***
Я не знала, чем занять себя, сегодня должны были состояться танцы в стиле 80-х, но я, как обычно, не горела желанием идти. Что мне там делать? Домой идти тоже не хотелось, в последнее время меня охватывало непонятное чувство страха, стоило мне только подумать о возвращении домой. В доме Клауса я чувствовала себя, словно в крепости, а за его пределами мне становилось неуютно. Особенно, в доме семейства Форбс. Мне было даже страшно представить встречу с тетей Лиз и Сэмом. Я соврала брату, обещая быть рядом и никогда не покидать его, из-за этого представить нашу встречу было еще тяжелее. Больше он не поверит ни единому моему слову, поэтому единственным, на что я была способна — это убегать. Спустя какое-то время мне надоело просто лежать на кровати и думать о совершенных мной ошибках. Нужно было и впрямь чем-то себя занять, поэтому я решила отправиться к Ребекке. Клаус уже точно должен был оттуда уйти. Вскоре я стояла у порога дома первородной. Постучав в дверь, я замерла в ожидании Ребекки, которая открыла мне дверь спустя пять секунд. Увидев меня, вампирша расплылась в улыбке, а после, заключила меня в объятия. — Тори, я так рада, что ты пришла. — Да ну? — я дала первородной затащить себя сначала в дом, а после и на второй этаж. Как я успела заметить, с моего последнего визита, в доме ничего не изменилось. — Как у тебя дела? — спросила Ребекка, вставая ближе к шкафу с одеждой. — Я так понимаю на танцы ты не идешь. — Зато ты туда собираешься, — я улыбнулась, проходя внутрь комнаты и забираясь с ногами на кровать. — Оно мне не нужно. — Понятно. Как у тебя с Клаусом? Ребекка перевела взгляд на меня, с интересом ожидая моего ответа. Кажется, она одобряла наши с ним странные «отношения». В нашу прошлую встречу Ребекка дала мне вызов: пойти к Клаусу, сделать и сказать все, что я считала правильным. Думаю, что это можно считать некой формой принятия. По крайней мере, она была не против. — Нормально вроде, — ответила я, не углубляясь в подробности. — В тот вечер мы разобрались, так что все нормально. — Ну и хорошо. Я рада. — А как у тебя? Я имею ввиду вообще. Она пожала плечами, вынимая несколько нарядов из шкафа и кидая их на кровать рядом со мной. — Я переспала со Стефаном. Если бы в этот момент я что-нибудь пила, то обязательно бы подавилась. Что, простите? Когда она успела? Неужели у Елены и Стефана все закончилось? Прям окончательно? — Даже не знаю, что сказать, — признаюсь я, при этом проводя пальцами по лбу, будто пытаясь расправить образовавшиеся на нем складочки. — Да и не надо в принципе, — Ребекка тяжело вздыхает и всем телом поворачивается ко мне. — Клаус хотел, чтобы я отдала ему клинок и пепел белого дуба. Я слегка опешила от резкой смены темы, но решила никак это не комментировать. — И ты, конечно же, не отдала. — Да. Пусть понервничает. Внезапно взгляд Ребекки изменился, она прищурилась, внимательно вглядываясь в мое лицо. Я поежилась, чувствуя себя неуютно. Чего это она так уставилась? — Клаус случайно не попросил тебя… — Нет, — твердо ответила я, мгновенно поняв о чем идет речь. — Клаус попросил не меня. Древняя моментально изменилась в лице, она глубоко задумалась, при этом садясь рядом со мной. Мне показалось, что я слышала, как шестеренки в ее голове крутились с поразительной скоростью. Спустя какое-то время Ребекка кивнула и чуть приобняла меня за плечи. — Стефан, я поняла, — еле слышно сказала древняя. — Так я ему и отдала. Я хмыкнула, обнимая Ребекку в ответ. Не знаю, можно ли считать нас подругами, мы многое пережили вместе, она, кажется, всерьез интересовалась, а может даже переживала за меня. Это было приятно. Единственными моими друзьями женского пола были Елена, Кэр и Бонни, но это было много лет назад. Я не совсем понимала, что из себя представляет та самая женская дружба, но общение с сестрой Клауса все-таки доставляло мне удовольствие. — Не хотел мешать, но мне нужно поговорить с тобой, — раздался голос позади нас. Стефан стоял в дверном проеме и демонстративно смотрел только на Ребекку, словно меня здесь и не было. Было неприятно, но я понимала, что более уважительного отношения и не заслужила. В последнее время я творю что-то непонятное, то, что явно не нравится ни братьям Сальваторе, ни Елене, ни всем адекватным людям. Я