Пурпурная пуля

Засыпать и просыпаться в страстных, крепких объятиях было для Чимина в диковинку. Пак чувствует лёгкое дыхание на своём затылке, как греет чужое тепло его голую спину и как руки собственнически окольцовывают его талию. Чимин выпускает из рук подушку, которую до этого прижимал к себе, пытается развернуться, но терпит фиаско. — Не ерзай, — бубнит Чонгук сонным голосом, выдыхая через нос. Его ладони лениво гуляют по обнаженному бедру блондина, гладят впалый живот, считают ребра. — А ты не наглей, — Чимин ловит его руки своими и отстраняет их от себя. — Нечестно, что ты можешь меня трогать, а я — нет. Чонгук сощурил лисьи глаза, внимательно следя за тем, как Чимин, едва прикрываясь одеялом, садится на его бедра, весь такой растрепанный, сонный, но все ещё желанный и уютный. Чимин медленно водил глазами по обнаженному телу главы. Оно было идеально. Сильная грудь, рельеф мышц, жилистые руки с проступающими узлами вен. Мальчик закусил губу, кровь прилила к его щекам. Снова это странное чувство охватило его, взбудоражило, обескураживало. Может, Чимин одержим им? Почему так хочется оказаться под гипнозом его карих глаз и бесконечно жить в созданной ими иллюзии? Нет, нельзя. Внезапно он чувствует лёгкое касание и неосознанно тянется к протянутой руке Чонгука, которая мягко, почти невесомо гладит его лицо. — Ты стал ещё более задумчивым. Есть что-то, что ты мне не хочешь говорить? — глава, как всегда проницателен. Чимин молчит, словно он не услышал его слов, тогда Чон решает зайти с другого поворота. — Вчера ты не позволил мне умереть. А ведь всего секунда, и меня можно было закапывать. Что двигало тобой в тот момент? Блондин на удивление беззаботно пожимает плечами. — Даже не знаю. Представь, какая бы была твоя смерть. Такой позор словить пулю главе одной из сильнейших семей Кореи. Никто не поверит. Чонгук скорчил недовольную рожицу, с большим нежеланием признавая, что мальчишка прав. Конечно, был небольшой процент того, что пуля все же промахнется, если бы Чимин не успел вовремя. Но при упоминании хозяина выстрела, ловкого, пунктуального и до ужаса меткого одиночку-снайпера, по прозвищу «Невидимый», вероятность промаха достигает нуля. — Тогда, наверное, мне стоит поблагодарить своего ангела-хранителя, — Чимин фыркнул на последнем слове, но улыбки не сдержал. Неожиданное «спасибо» повергло его в недоумение. Он ожидал немного другого, но и это вполне сойдёт. Робкий стук в дверь и последующее её открытие привлекло внимание. — Господин… Чон, — на лице Лэя поступил едва заметный румянец, но солдат быстро взял себя в руки, стараясь не воображать себе лишнего. — У меня есть срочное донесение. Чимин сполз с кровати ленивой змейкой, ничуть не стеснившись пристального взгляда китайца на свою наготу, и скрылся в ванной искать одежду. Чонгук приподнялся на локтях, подтянул под себя подушку и повернул голову к Исину, готовый его выслушать. — Поступила информация. Один из бойцов ранен, стрелку удалось сбежать. Однако теперь нам приблизительно известна его внешность. Чёрная лёгкая экипировка, маска, оружие Орсис Т-5000, 338 калибр, невысокий, худой, с перебинтованной рукой. — Перебинтованной? — повторил Чонгук. — Это, к сожалению, мало о чем нам говорит. По крайней мере мы не понесли потерь. Если что-то будет ещё известно, сообщи. Лэй кивнул, поклонился и аккуратно прикрыл за собой дверь. Чонгук с тяжким вздохом завернулся в одеяло. Последние два дня он отлынивает от дел, уделяя слишком много внимания Чимину, хотя раньше говорил: «Сначала карьера». Да, должность главы мафиозной организации он считал своей работой, обычным хобби не назовёшь. Но все, что он делал в последнее время, являлось времяпровождением со светловолосым инкубом. Хватит. Пора вернуться. Когда Чимин вышел из душа, ероша полотенцем мокрые волосы, выправляя из штанов безразмерную футболку, кровать уже давно опустела. Пак хмыкает, взглядом проделывая дорожку от постели до незахлопнутой, скрипящей от лёгкого сквозняка, тревожащего кремовый тюль, двери. Чувствовать себя, как дома, он мог только рядом с Чонгуком. Ни общество Лэя, ни бесцельное блуждание по территории поместья не казалось Паку чем-то привычным и комфортным. Он никого не знал, за исключением все того же китайца и парочки советничков Чонгука, которые как будто сквозь землю провалились вместе с ним — их не видно и не слышно. Исин молча и неотступно ходил за Чимином хвостиком, невзначай показывал глубокие ямочки на своём лице — другими словами, раздражал до жути, пусть это не было его как таковой целью. В общем вынюхать Чимину ничего не удалось, как и спровадить Чжана, и Пак обессиленно плюхается в кресло, сломленный скукой. Лэй стоял возле него. — Ну чего тебе надо? — буркнул блондин. — У меня есть к тебе довольно личный вопрос. Я догадываюсь, каков твой будет ответ. Но все равно спрошу… — Сплю ли я с Чонгуком? Да, — правдиво ответил Пак, не видя смысла скрывать, когда и так всем все понятно. Исин закрыл рот, тут же задумавшись. — А у вас того… Чувства есть? Или так? — Это уже второй личный вопрос. Зачем тебе знать? — хмыкнул Чимин. Ответа даже спустя несколько минут так и не последовало. Когда Лэй понял, что его здесь ничего не держит, ушёл на воздух, Чимин отбросил волосы назад, а голову на мягкую спинку кресла, безучастно глядя на потолок грильято. Чувства… Если он испытывает влечение к Чонгуку, то это можно назвать чувством? Или это что-то мимолетное, которое потухнет, как бенгальский огонёк? А есть ли смысл вообще пытаться зажечь его, ведь в конце будет больно: и обуглевшей проволоке, и искорке, что издаст предсмертный крик прежде, чем навсегда исчезнуть? Скрип зубами режет тонкий слух. Чимин встаёт. Что-то упало на пол и покатилось под кресло. Успев зажать между подошвой ботинка и керамической плиткой, мальчишка приглянулся к маленькой пурпурной пуговице, которую до этого носил в кармане. Она принадлежит Чонгуку. Надо бы её вернуть, хотя Чону не составит труда отправить людей в магазин и сказать им купить новую. Чимин долго всматривается в неё, замечает свое едва видное отражение и, сжав в кулаке, засовывает обратно в карман. Телефон издаёт вибрацию, дисплей высвечивается. Чимин подносит его к уху. — Алло? — Часики тикают, мальчик мой, — подмечают на том конце провода. — Вандо, — спину лизнул холод. — Ты задерживаешься, Чимин. Я надеюсь, ты ещё не перешагнул на другую сторону. «Этот мерзкий итальянец.!» — Нет. — Ты знаешь, как я ненавижу ждать. — Но мне нужно время. — У тебя две недели, — а затем тяжёлые гудки.

