Глава 41. Реализм
Они искренне надеялись, что все наладится. Но это было не так. Син вернулась, но была будто бы даже дальше, чем в тот момент, когда ее считали мертвой. Она не проводила время с друзьями, отнекивалась, сколько бы они не звали. Не появлялась в лаборатории Рэтчета, не болтала по пустякам с Вайтаут в ипостаси Спарквил, не взрывала ничего в специально отведенной для этого комнате, не громила тренировочных роботов. Ничего. Всё было слишком… сумбурно. Рэтчет ждал ее часто. Глядел, с перебивками, на дверь, ведущую в лабораторию, ожидая, что она вот-вот с громким хлопком отворится, и синеволосая непоседа ворвется в обитель спокойствия, но этого не происходило. Снова исчезли, растворились в морских волнах нежные отзвуки когда-то игравшей на базе флейты, которую Спарквил перестала прятать после возвращения памяти. До того, как вернулась Син. Все стало так, будто они снова переживали первые дни после ее гибели. Они снова смотрели на двери, ловя боковым зрением фантомные всполохи голубого, вслушивались в шорохи штор и шебуршание книг. Исключение — теперь они знали, где она была. Чаще всего — на камнях, прилегающих к пляжу. Так, чтобы видеть море, но не быть замеченной самой. Реже — за высокими листьями комнатных растений, прячась на полках и наблюдая за всеми издалека. Они чувствовали этот взгляд, нельзя было не. Иногда Син была на кухне. Жевала смешные печенья, которые когда-то утащила у Несси, а после научилась готовить сама. Иногда… Они много говорили в тот первый день, когда только увидели её. Даже много смеялись. Шутила Зетца, шутили Мираж и Скайдайв, но с каждой их шуткой что-то как будто умирало внутри дивных голубых глаз. Они не видели этого. Они не понимали, почему. В такие моменты Джун искренне хотелось иметь возможность оттаскать этих невозможных роботов за уши. Даже если она никогда не применяла такой вид наказания ни к кому. Дарби знала Спарквил не так долго. Но она знала Син Стрим — шестнадцатилетнюю девочку-сироту, жившую с отцом на военной базе и никогда не видевшую свою маму. Она знала её и даже до того, как Син оказалась жива, так часто узнавала её в поведении Спарквил, что сама иногда пугалась этого. Пыталась разобраться, но в ответ получила только: «Такое может происходить. Вы были сильно привязаны к этому ребенку, так что часто будете вспоминать о ней. Это нужно просто принять и отпустить. Оно пройдет». Не прошло. Никогда не прошло бы, смотря на девочку в первый день ее возвращения, думалось Джун. Слишком привязана к ней она была. Слишком сильно воспринимала её как свою дочь. Всех этих детей, на самом деле. А боль от смерти своих детей не проходит. С появлением этой новой базы все стало сложнее. У автоботов не было возможности открывать земной мост каждый раз, когда Джун нужно было вернуться или уйти, это требовало слишком много энергона и было слишком опасно обнаружением по каким-то там остаточным частотам. Поэтому после того, как за местом был закреплен официальный статус, пусть только в глазах агента Фоулера и того небольшого количества людей, которые о нем знали, Джун вытребовала себе право быть закрепленной здесь как официальный медик. Да, на базе был Рэтчет, но он был трансформером, а она — человеком, и учитывая то, что дети прописались здесь, иметь медсестру было вполне себе разумной идеей. Она, правда, не была уверена, в курсе ли сам автоботский медик о том, что она назначена на эту должность, но, по сути, это было не то, чтобы важно. Конечно, Уильям не особо хотел отпускать её с основной военной базы, но он был мудрым человеком и понимал — это стоило сделать. Для безопасности и здоровья детей, как минимум. Через день после возвращения Син Джун поняла, что всегда примерно знает, где девочка находится. Точнее говоря, она просто всегда была поблизости, неважно, шла ли Дарби на кухню, чтобы расслабиться и приготовить еды, читала ли что-то в общем зале, перебирала ли инструменты в медотсеке, проверяя срок годности лекарств — Син в итоге оказывалась где-нибудь поблизости. Не так, чтобы ее можно было заметить с первого взгляда, и женщина в принципе не была уверена в том, что кто-то кроме нее девочку замечал, но она всегда знала — Стрим