In love with music

— Клаус, Вы любите лазанью? — Да, очень. — Тогда я предлагаю Вам пообедать вчерашней лазаньей, — радостно сообщила мама, приглашая нас на кухню. — Мама, мы можем заказать пиццу, — предложила я и тут же была награждена сердитым взглядом. — Намекаешь, что моя лазанья плохая? Пусть и на следующий день. Никакой пиццы! — она отошла к холодильнику. — Похвали её стряпню в любом случае. У моей мамы много талантов, но умение готовить не из их числа. И лазанья — это единственное блюдо, которое она может приготовить, и иногда оно даже съедобно, — я говорила как можно тише, чтобы мама не услышала. Клаус улыбнулся и кивнул в знак согласия. Оглядываясь назад, я удивлялась тому, как я вообще сумела выжить. Лазанья напоминала резину. Впрочем, на мой вопрос о выживании, ответ был очевиден и прост. Хоть мама готовить и не умела, но папа делал это отлично. Мне казалось, их союз нерушим, но год назад они внезапно развелись. А я и не подозревала, что у них были проблемы. И начались они задолго до моего восхождения на музыкальный олимп. — Ты говорила с папой? — пытаясь заглотить очередной безвкусный кусок лазаньи, спросила я. — Нет. Кажется, он сейчас где-то в Альпах, выгуливает свою очередную прихоть. — И кто на этот раз? — Кажется, его зовут Стив, — мама скривилась, а Клаус посмотрел на меня в недоумении. — Мой папа гей. Да, для меня и для мамы эта новость стала настоящим потрясением, и, если честно, мне так и не удалось до конца свыкнуться с этой мыслью. Проблемой в семейной жизни моих родителей стало то, что мой отец понял, что предпочитает мужчин. Долгие годы он жил с этим и считал себя каким-то ненормальным, неправильным. А потом я начала свою карьеру, из маленького тихого городка мы приехали в огромный и шумный мегаполис, и здесь папа понял, что он такой не один. В итоге, он открыто признал свою нетрадиционную сексуальную ориентацию, развёлся с мамой, нашёл парня и уехал. Теперь он путешествует по миру и каждый раз с новым бойфрендом. Папочка оказался тем ещё Казановой. Мы редко с ним общались в последнее время. С тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, и я стала сама распоряжаться своими финансами, мы почти не виделись. Возможно, в этом была и моя вина. Папа настаивал на том, чтобы уволить Аларика. Он так и не рассказал, почему именно так этого хотел, но я отказалась это делать. Это произошло через несколько дней после моего совершеннолетия. — Ты должна уволить его, дочка. Он не тот человек, который должен быть рядом с тобой. — Почему ты так говоришь? Я стала певицей только благодаря ему. Я всем ему обязана. — Просто поверь своему отцу, Кэролайн, он плохой человек, ему нельзя доверять. — И именно ты говоришь мне о доверии, папа? То, как ты поступил с мамой… — Я поступил с ней честно. Думаешь, было бы лучше, если бы я врал ей? — папа нахмурился, явно обиженный моим обвинением. Сейчас я понимаю, что погорячилась, но не тогда. Тогда я просто была зла. Я считала его предателем. Я отказалась увольнять Аларика и предложила отцу уйти. И он ушёл. Мы не виделись с ним десять месяцев. Сейчас я бы согласилась с желанием отца, хоть я так и не поняла его мотивов, но у меня были свои. Аларик был слишком алчным человеком, его волновали деньги и рейтинги, но не я сама. Эта жуткая ситуация с ненормальным поклонником только подтвердила то, что ему наплевать на меня, как на человека. Лишь бы озолотиться за мой счёт. Решено, когда вернусь, то уволю его.