горем пополам, стулья были расставлены в кривоватый круг, а студенты расселись по местам. Имена на стульях никого не волновали, поэтому Дин сидел на стуле Полумны, Гарри — на стуле Малфоя, Гермиона — Джинни, Джинни — Голдстейна и так далее. Блейз припер пустую стеклянную бутылку и начал вертеть ее, положив в середину круга: — Совсем забыл, играем на поцелуй, ребята! Девушки покраснели, на лицах парней растянулись глупые довольные ухмылки. Первыми друг другу попались Дин и Панси. Девушка встала, поправила юбку и подошла к парню, закусив губу от предвкушения. Парень поцеловал девушку в губы. Целомудренно, без языка. Недовольно заорал Симус: — Что это, Томас? Ты что, бабулю целуешь? — Да! — крикнул Гарри. Он подумал, что это было необходимо, и искренне не понимал недоумевающего взгляда Малфоя и Джинни. Однокурсник Поттера притянул слизеринку за талию и поцеловал. Немедленно сориентировавшийся Голдстейн начал считать. На седьмой секунде Панси не выдержала и, отодвинув от себя парня, засмеялась. Томас сел, Паркинсон крутанула бутылку, горлышко которой через несколько секунд указало на Джинни. Девушки, под свист парней, поцеловались, и теперь Уизли крутила бутылку. Через несколько ходов весьма раскрасневшийся Невилл придумал правило: каждый последующий поцелуй по времени должен превышать предыдущий. Давно раскрепостившиеся студенты радостно приняли это предложение. Игра затянулась на неприличное количество времени из-за коварной Панси: она не отпускала Блейза, пока они не дошли до тридцати трех. Первыми парнями, выпавшими друг другу, стали Дин и Симус. Гриффиндорцы долго отнекивались, ссылаясь на свою гетеросексуальность, но слизеринка, словно разъяренная фурия, начала кричать о современном обществе и об изощренных методах кастрации, что заставило друзей затихнуть и поцеловаться. Малфой прошептал Блейзу: — В кои-то веки тишина в комнате, — услышав это, Парвати в голос засмеялась, заразив своим смехом всех присутствующих. За всю игру Гарри попалась Парвати, целовавшаяся как самая застенчивая девушка в мире, Джинни, поцелуй с который был привычным делом, и, через небольшое количество времени, Панси, которая целовалась так, будто она чемпион мира по поцелуям. Герой сильно сомневался, существует ли такой чемпионат, но если бы он существовал, Паркинсон победила бы всех. Брюнет крутанул бутылку. Она почти остановилась у Блейза, и Гарри уже начал проклинать Мерлина, как бутылка со скоростью рожающей черепахи передвинулась в сторону Малфоя. Тот, видимо, вообще был где-то не здесь, потому что испуганно подскочил от тычка Парвати. Но как только он увидел горлышко бутылки, прямо указывающее на его ботинки, и ошарашенный взгляд Поттера, он осознал, что сейчас ему придется целоваться с Национальным Героем Магической Британии. Гарри встал и понял, что понятия не имеет, сколько они целовались с Паркинсон. Он только начал задавать вопрос, как Гермиона, дернув бровями, ехидно сказала: — Пятьдесят три секунды, Гарри. Поттер послал убийственный взгляд в сторону Панси (им достаточно было дойти до сорока секунд), но та лишь подмигнула ему. Драко поднялся и подошел к Поттеру, осмотрев того с ног до головы. Гриффиндорцу стало не по себе от такого взгляда, но он постарался придать лицу спокойный вид. Он сам не знал, почему его сердце пропустило удар, когда горлышко бутылки указало на слизеринца. В конце концов, это же просто Малфой. Такой же студент, как и все. Блондин обхватил лицо Героя руками и поцеловал. Так как Гарри был ниже Малфоя, ему пришлось слегка оторвать пятки от пола, и, чтобы не потерять равновесие, он вцепился руками в талию слизеринца. Язык Драко скользнул в рот Героя, и его сердце, казалось, перестало биться. Их языки встретились, и Поттера словно ударило током, а ноги чуть не подкосились. Блондин целовался просто крышесносно. Несмотря на то, что поцелуй, скорее всего, был чисто техническим, он целовал настойчиво, не желая уступать брюнету даже в этом. Это было совсем не то, что слюнявые поцелуи с Чжоу или Джинни. Это было что-то абсолютно новое, и это что-то нравилось парню гораздо больше. Они целовались, и Гарри почувствовал, как Малфой стал поглаживать его щеку большим пальцем, тогда брюнет чуть сильнее прижал к себе Драко: не стоять же, как истукан. Мысли путались, в голове слышались лишь удары собственного сердца. Гриффиндорцу казалось, что они целуются уже вечность, когда счет дошел до тридцати. Сначала они целовались быстро, стараясь ускорить процесс, но теперь губы уже болели, поэтому они целовались медленно, походя на парочку влюбленных. — Пятьдесят пяяяяяять! — проорала толпа, и парни оторвались друг от друга. Гарри посмотрел на Малфоя: тот загнанно дышал, щеки и шея покрылись румянцем, а губы были красивого кораллового цвета. Сам Поттер выглядел примерно так же. Как только он сел на место, Гермиона подвинулась поближе и прошептала ему на ухо: — Гарри, вы выглядели чертовски хорошо вместе! — и засмеялась. Гриффиндорец легонько