тут. Занимается чем-то своим, возможно, просто смотрит в окно, но она тут. Чуть больше времени у медсестры ушло на то, чтобы понять, почему девочка, ее безликий призрак, все время ходит следом за ней. При этом активно имитируя то, что постоянно находится одна. С Джун было… тихо. К ней почти не подходили автоботы, чаще занятые своими делами, большую часть времени от неё намеренно прятались дети, которым появление в поле зрения общей мамы грозило немедленным деланием уроков. Даже агент Фоулер и тот появлялся не слишком часто. Да и сама Дарби не то, чтобы избегала их всех, но намеренно ни к кому не прицеплялась. Да, могла сесть поболтать с Арси или Зетцей о чем-то своем, обсудить с Оптимумом земную культуру. Могла надолго закопаться в лаборатории с Рэтчетом и Спин Аутом, обсуждая земную и кибертронскую медицину. Но в последнее время всем им было не до этого. А еще с Джун было безопасно. Настолько безопасно Син было, пожалуй, только с Бамблби, но сейчас у женщины было четкое ощущение того, что она знает что-то, о чем желтый разведчик понятия не имел. Даже если она сама пока не догадывалась, что именно. Возможно, знал Смоукскрин, но он, несмотря на то, что был почти ровесником Би, скорее всего, не придавал этому знанию особого значения. А может, и сам Би тоже знал и тоже почему-то не обратил на это того внимания, которое было нужно. Потому что знать и видеть то, что ты знаешь — немного разные вещи. А понимать, что с этим знанием делать, в принципе отдельный вид мудрости. И для этого нужен опыт. Которого у автоботского молодняка просто могло не быть. На третий день Джун надоело думать. И смотреть на задумчивую, отрешенную Син — тоже. Она специально подгадала такое время, когда все были заняты своими делами, и ушла в маленькую библиотеку-гостиную. Уютное помещение в уголке базы, которое было маленьким по размерам трансформеров. Конечно, там с комфортом поместились бы и Скайдайв вместе с Оптимусом, но оно было специально спроектировано так, чтобы создавать атмосферу уединенности и уюта — обитые непонятно откуда взятым деревом стены, мощные книжные шкафы, тоже сделанные то ли из дерева, то ли под него, и камин, стоящий на человеческой части. Даже панорамное окно как нельзя кстати смотрелось здесь, огороженное тяжелыми шторами кремового оттенка. И, конечно, пушистый ковер и уютный диван с чайным столиком и парой кресел с высокими спинками. В конце концов, Дарби знала, что Син придет. Она всегда приходила, так что оставалось только ждать. Но ждать не пришлось. Когда Джун пришла в комнату, девочка уже была там — сидела на диване перед зажженным камином, подмяв под себя ноги и оперевшись на подлокотник. Затуманенный взгляд был обращен в окно, за которым, создавая причудливые узоры, перекатывались волны, подгоняемые осенним Санта-Ана. Аккуратно прикрыв за собой дверь, женщина подняла со спинки дивана мягкий шерстяной плед и осторожно накинула его на плечи и спину хрупкой голубоволосой фигурки. Син вздрогнула. Сев на диван, Джун осторожно привлекла ее к себе за плечи, обнимая, и позволила уткнуться носом куда-то в ключицу. Казалось, она только недавно сидела так то с Мико, то с Джеком, то с Рафаэлем, утешая и поддерживая их после разрушения старой базы и известия о смерти Син. И вот сейчас она обнимала её — маленькое голубоволосое чудо, переломанного и испуганного подростка, такого одинокого и непонятого в своей собственной боли. Син дрожала. Хрупкое тело потряхивало каждые две секунды с такой силой, что Дарби удивилась, что это не было видно со стороны. — Всё хорошо, — пробормотала она в бледное ухо и крепче прижала девочку к себе. — Я рядом, ты не одна. Все хорошо. Из-под густых ежащихся голубых волос раздался вой. Только сейчас женщина в полной мере осознала, насколько одиноко и страшно было этой дрожащей малышке. Син плакала, выла раненым зверем, то и дело срываясь на хрипы, беспорядочно цеплялась пальцами за спину Джун, слегка царапая и прижимая к себе настолько сильно, насколько могла своими исхудавшими, тонкими, как спички, руками. Кофта Дарби в мгновение промокла от слез, градом катившихся из испуганных детских глаз. О, эти глаза! Только услышав первый вскрик-всхлип, женщина