посмотрела на Ребекку, которая лишь пожала плечами и кинула на меня извиняющийся взгляд. Кажется, ей было немного неловко меня выгонять. Но я вампир понимающий, кивнув головой, улыбнулась и, махнув на прощание рукой, направилась к выходу. Проходя мимо Стефана я поймала его взгляд, полный… злости, раздражения, презрения, а может быть даже ненависти? Я не успела разобрать, но в том, что эта эмоция была отрицательной сомневаться не приходилось. На удивление, меня это нисколько не задевало, я не переживала, что обо мне думаю недорогие для меня люди. Стефан мне не друг, не брат, даже не товарищ. Он просто незнакомец, который любит девушку, предавшую его, вампир, способный в любой момент слететь с катушек и начать убивать просто потому что. Этот вампир ненавидит Клауса и, уверена на все сто, меня он ненавидит тоже. Выйдя из дома первородной, я не иду обратно к Клаусу, желания нет, как и смысла. Я намекнула Ребекке, что если кого и попросили украсть клинок, то точно не меня и она поняла. Но надежно ли она его спрятала? Думая об этом, я отхожу недалеко от дома Ребекки, что-то словно заставляет меня гулять рядом, в ожидании непонятно чего. Я скрываюсь за одним из деревьев, расположенных вокруг дома первородной. Солнце еще высоко, оно приятно греет и щекочет кожу лица. Улыбка трогает мои губы и я прикрываю глаза. — Чего улыбаешься, принцесса? Услышав голос Курта, я вздрогнула и посмотрела на него круглыми от удивления глазами. Парень стоял прямо передо мной, его рыжие волосы красиво блестели из-за падающих на них лучей солнца. Странно, но я совсем не почувствовала ни его запаха, ни его присутствия. Долго ли он так стоит и пялится? — Привет, Курт. — Привет, Тори, — парень улыбается и подходит ко мне ближе. — Клаус попросил приглядеть за тобой. — Класс, — киваю я. — А я что, маленький ребенок, чтобы за мной приглядывать? — Ничего не знаю. Мне сказали, я выполняю. На моем лице появляется недовольное выражение, я толкаю Курта плечом, на что он лишь смеется. Парень мне нравился, он был веселым, смешным, с ним было приятно проводить время. В последнее время Курт, во время наших коротких встреч заполнял пустоту внутри меня, которая образовалась после прекращения общения с Мэттом. Донован, конечно, был незаменим, но все равно, время с Куртом скрашивало мое одиночество. Еще плюс в этом рыжем парне был в том, что он был за Клауса, а не против. — Не хмурься, принцесса. Я здесь не только по просьбе Клауса. — А почему же еще? — я приподняла правую бровь в верх. — Потому что мне крайне приятно проводить с тобой время. — Пф... дурак. Мы засмеялись, после чего Курт показал мне бутылку, которую он все это время прятал за спиной. — Предлагая поговорить, попивая при этом чертовски вкусный яблочный сок. — Ну раз так, значит я просто не могу отказать.***
— Почему ты так ненавидишь двойника? — с улыбкой спросил Курт. Мы говорили достаточно долго, на Мистик-фоллс уже начали опускаться сумерки. Я сидела прямо на земле, подогнув под себя ноги, в то время как Курт решил не пачкать джинсы и все это время просто стоял, прислонившись спиной к стволу дерева. Ребекка и Стефан не так давно ушли, ничего сверхъестественного не произошло и, судя по всему, клинок первородная младшему Сальваторе не отдала. — Елену, — я улыбнулась ему в ответ и сделала очередной глоток сока из бутылки. — На самом деле, я не знаю. Не знаю, в какой момент я отдалилась и стала ее ненавидеть. В последнее время я часто думаю об этом… Я замолчала, судорожно обдумывая то, что в этот момент вертелось на языке. Стоит ли говорить это? Был ли в этих мыслях какой-то смысл? Действительно ли это было тем, что я чувствовала? Я не была уверена на сто процентов. — И? — Курт склоняет голову набок ожидая моя ответа. — И, кажется, я просто ей завидую. — Завидуешь? Почему? — Не знаю, — я пожимаю плечами и тяжело вздыхаю, чувствуя как в лицо дует прохладный ветерок. — Наверное, я завидую тому, что у нее есть то, чего нет у меня. Курт непонимающе хмурится и я спешу все подробно объяснить. — И мои родители, и ее, ушли из жизни практически в одно и то же время. Когда это случилось все поддерживали Елену, крутились вокруг нее, переживали. А я в этом время была вынуждена казаться сильной, чтобы поддерживать брата. И все, черт возьми, верили