***
Утром я, наконец-то, проснулась абсолютно счастливой, а не раздавленной. Мои губы расплылись в широкой улыбке, и я потянулась, вставая с кровати. День казался мне отличным. Лучше просто не может и быть. Вот только почему вчера у меня закружилась голова, почему были галлюцинации? Вчера не было времени выяснять это у Клауса. Мы были заняты. Очень. На мне все еще была моя вчерашняя одежда, а я не особо понимала, как оказалась у себя в комнате, поэтому решила не удивляться. Не переоделась и ладно. Голова все еще гудела после вчерашних происшествий, поэтому, было разумно отправиться в душ, освежиться и прийти в себя. Я так и поступила. Холодные струи стекали по волосам и телу, возвращая мне кусочки сознания. Постепенно картина вчерашнего вечера складывалась воедино. Кладбище. Клаус. Поцелуй. Я целовала его. Нет, не так. Мы целовали друг друга. Боже мой, бывает же такое. Придя в себя, я вылезла из душа и поспешила в комнату одеваться. Взгляд зацепился за браслет, обвивавший мое запястье, и я почувствовала покалывание в ладонях. Теперь подарок Клауса будет защищать меня от солнечных лучей. Теперь со мной всегда будет частичка древнего. А я веду себя, как влюбленная дурочка. И пусть. Я собрала влажные после душа волосы в неаккуратный пучок и, одевшись, побежала вниз. Хотелось кушать. Лиз сидела за столом, медленно попивая кофе. Как всегда, тетя не удосужилась нормально позавтракать. — Доброе утро! — бодро воскликнула, садясь напротив тети Лиз. — Доброе, — шериф подозрительно прищурилась и окинула меня внимательным взглядом. — Встала с нужной ноги? Я пожала плечами, потянулась рукой к вазочке на столе и, взяв печенье, вгрызлась в него зубами, громко жуя. Тетя с улыбкой покачала головой. — Рада, что ты в порядке. — Ага, в полном, — я посмотрела прямо в глаза Лиз, доедая печенье. — Что будешь есть? Я вскочила со стула и бросилась к плите, но ответ тети поумерил мой пыл. — Ничего, спасибо. — Ты плохо питаешься, — я обернулась к тете, складывая руки на груди. — Сойдет. Поджав губы, я презрительно хмыкнула, замаскировав это кашлем. Неужели ей не нравится моя стряпня? Лиз глухо рассмеялась, глядя на мое обиженное лицо, где все было написано. — Не обижайся, просто мне некогда ждать, пока ты что-нибудь приготовишь. Мне пора на работу. Выкрутилась, так выкрутилась. Нечего сказать. Я пожала плечами, делая вид, что меня нисколько не задело. Когда ты вампир, эмоции так и бурлят, к сожалению. — Ладно, — я махнула тете рукой, когда она встала из-за стола. — Хорошего дня. — И тебе. Спасибо, но кажется, мой день не сможет испортить ничто. Ничто, потому что я все еще вспоминаю губы Клауса. — Не забудь разбудить Сэма и отвести его в гости, — выйдя за порог, крикнула Лиз. Отлично, день предстоит провести в одиночестве.***
— Сходишь со мной? Ну, моральная поддержка все такое. Девочки так делают. Только Ребекка могла испортить мне выходной, позвонив и выложив свой план по попытке извиниться перед Мэттом. Подарить ему машину – однозначно плохая идея. Но древняя не хотела меня слушать. Зря. Достав из холодильника пакет с человеческой кровью, я спросила: — Да ладно, зачем я тебе? Ты же первородная. Единственное, чего ты должна бояться, это кольев из белого дуба, а не разговора с милашкой барменом. Ребекка фыркнула и решила все за меня. — Спасибо, что согласилась. Через пятнадцать минут, у входа. Я закатила глаза и, кинув телефон на диван, открыла пакет, начиная медленно пить. Все еще мерзко. И совсем не вкусно. Как вампиры пьют это? Гадость. Но я знала, что надо. Надо пить кровь, чтобы выжить. Причем, сейчас идеальный момент, дома никого. Кэролайн неизвестно где и не может знать, что я заимствую ее запасы, Лиз на работе, а Сэм у друга. Я и мои вампирские необходимости предоставлены сами себе. Но в бар, ради «моральной» поддержки древней, я все-таки пошла. Возможно, удастся