поняла, что всегда было с ними не так! Она столько раз слышала, как другие шутили по поводу их детскости, но только сейчас вспомнила старое, как мир, правило — в каждой шутке есть доля шутки. Какая ирония судьбы — эти взрослые, не по годам взрослые глаза, воспринимаемые всеми, как данность, на самом деле были такими маленькими! Джун вдруг стало нестерпимо жаль от того, что давно, на старой базе, она так мало общалась с Син. Так много общаясь с Арси и Рэтчетом, женщина позабыла о самом простом правиле: трансформеры — не люди. Никто из них не понимал, что короткий человеческий век не делает всех людей мудрее, а лишь позволяет им взрослеть быстрее относительно долгожителей-кибертронцев. И если раньше автоботы смотрели на Син и видели девочку, такую же маленькую, как Мико, да, имеющую свой опыт, но все равно молодую, на шесть лет «младше» Бамблби, будь он человеком, то сейчас, смотря на Син, они все равно видели Спарквил — всё еще молодую, но уже взрослую автоботскую разведчицу, прошедшую через войну на Кибертроне, через войну на Земле и потерю родителей. Они видели кого-то почти возраста Бамблби, которому было около двадцати двух человеческих лет. Но это была не Син. Сейчас Джун четко видела — Син была младше. — Все закончилось, — прошептала женщина, губами прижимаясь к мягким волосам. Девочка на её груди затихла, продолжая лишь изредка всхлипывать и все цепляться руками за спину старшей. — Это никогда не закончится, — прошептали в ответ севшим голосом. Дарби не стала спрашивать, почему. — Ты сейчас не одна. И ты больше не будешь одна, — мягко поглаживая чужую спину под пледом, пробормотала она. — Почему тогда так одиноко? — В глазах, которые девочка подняла на Джун, отражался космос. И раньше было что-то чарующее в этих отблесках золотого на голубом фоне, но сейчас, в полутьме комнаты, освещаемые мерцающим пламенем камина, с покрасневшими и опухшими веками и подернутые легкой дымкой высыхающих слез, на женщину детским взглядом смотрели полные боли далекие галактики. На нее смотрел пустой и брошенный Кибертрон, оставленный своими исконными обитателями, усеянный горами ржавых корпусов и выжженных искр. Покрытый разрушенными городами, в которых когда-то кипела жизнь. Дарби провела рукой по детскому лицу, убирая упавшую на лоб и глаза челку. Привлеченная внезапным теплом, Син прильнула к ладони и закрыла глаза, наслаждаясь близостью живого человека. Кого-то, кто дарил бы ощущение безопасности. — Ты прошла очень много, — ласково проговорила Джун. — Так много, как никто из нас, даже Оптимус. И тебе приходилось прятаться так часто. Я не могу даже представить, насколько тяжело и одиноко тебе было все это время. — Но я была не одна, — всхлипнула, не открывая глаз, девочка. — У меня был Би. И Сигма. И Зетца… — Но никто из них все равно не знает, через что ты прошла, — женщина ласково поцеловала Син в лоб. — Конечно, ты говорила им, — примирительно сказала она. — Но Бамблби слишком маленький для того, чтобы понять? И Зи тоже? А Сигма не умеет говорить? — девочка снова всхлипнула. — Ты так считаешь? — Джун снова ласково погладила ее по щеке. — Я не знаю? Наверное? Я говорила с ними так много, но они как будто не понимают, что я имею в виду… — по впалой щеке пробежала одинокая слеза. Только сейчас Дарби заметила, насколько же сильно похудела Син за этот короткий период времени. — Понимать других очень тяжело, — чуть крепче прижимая девочку к себе, проговорила она. — К тому же… Сколько тебе лет, малыш? — Син задумалась. Осторожно повернулась боком, удобно устроившись в кольце теплых рук и облокотившись на плечо Джун, так она полностью сидела на маме Джека, начала загибать пальцы. — Ээээ, — проболтала девочка, дойдя до десяти в третий раз, и растерянно посмотрела на Дарби. — Я не знаю? — та слегка улыбнулась в ответ. — Я не имею в виду тебя как Спарквил или то, когда ты родилась, — примирительно сказала женщина. — Я имею в виду, сколько лет тебе? — последнее слово она произнесла полушепотом, а тонкий палец уткнулся прямо в солнечное сплетение смотрящей на женщину грустными глазами китаянки. — Шестнадцать, — тихо проговорила та в ответ, а затем усмехнулась. — Я чувствую себя