Пурпурная пуля

Около часа люди Чона исследовали лес, но найти стрелявшего так и не смогли. Чонгук не расстроился такому результату, так как знал, что увертливый снайпер, по прозвищу «Невидимый», снова проявил свое исчезновение. По траектории полёта выстрела было понятно, что цель намеревались убить одним чётким попаданием в голову. Удивительно, что Чимин заметил человека, ведь расстояние было сравнительно большим. Мальчишка сидел на краю дивана, стараясь не выдавать свое нервное состояние. Мысль о том, что он мог словить роковую пулю, среагировав позже, заставляла покрываться липким страхом. Тогда он бы не смог помочь матери встать на ноги и она осталась бы во всем мире одна, беспомощная, потерянная, на грани жизни и смерти. — Не грызи ногти, — Чонгук тянет его за запястье, морщась. Чимин внезапно одергивает руку, испугавшись прикосновения, и вскакивает. Он снова почувствовал грязь и кровь на своих ладонях, как она обжигает кожу. Чон снова подходит, но с подозрением и снова берет Чимина за руку. Тот снова дёргается и пытается освободиться, но брюнет действует серьёзнее. — Что с тобой не так? — Отпусти, — Чимину хочется в ванную, его знобит. Как же хочется помыть руки мылом с наждачной бумагой. Перестать чувствовать себя грязным, ничтожным. Чонгук, будучи в курсе, что происходит с Чимином, поднял блондина на ноги. — Пошли, — скомандовал он, и Чимин засеменил за ним, так и не получив ответ на свое «куда?» Чонгук встал возле душевой кабины и, стреляя глазами, властным, будоражущим нутро любого голосом приказал: — Раздевайся. — Что? Я принимал сегодня душ. — Но ты до сих пор чувствуешь себя грязным, — упорно настоял на своём брюнет, сложив руки на груди. — Чонгук, я уже пытался, не помогало, — Чимин вздохнул и предпринял попытку обойти Чона, загораживающего дверь. Тот щёлкнул замком, отрезая единственный выход, и начал снимать пиджак, а затем и рубашку, удивляя блондина своими действиями ещё больше. — У меня свои методы. Я не буду повторять дважды, котенок. Чимин растерянно усмехается, скидывая на пол одежду, которую отпихивает ногой в дальний угол, чтобы не мешалась. Чонгук делает навстречу шаги, вместе с Паком оказываясь в небольшой стеклянной кабине. Двери плотно задвигаются за широкой мускулистой спиной Чона с извивающейся змеей. Прохладная вода льётся им на головы. Из-за разности температур Чимин вздрагивает и покрывается мурашками. Его спина прижата к поверхности стены другим телом. Чимин отмечает про себя, что стекающая вода с чужой кожи выглядит до одури сексуально, а расплывшиеся в ухмылке губы брюнета выбивают почву из-под ног. Рука Чона требовательно проходится от скулы мальчишки, замедляется на груди, до бедра, замирает, нащупывая пальцами выпирающую косточку. Этого хватило, чтобы блондин подался навстречу, принимая свою участь. Он склоняет голову к плечу и, облизнув губы, позволяет слизывать капли воды с открытых участков шеи. Такой способ очищения Чимину нравится. Чонгук не намного выше его, но Пака почти не видно за его спиной, и их сцепленные руки, переплетенные пальцы, прижатые к замызганному стеклу кисти ладоней мальчика дарили ощущение защищённости, под эгидой покровителя. Чон вылизывал ключицы, кусал шею, сжимал в своих ладонях кисти мальчиковых рук, все больше проявляя чувство собственности. Чимин как на зло постанывал ему в ухо и терся бёдрами о пах, что только усугубляло ситуацию. Гук развернул его к себе спиной и примкнул губами к мочке уха, посасывая её, пальцами растягивая чиминову задницу. — Всё ещё чувствуешь себя грязным? — призывно издавал утробное рычание Чонгук, пока Чимин раздвигал шире ноги, усмехаясь. — Если ты сейчас остановишься, я разочаруюсь в твоём методе, — ответил он надменно, облизывая губы. Чонгук вжался в ягодицы, вошёл полностью, одной рукой сжав шею мальчишки, задирая ему голову, другой обнял за талию, прижимая к себе, сводя личное пространство к нулю. В