***
Аврора, так Гарри назвал сову, подаренную «Сантой», топталась на месте, иногда недовольно ухая. Птица просилась на улицу. К счастью, она делала это не как Хедвиг, которая верещала и клевала замок, издавая при этом неимоверный шум. Хозяин птицы открыл заклинанием клетку, выпуская ту на свободу. Сам Герой сидел в кресле с бокалом виски в руках. Пыльные часы, некогда принадлежавшие Сириусу, показывали восемь вечера, а это значило, что через четыре часа он, Кикимер и Аврора будут праздновать безумно веселое Рождество. Парень вспомнил, что прошлое Рождество было лучше нынешнего, несмотря на то, что было ужасно грустным: он хотя бы был не один, а в компании подруги. Но в этот раз она праздновала его с родителями. Девушка предлагала ему отпраздновать вместе, но гриффиндорец вежливо отказался, потому что знал, что та жутко скучает по отцу и матери и захочет провести этот день с ними. В памяти всплыло Рождество на пятом курсе. Гарри с силой сжал бокал, в очередной раз говоря себе, что он — свинья. Парень резко встал, оделся и через несколько мгновений уже стоял посреди Косого переулка. Парню повезло: все магазины работали. После изматывающего и очень трудоемкого шопинга Гарри с кучей пакетов вышел через Дырявый Котел в маггловский Лондон. Там он зашел в парфюмерный магазин и в магазин всякой всячины вроде головоломок и статуэток. Аппарировав к Норе (заваливаться в дом через камин не хотелось), гриффиндорец только подошел к двери, как ему навстречу вылетела Джинни. — Боже мой! Гарри! — девушка крепко обняла брюнета. — Я думала, ты не придешь! — Ну, я все же здесь. И с Рождеством, — он протянул ей коробку, в которой были кожаные перчатки для Квиддича с вышитой на на них буквой W (на самом деле это был логотип компании, но он так сильно походил на букву, что Герой взял их) и флакон цветочного парфюма. — Спасибо, я открою его завтра, — рыжеволосая с горящими глазами смотрела на коробку в золотистой обертке, — но… я ничего не… — Ты и не должна. Считай это извинением за то, что я осел, — перебил ее Гарри. От переизбытка чувств вечно уверенная и непоколебимая Джинни снова обняла Героя. — Пойдем в дом, там мама с папой на кухне. Джордж с Роном в комнате, Перси будет с минуты на минуту. Гриффиндорец зашел внутрь, неловко переминаясь с ноги на ногу. Его тут же заметила миссис Уизли и бросилась к нему: — Гарри! Я так рада, что ты приехал к нам! — ее глаза наполнились слезами. — Я так давно не видела тебя! Ты подрос и похудел, — недовольно добавила она. — Простите меня, миссис Уизли, я правда хотел вас навестить! Я… мне очень жаль, — Гарри действительно раскаивался. — Вот. С Рождеством, — он протянул сверток женщине. — Ох, мальчик мой, не надо было! Я не могу его принять, — запричитала Молли. — Я не принимаю отказов, миссис Уизли. Тем более это меньшее, что я могу вам дать, — брюнет насильно вложил сверток в ее руки. — Мистер Уизли, это вам, — парень отдал мужчине коричневую коробку. Супруги положили все подарки под елку, соблюдая традиции. Гарри спросил Джинни, где именно сейчас Рон и, выдохнув, направился к нему. Он не собирался разливаться в речах о любви и прощении: слишком жестоко тот обошёлся с Гермионой. В груди неприятно кололи обида и разочарование — Золотое Трио распалось, оставив неприятную пустоту в душе. Поттер хотел лишь объяснить, что он приехал к Джинни и ее родителям — те ничего плохого не сделали. Как только парень зашел в комнату, Джордж, почуявший неладное, улизнул из спальни. — Какого черта ты здесь делаешь? — ошарашенно спросил Рон. — Забыл что-то? — Нет. Я хотел тебе сказать, что то, как ты поступил с Гермионой, я никогда не забуду. И я приехал не к тебе, а к твоим родителям, потому что я не такой осел, каким меня все считают. Твоя мать мне как родная. А ты как брат… — брюнет колебался. — Был. — Послушай, если ты пришел сюда причитать о том, какая я сволочь или