Эдвардом Калленом. — А-а, как давно тебе семнадцать, да? — весело поинтересовалась Джун. — Именно, — улыбнулась в ответ Стрим. — Но на самом деле… я не знаю? Я должна быть старше сейчас. Так сильно старше… — ее глаза вновь погрустнели. — Ты хочешь рассказать, почему? — мягко интересовалась Дарби. — Я… Наверное? — не очень уверенно проговорила девочка. — То есть. Я даже не знаю, что рассказывать. Я даже не знаю, кто я, — Син всхлипнула, и Джун ласково погладила ее по волосам, поддерживая. — Мои родители трансформеры, но я родилась человеком, потому что после перехода на землю папа потерял возможность трансформироваться после того, как принял человеческий облик. И я никогда не трансформировалась до Кибертрона, мы с ним даже не думали, что это возможно, хотя папа очень надеялся. Но я была человеком. И все медицинское оборудование показывало, что я человек. А потом я стала трансформером, но я и так до этого знала, что я трансформер? Но я все равно… как будто расту медленнее, чем Би и остальные? — Син как будто бы и сама не знала ответ. Да и откуда ей было — девочка за всю свою жизнь никогда не сталкивалась с другими, такими же, как и она, застрявшими между двух обликов. Джун была даже не уверена в том, сталкивался ли с этим Рэтчет, а это говорило о многом. — Ты растешь в своем темпе, — улыбнулась женщина. — Да и ты же постоянно прячешься, малыш, — она ткнула Син в аккуратный, чуть вздернутый носик. — Если бы я не пряталась, меня бы не пустили на войну, — обиженно пробормотала девочка. — А оно тебе было надо? — Ну. Там был Би. Мы пообещали, что однажды встретимся и вместе увидим, как Кибертрон придет к миру, — она слегка улыбнулась. — Ах, Би-и, — протянула Дарби. — А на сколько он тебя старше, кстати говоря? — Син снова задумалась и начала загибать пальцы. — На… шесть лет, где-то, если переводить в наш возраст? — Как будто бы даже спрашивая у Джун, правильны ли вычисления, спросила девочка, показывая старшей шесть отогнутых пальцев. — Понятно… — протянула Дарби, в уме прикидывая, сколько примерно было Син, когда вся эта тягомотина с войной для неё началась. Она знала, что где-то тринадцать, но в душе хотела надеяться, что хотя бы четырнадцать-пятнадцать. Рассказывая о своем прошлом, девочка так и не назвала свой реальный возраст, и Джун казалось, что почти все боты синхронно решили, что сейчас ей двадцать один или около того. А человеческая форма застряла в возрасте шестнадцати с половиной лет из-за того, что редко использовалась. Но даже со скудными заданиями о персепции Джун понимала, что это не должно так работать. Женщина отрешенно перебирала волосы снова прилегшей ей на ключицу Син. Девочка совсем расслабилась и, кажется, была готова вот-вот заснуть в руках медсестры. — Зачем ты туда хотела? — тихо поинтересовалась старшая. — Я не знаю? То есть, я не хотела на самом деле. Я просто привыкла так жить, и когда опи решил научить меня сражаться, я сказала да. Но он никогда не выпускал меня в поле, пока это не стало совсем уж необходимостью, — тихо пробормотала девочка. — Я в любом случае встретила Би задолго до того, как Проул отвел меня в Симфур. А быть взрослой казалось безопаснее. Я видела, как некоторые старшие добивают бет из милосердия. Вернее, они не были старшими, а были сошедшими с ума отшельниками или десептиконами, но… Джун крепче прижала девочку к себе. Ей было не место на той войне. Не место в Море Ржавчины, на полях сражений, на Немезиде. Дарби могла понять, почему автоботы воспринимали её старше — Син, в бытие Спарквил, очень хорошо отыгрывала свой придуманный возраст. А от Арси, единственной на базе, кто мог бы сказать, что с ней что-то не так, старалась держаться как можно дальше. Вернее, не слишком далеко, но и не приближалась намеренно. А у остальных не было навыков, необходимых для того, чтобы понять, что перед ними не девушка-фемлинг, а девочка — бета. Женщина вздохнула — какой бы взрослой Син им всем не казалась, несмотря на всю свою мудрость, она всё еще была ребенком-подростком, который даже просто физически не мог справиться с некоторыми гранями жизни и переступить через некоторые свои идеи. Отчасти поэтому она сначала была против того, чтобы