узнать, почему вчера мне поплохело. Став вампиром, я перестала мерзнуть, поэтому спокойно надела шорты и черную майку, не боясь сойти за придурошную. Сейчас мне было плевать. Ребекка, завидев меня у входа, нисколько не удивилась. Конечно, знала, что я приду, она ведь не оставила мне выбора. Взяв меня под локоть, блондинка обворожительно улыбнулась и, толкнув дверь, втащила нас внутрь. Когда мы переступили порог, древняя отпустила меня и уверенной походкой пошла к барной стойке. Кажется, она всерьез полагала, что сумеет вымолить прощение, подарив Мэтту крутую тачку, которую он несомненно отвергнет. Кто-кто, а я знаю своего бывшего друга. И лучше бы Ребекка послушала меня. Я села за столик и прислушалась к их разговору, радуясь, что наконец-то смогу применить вампирский слух для дела. — Что это? — отстраненно спросил Мэтт, когда Ребекка положила рядом с ним ключи. — Ключи от твоей новой машины, — спокойно ответила блондинка. — Припаркована на улице, оплачена, застрахована, ждет с бантиком. — Если хочешь извиниться, подари ее Елене, ты ведь ее убила. Имя Гилберт резануло по ушам, и не только по моим. Когда Мэтт отошел, я рванула к древней. Можно было применить «я же говорила», но я не стала. Ребекке и вправду было не по себе из-за всей ситуации с убийством Елены. Мы обе знали, кто вел ту машину и все равно дали ей съехать с моста, не предпринимая попыток спасти Мэтта. Так что он был вправе злиться на нас. Я положила руку на плечо Ребекки и слабо улыбнулась. — Ты слишком стараешься. Но не я одна произнесла эту фразу, кто-то, кто находился у меня за спиной сказал то же самое, со мной вместе. И сейчас, Ребекка, смотря мне за спину, прожигала его взглядом. — Ты же собирался уехать из города навсегда. Я и не заметила, как сильно забилось сердце и сбилось дыхание, когда поняла, кто находится позади. Медленно обернувшись, я еле устояла на ногах, встретившись взглядом с обладателем до боли знакомых зелено-голубых глаз. Клаус. Он всегда умеет появиться вовремя. Судя по расслабленной позе, он сидел здесь еще до нашего прихода. Клаус все время сидел за барной стойкой в поле моего зрения, а я не почувствовала его запаха, его присутствия и в упор его не видела. — Собирался, — Клаус встал со стула и одарил меня фирменной ухмылкой, от которой свело живот. — Но потом подумал, как я могу уехать, когда моя сестра, отчаянно нуждающаяся в заботе, останется здесь, просить о помощи? Клаус подошел вплотную ко мне и ненавязчиво, словно случайно, коснулся моей руки. По коже поползли мурашки, и гибрид, почувствовав это, спустился вниз, к моим бедрам. Я закусила губу, чувствуя, как по телу проходит приятная судорога. Аккуратно оттолкнув меня своим телом назад, гибрид встал между мной и Ребеккой, лишая древнюю возможности видеть его махинации. — Чего ты хочешь, Ник? Думала, я для тебя умерла, — Ребекка натянула на лицо милую улыбочку. — Все меняется, Ребекка, — Клаус погладил меня по бедру, и я покраснела. — Я наткнулся на то, что может тебя заинтересовать. — Сомневаюсь. — Нет? — судя по голосу, Клаус готов был рассмеяться. Настолько он не верил словам сестры. — А если я скажу тебе, что братство пяти все еще существует? — Что? — Ребекка выдохнула это так тихо, что я невольно заинтересовалась и отвлеклась от руки Клауса, все еще ласкающей мою кожу. — Видишь, и все обиды забыты. Идем, любовь моя, у нас много дел. — Нет у нас никаких дел и нет никаких нас, — прошипела Бекс. — Мне плевать на братство пяти и плевать на тебя. Ребекка отвернула голову в противоположную от брата сторону и стала внимательно изучать интерьер бара, делая вид, что присутствие Клауса нисколько ее не тяготит. Гибрид хмыкнул и, осторожно взяв меня за запястье, безразлично ответил: — Как скажешь. Тогда я возьму твою подружку, а ты оставайся одна. Тони в своих глупых обидах. И не успел кто-либо возразить, Клаус уже утащил меня на улицу. — Что ты делаешь? Клаус повернулся ко мне. — Ты против, дорогуша? Я покачала головой и уже хотела открыть рот, чтобы задать новый вопрос, но Клаус потащил меня дальше по улицам. — Ребекка придет сама, она может делать вид, что ей все равно, сколько угодно. Но я-то знаю, что ей не плевать. Расслабься, дорогуша, и просто наслаждайся моим присутствием.***
