Три птицы в стеклянной клетке

Глава 7. Между нами стена

Они были все вместе уже давно, и сейчас Рэтчет ощущал себя по-настоящему дома. Он никогда и никому не признался бы в этом, но сейчас восстановление Кибертрона не казалось такой первостепенной задачей как раньше. И всё вроде бы было на своих местах: дети улыбались, шутил Смоуксрин, ломал вещи - часто нужные - Балкхэд, но что-то неуловимо поменялось во всех них. Когда Ультра Магнус только собрал всю команду один земной месяц назад и когда на следующий день они уничтожили, наконец, логово десептиконов, всё, казалось, встало на свои места, и радость от возвращения Оптимуса, живого и невредимого Оптимуса, омрачала только лишь потеря Син, но это было не так. Вопреки его ожиданиям, на базе не царила гнетущая и тяжелая атмосфера, наоборот: «Дышалось легко и спокойно», как сказали бы люди. Но, как у медика, работы у него было больше всех. Решение отправить Смоуксрина в одиночку перед разрушением старой базы никогда не казалось Рэтчету хорошей идеей, и на то была одна главная причина. Смоуксрин был молод и неопытен, он не привык терять. Поэтому первое, что сделал медик после воссоединения с товарищами — вызвал всех на осмотр. И начал он именно со Смоуксрина. Но юный мех был в полном порядке, в его процессоре не наблюдалось никаких нарушений, и лишь взгляд голубых окуляров выдавал мехлинга с головой. Он мог шутить, бедокурить, отвечать на вопросы, но все эти действия не несли с собой той бесшабашности, присущей «старому» Смоуксрину. Все эти шалости четкими мыслями отражались в глубине голубых окуляров, которые всегда оставались холодными, почти мертвыми. За Смоуксрином следили все, боясь что однажды он не выдержит, сорвётся и наделает глупостей. Бросится под огонь мегатронового бластера в слепом желании отомстить за подругу. А дети видели призраков. Точнее, призрака. Одного и голубоволосого призрака, которым становилась любая вещь, хоть чём-то напоминающая ушедшую подругу, и Рэтчет не мог их за это винить. В конце концов, автоботы этого призрака тоже видели. Медик думал, что виной всему вновь возникшая привычная атмосфера — в конце концов, вся команда собралась вместе, и то и дело мелькающий то у дверей ангара, то на потолочной балке голубоволосый и голубоглазый силуэт не мог не мерещиться всем тем, кто так привык видеть Син рядом. Но все эти проблемы, которые, в принципе, таковыми почти не являлись, отошли на второй план, когда пару дней назад выяснилось, что со дня гибели Син для Мико прошло всего сорок дней. Это было бы нормально, если бы для Арси и Джека не прошло шесть недель, для него самого почти два месяца, а для Смоуксрина и Уилджека — два месяца и примерно неделя. Рэтчет никогда не считал себя дураком, но сейчас он был в тупике. Причины таких временных сбоев были непонятны, и было ощущение, будто он упускает что-то важное. Взгляд сам собой слетел на восстановленный земной мост — пока что единственную возможную причину таких катаклизмов, но тратить энергон на проверку почти ничем не подкреплённых догадок не позволяла ситуация. За весь этот месяц они смогли сделать не то чтобы много, но не мало уж точно. Терки между Уилджеком и Ультра Магнусом нервировали почти всех, хотя недовольства никто не высказывал. Единственным приятным бонусом к этой давней вражде стала возвращённая Кибер-Броня и целая после «Рэкерской» вылазки Мико. Самым понурым из детей почему-то оказался Рафаэль, проживший с мыслью о гибели Син дольше других. Это время, казалось, должно было сгладить острые углы болезненных воспоминаний, но настроение самого уравновешенного подростка базы могло меняться несколько раз за день. И чаще всего причиной служил телефон. Рэтчет не знал, что за сообщения приходили его юному другу, но настроение мальчика полностью зависело от них. На каждый звук приходящего сообщения Рафаэль реагировал одинаково: с предвкушающей улыбкой лез куда-либо, чтобы достать телефон. Дальше события развивались по-разному. В редких случаях мальчик, лишь завидев имя отправителя, начинал улыбаться и, не читая текста, бежал к такому же радостному Бамблби, чтобы вдвоём прочитать сообщение. Но по большей части мальчик либо никак не реагировал, либо начинал грустить, всё также на пару с Бамблби. Настроение разведчика в этот месяц, как, впрочем, и в предыдущий, который им