дети в принципе участвовали в этой войне гигантов. Но сейчас все, очевидно, было намного лучше, чем на Кибертроне. Джун перевела взгляд на Син, дыхание которой сильно замедлилось, а пальцы, сжимавшие до этого кофту медсестры, ослабли. Девочка заснула, свернувшись калачиком на груди и коленях единственной мамы на всю их ораву. Её грустное лицо разгладилось, и лишь сухие дорожки напоминали о пролитых не так давно слезах. Завернутая в плед, она чувствовала себя, кажется, очень безопасно и комфортно. Женщина позволила себе чуть-чуть расслабиться и откинула голову на спинку дивана. Она не знала, сколько прошло времени, понимала только, что от созерцания пейзажа за окном её отвлекло ощущение чьего-то взгляда. Да, Вайтаут бы не позволила проникнуть на базу постороннему, но Дарби понимала, что меньше всего Син сейчас хотелось бы столкнуться с кем-то из автоботов или людей. Она перевела взгляд в направлении темной части комнаты, предназначавшейся для самих трансформеров. Сейчас там горела приглушенным светом только одна лампа — почти у входа, не освещая помещение полностью. Из самого темного угла приглушенно мерцали два круглых голубых окуляра. Джун усмехнулась про себя — кто еще это мог быть. Она была почти на сто процентов уверена, этот мех не знал, что она здесь. Да и не ради неё он сюда пришел. Но поняв, что будет лишним сейчас, просто тихо уселся у стены, обращая взор голубых окуляров в сторону, пожалуй, самого близкого создания на базе. Одного из самых близких. Пожалуй, она ошиблась — не всех автоботов Стрим хотела бы избегать. Женщина слегка качнула головой, приглашалось еще одного своего большого ребенка подойти. И он понял этот жест — тихо встал и так же тихо оказался около перегородки, разделяющей зоны и делающей их безопаснее. Джун слегка качнула головой, как бы спрашивая: «Можешь ли ты взять ее, не разбив?» — он замер на секунду. «Считывает жизненные показатели» — поняла она. Мех кивнул, и медсестра улыбнулась ему, слегка ослабляя хватку на легком девчоночьем теле и осторожно стараясь подхватить Стрим под колени. Джун осторожно приподняла Син и переложила на опущенный совсем рядом с диваном мягкий манипулятор Бамблби. Кто еще это мог быть? Возможно, Смоукскрин, подумалось ей. Он проводил с девочкой больше всего времени, но недавно его зачем-то вытребовал себе Скайдайв и, хоть сам мех и был против, Син спровадила его к товарищу по команде. А потом, кажется, обиделась на то, что её бросили. Девочка все еще была подростком. Но Бамблби был другим — он почти везде следовал за подругой, но, казалось, не совсем знал, как к ней подступиться. Джун знала о том, что их связывало многое, и рассказ Син только подтвердил это. А еще женщина не могла не понимать — Син, скорее всего, избегала и Бамблби, и Смоукскрина, да и всех остальных трансформеров, потому что они не могут понять, что такое быть человеком, в самом банальном понимании этого слова. А те, кто мог бы, либо сами не подходят к ней, либо не понимают, что это нужно сделать. «Пожалуй, стоит поговорить с Оптимусом» — подумала Дарби. Тихие, почти неслышные шаги автоботского разведчика все удалялись — Дарби знала, что он умеет ходить бесшумно, тем приятнее было осознавать — его слышно, потому что Би хочет, чтобы она понимала — с Син все в порядке. Сейчас девочке нужно было спокойное место, и юный автобот был, пожалуй, единственным, кто мог его дать.***
Было тепло. Она почему-то очень хорошо помнила это ощущение — кажется, будучи совсем еще спарками, они часто спали так на старых железных пластинах — единственных имевшихся кроватях. Кажется, это было когда-то. Или нет? В голове была каша. Что-то теплое осторожно придерживало её, не давая упасть. Вокруг пахло знакомо — теплым металлом с привкусом чего-то… молочного? Сложно было понять. Син знала, что этот запах был ей когда-то очень знаком. Иногда чем-то таким же молочным отдавал энергон. Не весь, но некоторый — малая его часть. Открывать глаза не хотелось. Хотелось замереть в этом далеком моменте и никогда не выбираться из него в колючий и холодный, как ледяные арктические пики, мир. Арктика. Как давно она там не была? Казалось — очень. Да и возвращаться совсем не