толкнул ее в бок, ничуть не обидевшись. Внезапно он понял, что немного возбужден. Удивленный такой реакцией организма, он начал представлять Волдеморта без одежды. Все сразу вернулось на круги своя, и парень даже немного перестарался: его стало подташнивать. Малфой крутанул бутылку, и она остановилась у смеющейся Гермионы. Она, тут же перестав смеяться и немного покраснев, подошла к слизеринцу, и он снова утянул ее в поцелуй. Герой смотрел на них, а мысли давали какой-то сбой: Гермиона Грейнджер, пьяная вдрызг, целуется с Драко Малфоем, который только что закончил целоваться с Гарри Поттером. «Ну и бред», — подумал брюнет и подхватил счет толпы. Однажды Гарри попался Голдстейн, и поцелуй с ним был, пожалуй, самым мерзким событием в его жизни: когтевранец был самым пьяным в Комнате, от него пахло перегаром и сигаретами, и целовался он очень влажно. Настолько, что Поттер почувствовал себя горкой песка, на которую вылили тонну воды. Джинни, которой изрядно надоело выпадать через раз, предложила поиграть в правду или действие. Студенты с припухшими губами охотно закивали: чувствовать себя пылесосом не самая приятная вещь в мире. Драко левитировал свой стул в угол комнаты, а сам сел по-турецки. На непонимающий взгляд всех учеников он лишь сказал, что так ему удобнее. Вслед за ним все перебрались на пол и сидели гораздо ближе. Обстановка стала интимнее и уютнее, свет приглушился и стал более теплым. Поттер сам не понял, как так получилось, что теперь он сидит между Гермионой — ее в таком состоянии отпускать в свободное плавание было опасно, — и Малфоем. Энтони, сославшись на плохое самочувствие, ушел, и все вздохнули немного свободнее. Бутылочку так и оставили посередине круга, крутить начала Джинни. Бутылка указала на Гарри, и он уже был готов разбить эту чертову бутылку. — Правда или действие? — Правда, — вставать куда-либо отчаянно не хотелось, поэтому он решил выбрать правду. К тому же, ему нечего было скрывать. — Кого ты последний раз представлял голым? Только честно! Герой закатил глаза: нечестно играть не хотелось, но и признавать, что он представлял голого Волдеморта, хотелось не больше. — Волдеморта. В Комнате повисло неловкое молчание, пока тишину не разорвал смех Малфоя: — Я… и представить, — прерываясь на смех, слизеринец пытался закончить свою мысль, — не мог, что ты, — он залился смехом, заражая им всех, кто сидел поблизости, — такой извращун! Ученики начали смеяться, а Гарри захотелось провалиться сквозь землю. «Лучше бы кукарекал под столом», — подумал он. Парень крутанул бутылку, горлышко указало на Невилла. Игра завязывалась очень долго, но новая бутылка виски, пустившаяся по рукам студентов, привнесла новые идеи. — Я хочу, чтобы ты, — задумался Симус, придумывая желание для Панси, — сказала, кто из девочек целуется лучше всех! — Я не знаю, Симус, я не целовалась со всеми, — ирландец посмотрел на потолок, вспоминая, с кем целовалась слизеринка, и провозгласил: — Тогда я хочу, чтобы ты поцеловала Гермиону! В засос! — своими воплями Финниган напоминал всем двенадцатилетку, дорвавшегося до журналов для взрослых. — Господи, какой же ты извращенец, Симус, — Гермиона покачала головой, но девушку все же поцеловала. — Гермиона, вы такая хорошая пара! — спародировал подругу Гарри. — Заткнись, — беззлобно ответила она, — кстати, Паркинсон и правда хорошо целуется. Малфой, услышав это, снова активизировался: — Вау, двадцать баллов Гриффиндору! Вы не только не умеете пить, но еще и извращенцы. — Я же говорил, Драко, Грейнджер и правда слишком плотоядно смотрит на нашу Панси, — ввернул Блейз. — Прости, пупсик, но она — наша девочка, — засмеялся блондин. Через несколько ходов, когда Панси выбрала правду, Блейз спросил: — Из кого, здесь присутствующих, по-твоему, вышла бы замечательная пара? — Драко Малфой и… — девушка поиграла бровями в ответ на недоумевающий взгляд блондина. — Гарри Поттер! Блейз присвистнул, а Гермиона посмотрела на Гарри с явно читаемым «я же говорила» в ее глазах. Брюнет лишь цокнул и закатил глаза. — Что такое, солнышко? Тебя что-то не устраивает? — Малфой взял в свою руку ладонь Поттера. Тот, в свою очередь, быстро сориентировался и подыграл: — Нет, милый, все в порядке, — Гарри картинно положил голову тому на плечо, студенты заулюлюкали. Слизеринка крутанула бутылку, та указала на Малфоя. — Действие, — с вызовом сказал Драко. — Хочу, чтобы ты поцеловал своего ненаглядного. На вас смотреть — просто эстетическое удовольствие. Эти слова словно вышибли весь воздух из легких гриффиндорца, а слизеринец, напротив, будто бы знал, что так и будет, поэтому, не говоря ни слова, развернул за подбородок Героя к себе и снова поцеловал. Сейчас он целовался по-другому, будто по-настоящему, будто всерьез хотел поцеловаться. Поттер осмелел и положил руку на шею слизеринца, языком проходясь по его нижней губе. На сей раз поцелуй продлился недолго, и Малфой, внезапно для самого себя, напоследок слегка прикусил губу брюнета.