душевой кабине становится жарче, запотевшие стекла скрывают разврат, творящийся за ним, а льющаяся вода затемняет собой несдержанные стоны и дыхание в унисон. Чимин чувствует себя гораздо лучше, находясь в объятиях главы. Чонгук взял его на руки, придерживая под ягодицы. Их затуманенные взгляды встречаются. Чимин теряет связь с реальностью, млея от грубоватых толчков и поцелуев-укусов. Почему Чонгук так влияет на него? Почему Чимину так нравится подчиняться? Мокрый голый Чонгук — лучшее, что мальчик видел в своей жизни. — Го… Господин Чон, — простанывает Чимин, привлекая внимание главы; тот поднимает голову. Брюнет ощущает мягкие холодные губы на своих. Это первый раз, когда Чимин потянулся к нему навстречу, подарил поцелуй сам. Это невероятно смутило, взволновало и обрадовало его, след от губ мальчишки обдавая жаром его уста. Блондин проводит руками по его спине, цепляет ногтями кожу на особо глубоких толчках и держит глаза закрытыми, смутившись своего внезапного прорыва поцеловать того, отчасти из-за которого он оказался впутанным в не простую историю. — Мне определённо нравится твой метод, — тяжело дыша выдаёт Чимин в перерывах. Чонгук хмыкает, порядком подустав держать мальчишку. Пак не пушинка, хотя и кажется миниатюрным. — Что ты делаешь? — Чимин внимательно наблюдает за действиями парня, который ставит его на ноги и резко разворачивает к себе спиной. Нога резко съезжает в сторону, Пак поскальзывается, падая, но Чон вовремя обхватывает его поперёк талии рукой и прижимает к себе. Чимин шумно выдыхает, слыша стук чужого сердца, и понимает, как гармонично бьётся оно в грудной клетке мужчины, отдаваясь в голове Чимина звучанием бубна. Мальчишка, откинув волосы назад, обвил дрожащими руками шею брюнета, мысленно прося собственное сердце успокоиться, которое почему-то от одного взгляда на Чона билось, как сумасшедшее. — Твоё лицо покраснело, — с усмешкой подмечает Чонгук, проводя по щеке мальчишки ладонью. Пак очень надеется, что он не выглядит, как раскрытая книга перед главой семьи, хотя взгляд Чонгука говорит за себя. Его карие омуты глаз пленяли блондина, жадно изучали мальчика вдоль и поперёк, а потом Чимин не выдерживает и прячет лицо на его груди, вызывая смех. — Ты такой милый, когда стесняешься, — Чонгук невесомо дотрагивается пальцами до покрасневшего уха Чимина и ревностно обводит взглядом мелкие шрамики на круглых плечах. Он целует блондина в макушку, вызывая у того недоумение и ещё большую поддатливость. Им не нужны слова, чтобы понять друг друга. Чимин позволяет усадить себя на колени Чонгука, самостоятельно направляет пульсирующий член в себя и выгибается кошечкой. — Двигайся, — шепчет он в приоткрытые губы брюнета, после целуя их так нежно и чувственно, что у Чонгука снесло крышу. Его руки впились в бедра, в молочную кожу с только-только зажившими синяками. Чимин стонет в чужой рот, потому что до небес хорошо себя чувствует. — Чёрт! — Чонгук рычит, ощутив стремительно близившийся конец, и вгрызается в губы Чимина, глотая его высокий стон с особым удовольствием. Чимин падает куклой к нему на грудь и дышит тяжело. Он трогательно прижимается к мужчине, что обнимает его, и с наслаждением слушает ритм сердца, его дыхания. Ему совсем не хочется покидать объятия, но Чонгук несколько отстраняется. — Давай мыться. В ответ Пак лишь кивает и с большой не охотой поднимается на ноги, внезапно почувствовав, как вязкая сперма вытекает из него. Они переборщили с гелем для душа, поэтому вскоре вся кабинка была заполнена пеной. Чимин, находясь в объятиях главы омерты, играет с пеной, размазывая её по телу Чонгука, рисуя только ему понятные узоры. Губка скользит по коже, нисколько не нанося вред татуированной змее. Пак располагается между ног мужчины и, откинув голову на его плечо мельком заглядывает в глаза у ставшего Чонгука. «Мне совсем не хочется предавать его…» — проносится в голове. — «Но мама…»