Не знаю, чего я ожидала, но точно не прикованного полуголого мужчину. Увидев его, я непонимающе нахмурилась, зная, что сейчас скажет Клаус. — Это?.. Клаус кивнул. — Да, охотник. Во мне тут же поднялась огромная волна злобы и ненависти, грозящая стереть с лица земли виновника моей смерти. Какой бы сильной я ни была и как бы хорошо ни справлялась, становиться вампиром не входило в мои планы. На ближайшие пять лет уж точно. Зачем он Клаусу? Если бы древнему нужна была смерть охотника, он бы давно его убил, а не держал скованным у себя дома. Что-то за этим кроется. Внезапно, я физически почувствовала, что в доме появился кто-то посторонний. Я втянула носом воздух и закрыла глаза, узнав Стефана. Запах его одеколона. Я четко чувствовала его, как и его владельца. Стефан был в доме и направлялся в эту комнату. Клаус тоже чувствовал это. — Нужно усилить охрану, — гибрид повернулся к Стефану, когда тот вошел в комнату. Сальваторе скользнул по мне взглядом и поджал губы, но не удивился. Кажется, все уже давно поняли, на чьей я стороне. Поняли, какая я крыса. — Я хотел его забрать, — Стефан больше не смотрел в мою сторону, словно просто вычеркнул, стер из комнаты. Из жизни. — Но ты так старался, связывал его в своей комнате пыток. — Это из инквизиции, — спокойно ответил Клаус. — Подумал, что это хороший тон. — Что ты узнал? Поняв, что в этом разговоре мне не будет места, я направилась к диванам и упала на один из них, делая вид, что мне плевать на присутствие Стефана и их разговор. — Немного. Он нем о пожаре, ничего не говорит про великое зло, которое перейдет к нам. А ты чего вынюхиваешь? Я громко фыркнула. Как тонко. Но преданная собачка Гилберт нисколько не расстроилась. Стефан прекрасно проигнорировал меня и обидные слова Клауса. — Я не могу сказать это при нем. Как ты уже, наверное, понял, нашего друга нельзя загипнотизировать. При ней я тоже говорить не буду. Закатив глаза, я сжала кулаки и до боли прикусила губу, борясь с соблазном вновь презрительно фыркнуть. Стефан мне не доверяет, молодец какой. Только он кажется забыл, что я вампир. Услышу, о чем они говорят, даже против своей воли. — А ты полон сюрпризов, — Клаус бросил взгляд на охотника. — Я же сказал, что ничего не знаю, — охотник подал голос, и я вновь воспылала ненавистью, которую попыталась подавить. Но это чертовски сложно. Чувства так и просились выйти наружу. — К счастью, я знаю многое, — Клаус показал рукой в сторону одной из комнат. — Пойдем. Но будь в курсе, Виктория и так все прекрасно услышит, — прежде, чем закрыть дверь, он подмигнул мне, и я откинулась на диван, полностью расслабляясь. Мне не надо было прислушиваться, слова сами беспрепятственно долетали до моих ушей. — Чем обязан визитом? — Деймон сказал, что ты что-то о нем знаешь. Надо было догадаться, ты что-то задумал, когда вылечил Елену от яда оборотня, ничего не прося взамен. — Я был великодушен, — Клаус не пытался скрыть сарказм. — Ты никогда не великодушен, — попытался сохранить остатки спокойствия Стефан. — Кто он? Кто эти пятеро? — Как много вопросов. — Хорошо, что мне сегодня нечего делать. Кроме получения ответов на эти вопросы. — Ладно. Дальше я не слушала. Яд оборотня. Клаус спас Елену, дал ей свою кровь. Как и мне. Клаус спас меня от смерти, а охотник вновь попытался ее отнять. Он подмешал яд во что-то на вечеринки. Точно! Пиво. И Елена, и я пили его. Поэтому мне было плохо. Встав с дивана, я медленно направилась в сторону охотника. Шаг за шагом я