***

Намджун опоздал на собрание. Сначала нужно было унять дела в участке, затем встретиться с человеком, за которым он уже долгое время приглядывает. Ким Сокджин — самый обычный человек. Его светлые волосы с длинной чёлкой, прячущей выразительные густые брови, мягкий миролюбивый взгляд широких глаз, полные, красные, не чётко очерченные губы и фартук с барашками — таким он предстаёт в глазах следователя, который, находясь рядом с ним, чувствует себя ребёнком. Джин был старше его на два года, но выглядел куда моложе и симпатичнее. Маленький ресторан возле его дома снаружи неприметный, но оставляет у посетителей приятное чувство комфорта и хорошее настроение. Как оказалось, Джин был одним из основателей ресторана, но по каким-то причинам работает всего лишь официантом. Сегодня было холодно. Намджун одел свой потрепанный длинный серый плащ, на его глазах — очки, волосы зализаны назад. Если вы посмотрите на него украдкой, то заметите лишь холодный неприступный взгляд, но если присмотритесь, то сможете увидеть, как бегают его глаза, дрожат в кожаных перчатках руки. Это волнение. — Здравствуй, — таким нежным голосом мог обладать только один человек, Намджун обернулся. Ким Сокджин был одет теплее, чем он. На блондине — бежевое пальто с огромными квадратными пуговицами, тёплый шерстяной шарф и зимние наушники. — П-привет, — Намджун приподнял уголки губ, протянул руку для пожатия, зачем-то сняв перчатки. На его неуклюжий жест Сокджин успокаивающе улыбнулся, сжимая чужую руку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони следователя. Намджун поперхнулся, весь его строгий образ разлетелся на кусочки. Так же, как около двух месяцев назад, когда они встретились на выходе из продуктового магазина. Намджун зашёл через автоматические двери, желая купить любимые кимчи и столкнулся с человеком, несущими коробки с банками колы. В тот момент Ким вспомнил, что он блюститель закона, читавший присягу перед государственным флагом полицейский, который должен помогать гражданам своей страны. Когда Намджун вежливо предложил человеку помочь ему и забрал две верхние коробки, то совсем не ожидал увидеть небывалой красоты мужчину с широкими плечами, коим являлся Сокджин. Впервые за три десятка лет сердце хладнокровного детектива в отставке сделало кульбит, начало таять. Когда обворожительный незнакомец назвал свое имя и подарил улыбку, Намджун долго приходил в себя, а потом пробивал в базе данных всю информацию о нем. Сокджин усмехнулся, осознавая, что на него залипли, и снял с себя шарф, чтобы потом накинуть его на своего воздыхателя, который оделся явно не по погоде. У Намджуна на проявление заботы покраснели уши. Они двинулись в сторону кафе, чувствуя неловкость.