посчастливилось провести вместе, стабильностью не отличалось и также зависело от телефона Рафаэля. Бамблби контролировал свои эмоции куда лучше напарника, но в его разговорах и движениях то и дело мелькало непонятное ожидание и такой же непонятный скрытый страх. В манипуляторах желтого бота то и дело появлялся странного вида маячок стэлс окраски. Рэтчет замечал, как Бамблби резким движением выхватывает его непонятно откуда, когда уверен, что никто не замечает его действий, и вертит в манипуляторе, периодически прокручивая какие-то записи. По строению было видно, что это устройство могло передавать и сохранять голографии, но Бамблби то ли не имел их на карте памяти, то ли не решался запускать. Дело было не то чтобы тёмное, но на хороший допрос эта парочка как будто сама напрашивалась. Допросом со стороны Рэтчета все и грозилось закончиться, если бы не внезапно обнаруженный странного вида сигнал, первый за последние два месяца. Маяков Иакона не должно было остаться на земле, по крайней мере, так они считали, но эта планета давно привыкла рушить все стереотипы. Сигнал был, и, вопреки всему, не один, а сразу три, причём рядом. Они решили не рисковать, отправляя лишь часть команды, и с этим решением Оптимуса Рэтчет был полностью согласен. Если сигналы появились, значит, десептиконы уже начали раскопки, а при таком количестве маяков врагов на точке должно было быть много. Поэтому из автоботов на базе оставался лишь Рэтчет. Утро до десяти часов было тем временем, когда дети предпочитали спать, поэтому, когда команда уходила в этот временной промежуток, не волновался почти никто. У Рэтчета было много вопросов, на которые мог ответить только желтый разведчик, и Праймус, похоже, сжалился над медиком автоботов: Бамблби уходил последним. У Рэтчета было время задать только один вопрос, но того ответа, который он получил, ожидать было нельзя. Уже скрываясь в воронке, Бамблби произнёс фразу, которая скоро станет самой ненавистной для автоботов: «Я не имею права отвечать на этот вопрос без приказа командира отряда». Разведчик сказал это машинально, Рэтчет увидел это в его испуганном фейсплее, скрывающемся в голубой воронке. Бамблби забылся, расслабился и заученная, похоже, фраза сама вырвалась из его воколайзера, опережая мысли хозяина. Когда дети тихо прошли в ангар, Рэтчет стоял у компьютера, но его пальцы работали отдельно от занятого не самыми радужными мыслями процессора. К голове автобота раз за разом прокручивались все расплывчатые, неполные ответы товарища, которые с таким же успехом могли быть заменены сказанной им ранее фразой. «Я не имею права отвечать на этот вопрос без приказа командира отряда». Размышляя над этими словами, Рэтчет понял, что он не хочет знать, сколько раз юный автобот повторял эту фразу в плену у десептиконов. — Что за Искорка? — с любопытством спросила Мико, разглядывая крышку телефона Рафа. Резкий голос девочки выдернул медика из сонного состояния, за что Рэтчет был ей в какой-то степени благодарен. — Что-то типа разведчика, — хмуро ответил мальчик, откидывая крышку отобранного у японки телефона и залезая в сообщения. — Ты увлёкся сбором дронов? — на секунду оторвавшись от изучения монитора, поинтересовался Рэтчет. Взгляд его голубых окуляров неотрывно следил за действиями Рафаэля, когда тот приблизился к компьютеру. — Было дело, — смущённо улыбнулся мальчик, пожимая плечами. — И как успехи? — Так себе. Всего один рабочий прототип, — ответил Раф, старательно вчитываясь в текст пришедшей эсэмэски. По его хмурому лицу, а также бегающим туда и обратно глазам можно было понять, что сообщение требует осмысления и является не самым приятным. — Рэтчет, куда все делись? — карие глаза, скрытые стёклами очков, впились в медика. — Новый маяк Иакона. Пошли проверять, — машинально ответил автобот, уже успевший повернуться назад к монитору. — Что-то не так? — Ему понадобилась всего пара секунд, чтобы осмыслить вопрос юного хакера. — Да, — и Рафаэль молча развернул к обернувшемуся медику экран телефона с увеличенным текстом сообщения, на котором четко было видно только два слова: «Маяк. Западня.» и набор цифр-координат. — Я не знаю, откуда у тебя эта информация, Рафаэль, но надеюсь, тот, кто прислал это, ошибся, — и медик под тяжелым взглядом тринадцатилетнего мальчика нажал кнопку вызова. Связи не было.