хотелось. Девочка заворочалась, плотнее прижимаясь к мягкому металлу чужой ладони и грудных пластин. Самое безопасное место во всей галактике. Она знала — здесь её ничего не достанет, даже собственные мрачные мысли уходили на второй план, прогоняемые спокойным маревом. Как давно они с Бамблби не проводили время вместе? Казалось — очень. Нет, конечно, Син знала, что он был рядом, да и до всего этого они регулярно встречались, веселились вместе или обсуждали дела, но вот так вот — никуда не спеша, ни о чем не думая — когда? На войне? После нее? Так близко по меркам трансформеров и так далеко по меркам людей. Почему-то в более сумасшедшее время они ухитрялись найти больше спокойных минут, чем сейчас. Это хотелось поменять. Хотелось сидеть, прислонившись спиной к сервоприводу Би и заниматься своими делами, пока он играет с Рафом или разговаривает с кем-то. Хотелось снова уехать на гонки в необитаемую и непригодную для езды местность, чтобы снова доказывать друг другу, кто круче, и потом получать нагоняй. Хотелось снова оффить вот так вместе на одном тонюсеньком куске металла, цепляясь друг за друга всеми конечностями, чтобы не упасть. Девочка мотнула головой и почувствовала, как корпус, к которому она была прижата, слегка дрогнул. Большой и указательный пальцы мехлинга слегка приподнялись, и в образовавшуюся щель заглянул любопытный круглый окуляр. — /Доброе утро/, — с легкой улыбкой прожужжал разведчик. — Доброе, — рассеянно пробормотала в ответ Син. Она призадумалась о чем-то, резко раздался звук трансформации, и Бамблби пришлось быстро обхватить манипулятором талию хрупкую фемлинг, чтобы она не слетела на пол. Не то, чтобы он был к этому не готов — Спарквил часто вытворяла такие трюки раньше. Довольная голубоглазая ехидна тем временем со всем удобством распласталась поверх друга, на его животе и грудных пластинах, и аккуратно опустила голову Би на плечо. Он всё еще придерживал её, но манипулятор уже переместился с талии на спину. — /Как ты? / — уткнувшись фэйсплеем в макушку подруги, тихо спросил мехлинг. — Сложно, — Стрим как будто обратила взор внутрь себя, оценивая свое состояние. — Это каждый раз так тяжело, ты же знаешь. Привыкать ко всему этому… — она вздохнула. Грудными пластинами она чувствовала, как вентилировал Бамблби — глубоко и спокойно, лишь иногда — слегка резковато. — /Хочешь попросить Змея посмотреть твой процессор? / — чуть крепче прижимая фемлинг к себе, спросил он. Син фыркнула. — Не все вещи можно решить фактическим копанием в мозгах, — грустная улыбка тронула губы девочки, когда разведчик скосил окуляры вниз на её лицо. Но спрашивать или возражать Би, давно привыкший к причудам подруги, не стал. Раньше они бы даже, наверное, поругались из-за этого: для него, весь свой сознательный актив проведшего на Кибертроне, такие вещи, как пересмотр процессора, были в порядке вещей. Всё же достаточно часто случались рядовые поломки, требовавшие внимания докторов. Но Спарки почему-то резко отказывалась принимать такое, как бы долго разведчик не уговаривал. В конце концов он стал просто предлагать, не развивая тему при получении очередного отказа. — Я тут подумала, — протянуло это голубое чудо. — Мы же в Калифорнии. Хочу съездить на старую базу. Би знал, что разговор шел совсем не о той базе, которую затушили десептиконы. О другой — находившейся в трех часах быстрой езды отсюда, где-то там, где были пески и горы. — /Поехали/, — согласно прожужжал автобот. Но никто из них не сдвинулся с места. — Давай еще полежи-им, — расслабленно протянула Стрим. — Мы так давно так не валялись. Я не хочу шевелиться сейчас, — Бамблби хмыкнул и слегка сместился на одноместной кровати автоботских размеров, слегка передвигая подругу на своей груди ближе к стене, чтобы фемлинг не упала. В чем-то она была права — они уже лет пятьдесят не находили времени просто полениться вместе. Спарквил тихо засопела, проваливаясь в полудрему. Разведчик окинул ее задумчивым взглядом из-под прикрытых окуляров. На уставшем фэйсплее не было ни морщинки, лишь легкая, какая-то даже слегка прозрачная полуулыбка. Это радовало. После трех дней тихой, почти мертвой, безысходности всё как будто бы налаживалось.