какой ты хороший, то можешь уходить. А если ты можешь меня выслушать, то, пожалуйста, посади свою геройскую задницу и послушай, — Гарри, как ни странно, молча сел рядом с другом. — Я ни в коем случае не собирался изменять Гермионе с Лавандой. Она всего лишь поймала меня в библиотеке и начала ныть о том, как ей было плохо в день битвы, и о том, какой я герой. Она наговорила мне кучу комплиментов, а потом полезла обниматься. Я был жутко зол и на тебя, и на Гермиону, поэтому подумал, что ее слова — именно то, чего мне так не хватало, и решил ответить. Но она, видимо, подумала, что я окончательно влюблен. Я только хотел оттолкнуть ее, как появился ты. — Только не думай, что я тебе поверил, — Герой был непреклонен. — Знаешь что, Гарри Поттер? Пошел-ка ты нахер. Я тебе тут всю правду выложил на блюдечке, а ты! Ведешь себя, как задница! Даже никак не отреагировал на мой уход из школы! А я, между прочим, переживал! — перешел на повышенные тона парень. — А вы тоже молодцы! Объединились с ней и тихо меня ненавидели! Если бы не знал тебя, подумал бы, что ты ее уводишь. — Что ты несешь, Рон? — Я имею в виду, что вы вообще не обратили внимание на мой уход! И никто из вас не захотел меня остановить. А я, кстати, хотел вернуться, думал, кто-то из вас придет сюда и уговорит меня… — Почему ты сам не вернулся? — Короче. Мир или нет? — рыжеволосому, видимо, надоело спорить, и он протянул руку. — Мир, — буркнул Гарри, но руку пожал. — Только у меня для тебя нет подарка. Думал, что ты свинья и все такое. Рон рассмеялся, и на лице Героя расцвела улыбка. От сердца отлегло. «В конце концов, я не для того победил Темного Лорда, чтобы спускать всю свою жизнь в унитаз», — подумал Гарри. Парни спустились вниз, где Джинни хлопотала вместе с матерью над столом. Гарри отдал подарок Джорджу — чисто символический шар со снеговиком, совершающим кульбиты. Несмотря на то, что гриффиндорцу безумно понравилось это семейное Рождество, и на то, что он очень хотел остаться в Норе на все каникулы, он понимал, что он больше не маленький мальчик без родителей. У него была своя квартира в Лондоне, которая, кстати, нуждалась в руке хозяина. Именно поэтому он и ушел на следующий день, чуть не утонув в море слез Молли. Она была очень благодарна Гарри за подарок — огромный набор разнообразных полезных зелий и, словно вишенка на торте, сертификат на сто галлеонов в бутик дорогой одежды «Твилфитт и Таттинг». Миссис Уизли всегда следила за внешним видом мужа и детей, но до последнего оттягивала покупку новой одежды для себя. Мистер Уизли засел в гараже с головоломкой Гарри, а Рону в качестве подарка он пообещал поговорить с Гермионой, «подготовить почву» для серьезного разговора. Крепко попрощавшись со всеми, Гарри аппарировал домой.***
Его губы на губах брюнета. Крики толпы, теплые руки на щеках, кашемир, плохо скрывающий жар тела напротив. Сбитое дыхание. Алые губы. И блестящие серые глаза. Парень закрыл глаза, пытаясь избавиться от столь яркой и четкой картинки. «Я не должен думать о поцелуе. Не должен думать о поцелуе с Малфоем. Мы поцеловались. Малфой хорошо целуется. Малфой. Малфой. Малфой». Мысли Поттера напоминали турецкое рондо Моцарта: вечер-бутылочка-поцелуй-Малфой. Рефрен. Вечер-бутылочка-поцелуй-Малфой. Рефрен. Вечер-бутылочка-поцелуй-Малфой. Он не мог уснуть, прокручивая в голове вечеринку. Сама мысль о блондине не вызывала у Гарри ничего, кроме злости. Но как только он думал о его губах, мгновенно таял. Такой парадокс вызывал жуткий диссонанс в голове гриффиндорца. Он хотел повторить поцелуй, но не хотел видеть Малфоя. В голову пришла идея заставить Империусом Драко поцеловать себя, а потом наложить на него Обливиэйт. Поттер усмехнулся своим бредовым мыслям и наконец уснул. Несколько дней он провел, практически не вылезая из кровати: заставлял домовика готовить интересные вкусные блюда, смотрел телевизор,