подходила все ближе к его привязанному телу. Мне казалось, что ноги подкосятся и я упаду, громко хватая ртом воздух. Спокойствия нет. Есть только слепая ярость, которая вот-вот собирается вылезти наружу. Охотник без страха в глазах смотрел, как я приближаюсь, и это еще больше бесило. Он отнял мою жизнь, и я заставлю его поплатиться за это. Сейчас мне казалось, что я могу все. В какой-то степени так и было. Ярость — чертовски хорошее обезболивающее. Предаваться ярости куда приятнее, чем сожалеть о своей потерянной жизни. — Зачем ты выстрелил в меня? — когда я заговорила, в моем голосе было лишь ледяное спокойствие. Недолгое затишье перед бурей. — Ты же вампир, — охотник насмешливо скривил губы, показывая, что я совсем не внушаю страх. Показывая, что он тут охотник, а я жертва. — Я была человеком, когда ты выстрелил мне в спину. Была всего лишь человеком! — голос сорвался на крик. — А ты отнял мою жизнь из-за того, что я всего лишь обернулась в твою сторону! Охотник нахмурился, не веря в то, что я говорю. Наверняка, сейчас я выглядела как конченная истеричка! — Но почему ты обернулась? Я не ответила, смотря прямо в его бессовестные глаза. В глаза, в которых не было и капли сожаления. Собственно, какое сожаление можно найти в глазах убийцы? Никакого. Лишь пустоту. — Одна ошибка стоила мне жизни, — наконец сказала я. Взяв охотника за привязанное запястье, я надавила, не рассчитывая силы. Мне было все равно, как сильно я надавлю. Все равно, какую боль испытает мужчина. Мне хотелось лишь успокоить бушующую в моей груди ярость. Раздался хруст, затем крик охотника, а я все еще сжимала его запястье. Его крик, полный боли, не вызвал у меня никаких эмоций. Мне было плевать на его боль, когда я вспоминала, что он отнял у меня, всего лишь одним роковым выстрелом. Выстрелом, сломавшим мою жизнь, разделив ее на до и после. Как бы мужчине ни было больно, он не поймет каково мне. Если только я не заберу его жизнь. Выпустив запястье охотника, рука потянулась к его шеи. Сейчас это казалось правильным. Это наверняка потушит мою ярость. Но мою руку перехватили, и меня быстро оттащили в другую комнату. Я почувствовала, как на глазах выступают вены, а из десен – острые клыки, готовые впиться в того, кто помешал мне. Зашипев, я обернулась к Клаусу. — Оставь меня! Я убью его! Я дернула руку, надеясь высвободиться из хватки, но тщетно. Он держал крепко. — Успокойся, — на лице Клауса не было привычной ухмылки, лишь сосредоточенность. — Ты должна научиться контролировать свои эмоции, иначе они убьют тебя. Я вновь дернулась в сторону, но гибрид сжал мое запястье сильнее и подошел вплотную. — Потом ты будешь сожалеть! — отчеканил он, смотря мне в глаза. — Успокойся, ты не хочешь убивать охотника. — Хочу, — прошептала я. — Хочешь, — милостиво согласился Клаус. — Но не будешь. Он мне нужен. Злость на охотника начала медленно отступать, но на ее место пришла злость на другого человека. Вернее, на гибрида. Мне хотелось, чтобы ярость не притуплялась, а просто вышла наружу. Оставила меня, перестала терзать. Поэтому объектом моей агрессии стал Клаус. — Как ты мог так со мной поступить? Ты просто оттолкнул меня, когда я нуждалась в тебе! В глазах Клауса появилось какое-то странное чувство, от которого он поспешил избавиться и встряхнул меня за плечи. — Приди в себя! — Ты не ответил! — на этот раз я вырвалась и отошла подальше, пресекая новые попытки схватить меня. — Я думала ты умер, а ты… Козел! Понятно?! Пару минут назад я не выглядела истеричкой, нет. Истеричкой я выгляжу сейчас. Сейчас я кричу, как умалишенная. — Прекрати орать! — на скулах Клауса заиграли желваки, и я немного струхнула. Кто же знает, насколько хватит его терпения. — Я не хотел, чтобы ты была втянута! Не хотел, чтобы твоя жизнь так оборвалась. Если бы ты не встретила меня, ты бы и не знала о вампирах! И самое главное, была