в этот образ, даже не пытались спросить, все ли у меня в порядке. Еще я завидую Елене, потому что у нее есть братья Сальваторе, готовые ради нее на все, есть такие подруги, как Бонни и Кэролайн, есть Мэтт, Джереми. А у меня… Наверное, я просто эгоистка, я сама отталкивала всех этих людей, всех, кто хотел поддерживать меня и быть рядом. Я отталкивала их, пытаясь казаться сильной, быть опорой для брата. Судя по всему мои актерские способности были на достаточно высоком уровне, раз все поверили и оставили меня в покое. Я так этого хотела, так почему что-то во мне возмущается? Мэтт был единственным, кто настойчиво предлагал свою помощь, свое плечо, как опору и подушку для слез. Что же сейчас? Его нет рядом, потому что я в очередной раз повела себя неправильно. Наверное, надо прекратить себя жалеть и брызгаться на всех ядом. Теперь Елена ненавидит меня, вот только радости это совсем не приносит. Курт молчит, явно не зная, что сказать и как поддержать меня. Пока он молчит, перед глазами неожиданно появляются картинки с воспоминаниями давно прошедших дней. В тот день я сама забрала Сэма из школы. Домой мы шли медленно, разговаривая о том, как у кого прошел день. Сэм жевал конфеты, которые я купила ему на только-только полученную зарплату, при этом держа меня за руку и время от времени улыбаясь мне широкой, счастливой улыбкой. В перерывах между новыми порциями сладостей брат быстро рассказал что да как произошло у него в жизни за сегодняшний день. Родители работали с раннего утра допоздна, поэтому мне часто приходилось забирать Сэма, готовить нам ужин, укладывать его спать. Я не жаловалась, но иногда мне, как и Сэму, чертовски не хватало родительского тепла. Чем ближе мы подходили к дому, тем сильнее меня начинала охватывать паника. В груди было какое-то странное чувство, которое явно не предвещало ничего хорошего. Когда мы подошли к дому мои подозрения укрепились, я увидела полицейскую машину. Около машины, сложив руки на груди, стояла Элизабет Форбс, мать нашей кузины Кэролайн и наша тетя. Если она здесь, с таким хмурым выражением лица, в форме полицейского, значит явно что-то случилось. Я сжала руку Сэма чуть сильнее и медленно пошла к тете, чувствуя, как ноги немеют. Когда мы остановились на расстоянии вытянутой руки, Лиз тихо заговорила. — Вики, уложи Сэма спать и спускайся ко мне, нам нужно поговорить. — Что-то случилось? — осторожно спросила я. — Сначала сделай, как я сказала. — Нет, — я покачала головой. — Сэм не уснет, еще слишком рано, так что не тяни, тетя, и скажи уже, что случилось. — Нам надо поехать в больницу. — коротко пояснила Лиз и, не став настаивать, открыла заднюю дверцу полицейской машины. — Залезайте. Словно в замедленной съемке я забрала у Сэма пакет со сладостями, помогла ему забраться в машину и залезла следом. Руки сильно сжимают пакет, на что тот отзывается тихим, неприятным на слух шуршанием. Мне страшно, так как уже понятно, что-то случилось, что-то ужасное. Сердце сильно бьется о грудную клетку, пока я продолжаю накручивать себя все сильнее и сильнее. Сэм, явно чувствуя мое настроение, накрывает своей маленькой рукой мою, слегка сжимая в знак поддержки и я стараюсь выдавить из себя улыбку, но получается лишь какое-то жалкое подобие. Мы едем в тишине, никто ничего не говорит, все полностью погружены в свои мысли. Когда мы останавливаемся около здания больницы, я в очередной раз чувствую, как немеют мои конечности. Где-то на краю сознания я понимаю, что меня ждет, что случится, когда я войду в двери больницы. Я не слушаю, что говорит тетя Лиз девушке у стойки регистрации, я просто продолжаю крепко держать брата за руку, пытаясь успокоить то ли себя, то ли его. Лиз машет рукой, молча давая понять, что она просит следовать за ней. Специфичный запах больницы неприятно щекочет нос, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не чихнуть. Когда мы подходим к двери и я читаю, что написано на табличке, что-то во мне надламывается. Морг. Мы стояли около морга, чертового морга, а раз мы тут больше не приходиться думать, зачем. Около дверей стоит полицейский, который хмурым взглядом проходится сначала по мне, затем по Сэму. — Мисс Адамсон, прошу вас пройти на опознание. Я сглатываю ком в горле, после чего киваю и отпустив руку брата, иду