бы жива. — Тогда я бы не встретила тебя. Злость внезапно отступила. В глазах прояснилось, а разум просветлел. Слова Клауса помогли мне прийти в себя. Покачав головой, древний сделал шаг ко мне и медленно произнес: — Без меня твоя жизнь была бы лучше. — Но это ты делаешь ее лучше. — Сейчас ты была бы жива! — вновь повторил он. — Ты делаешь меня живой. Не знаю, откуда взялись эти слова, но сейчас они были правильными. Они сами слетали с языка, и я понимала, что говорю совершенно искренне. Без фальши. Без лжи. Маски больше нет. Есть только правда. Есть Клаус и есть я. Два персонажа одной истории. Гибрид сжал челюсть так, что мне стало слышно, как его зубы клацнули друг о друга. И я понимала, что сейчас он борется с собой. Борется со словами, готовыми выйти наружу. — Надо было убить тебя в том спортзале. — Надо было. Он смотрит на меня своим нечеловеческим взглядом, пытаясь отпугнуть, но я не поддалась страху. Я лишь смотрела на него и ждала, когда он скажет то, что хочет сказать. Когда он наконец сорвет с себя маску. Но он молчит. Просто прожигает меня взглядом. — Меня не просто любить, — наконец выдавил он, а я глубоко вздыхаю, слыша то, что не могу произнести сама. Как появляется это чувство? Как получается так, что мы влюбляемся? Как это чувство заставляет жертвовать всем, ради того самого человека? Как появляется необходимость защитить того, кого любишь? Я не знаю. Со мной такое впервые. И мне страшно. — Я справлюсь, — тихий шепот. — Трудно обрести счастье рядом с тысячелетним убийцей. — А я отчаянная. Клаус сделал шаг ко мне. Я сделала назад. И так шаг за шагом. Мы остановились, только когда моя спина соприкоснулась со стеной. Древний приблизился ко мне, и когда он заговорил, в его голосе звучал лишь металл. — Боишься ли ты смерти? — Я уже умерла. — А боли? Ты боишься боли? — Только если ее причиняешь мне ты. Я сама не понимала, что говорю, откуда во мне смелость все это говорить. Но понимала, почему Клаус произносит это. Почему пытается оттолкнуть. Он не хочет зависеть от кого-либо. Не хочет, чтобы этот «кто-либо» пострадал. Поэтому он один. Жить легче, когда знаешь, что у тебя нет слабостей. Легче, когда знаешь, что не привязан к смертному существу. Ведь любовь — слабость. Любимый человек — вечная цель твоих врагов. Я — не его бессмертная семья. Я могу умереть. Вздохнула и выдохнула, пытаясь избавиться от напряжения во всем теле и положила трясущиеся руки на грудь Клауса. — Я не буду твоей слабостью. Я буду твоей верой в то, что даже такое существо, полное тьмы, может быть любимо. Слишком быстро и слишком резко, теплые ладони Клауса обхватили мое лицо, не позволяя отодвинуться, а в следующее мгновение его губы накрыли мои. Здравый смысл покинул меня, радостно помахав на прощание рукой. Щеки горели от прикосновений древнего гибрида, тело дрожало, ноги подкашивались, а сердце чуть ли не пробивало грудную клетку. Губы Клауса обхватывали мои, и я чуть не застонала от переполнявших меня эмоций. Не отрываясь от поцелуя, Клаус с силой прижимал меня к себе, не давая шевелиться, но я не чувствовала боли. Создавалось впечатление, что Клаус злится на меня из-за всех тех слов, что я наговорила, и желает одновременно. Голова кружится, и я вовсе теряюсь в пространстве и времени, не понимая, где я. Знаю только, что Клаус всеми силами прижимает меня к себе и целует, настолько грубо и жадно, что низ живота сводит от возбуждения, охватившего меня с ног до головы. И я знаю, будь мои чувства водой, мы бы утонули. Будь они огнем, мы бы сгорели. Но я готова тонуть и гореть снова и снова, главное, рядом с Клаусом. Когда он оторвался от меня, я чуть не застонала от досады. — Прости, дорогуша, но продолжим как-нибудь в другой раз. Нам еще нужно приготовиться к ужину с моей сестрой и наглым Сальваторе. Теперь я знаю, что Клаус Майклсон самый жестокий обломщик мира.