к двери. Внутри меня ждет врач, который стоит и явно ждет момента, когда сможет откинуть белые одеяла с двух трупов, над которыми он стоит. Увидев меня, на его лице появляется сочувствие, он тянется к белой ткани и в следующую секунду просто разрушает мой мир. Я с трудом сдерживаю крик, готовый вырваться из моего горла. Смотря на трупы своих родителей, мне хотелось оказаться на их месте, лежать там же, где сейчас лежат они, с телами лишенными крови, закрытыми глазами и сердцем, которое больше никогда не будет биться в груди. Мне больно, просто невыносимо больно, словно сердце взяли и разорвали на куски. Мои любимые родители мертвы, их больше нет. Мои колени встречаются с полом, я падаю, пытаясь сделать хотя бы один вздох. Мне плохо, казалось, что я задыхаюсь, не в силах совладать с эмоциями, охватившими меня. Их глаза закрыты, кожа бледная, кажется, даже немного синяя. Наверняка, если бы я нашла в себе силы прикоснуться к их коже, то почувствовала бы какая она холодная. Я впервые вижу мертвых и к сожалению, это мои родители. Которых больше нет и никогда не будет. Почему они умерли? Кто, черт возможно, решил, что они должны умереть именно сейчас? Не через тридцать лет, не через сорок, а сейчас? Они так нужны мне, Сэму. Мне еще нет и двадцати, а я уже лишилась важных для меня людей. Как мне жить не видя вечно задумчивого лица отца и теплую улыбку матери, от которой на душе всегда становилось хоть чуточку легче? А мой брат еще такой маленький, совсем маленький. Он… он же… Я пропустила момент, когда слезы сами потекли из глаз. Как мне жить дальше? «Ты должна быть сильной, Вики!» — послышался в голове голос матери. «Что бы не случилось и когда бы не случилось, ты должна помнить, что слезы тебе не помогут, они не обернут время вспять, не уберегут тебя от неверного выбора. Они лишь станут доказательством твой слабости.» Мама права, слезы делу не помогут. Не дав себе впасть в ненужную истерику, я несколько раз шмыгнула носом, утерла лицо рукавом кофты и медленно поднялась с пола. Не время быть слабой, поэтому я обняла себя за плечи, стараясь унять дрожь во всем теле. Минуту я простояла делая глубокие вздохи и вздохи, в попытках успокоиться и остановить поток слез. Когда я поняла, что в состоянии свободно дышать и крепко стоять на ногах, бросила на тела родителей последний взгляд и вышла за двери, думая о том, как жить дальше. Увидев печальное лицо Сэма, я собрала все оставшиеся силы в кулак и обняла брата. У меня все еще был он, такой маленький, но чертовски необходимый. Пару одиноких слезинок скатилось из глаз, но они были последними. Ни на похоронах, ни на поминках, ни выслушивая соболезнования я так и не заплакала. Я стала холодной льдинкой, что боится растаять под обжигающим огнём ненужных чувств и эмоций. Кажется, после того случая я и в правду больше не плакала, скрывала всю боль под маской равнодушия. Довольно таки долго мне удавалось прятать истинные эмоции, маска держалась крепко и не собиралась слетать. Но в моей жизни появился Клаус, который сорвал маску, за которую я так отчаянно цеплялась. Благодаря ему, я вспомнила, что значит плакать. Что значит позволять себе быть слабой. — А вот это уже интересно, — мне на плечо опускается рука Курта и в этот момент я словно очнулась ото сна. В первые несколько секунд не могу понять, о чем речь, поэтому парень указывает в сторону дома Ребекки. — Ты пропустила момент, когда этот парень вошёл в дом. Похоже, он что-то искал. Я трясу головой из стороны в сторону, сгоняя остаток не очень веселых мыслей и смотрю в сторону дома первородной. У дверей стоит Мэтт, который что-то судорожно читает на экране своего смартфона. Что, Курт говорит, он тут делал? Искал что-то? Не клинок ли? Все, что сейчас происходит очень дурно пахнет. Не думаю, что Стефан подключил к поискам кинжала Мэтта только для того, чтобы обрадовать Клауса. Скорее всего он хочет оставить столь опасную вещицу, способную обезвредить древнего вампира, у себя. Но зачем? Избавиться на время от Клауса? Ребекки? Если так, то с какой целью? А может он хочет избавиться от Кола Майклсона? В последнее время именно этот первородный портит им жизнь. Я еще некоторое время усердно думаю, после чего произношу: — Пойду найду Клауса, надо ему рассказать. — Ты знаешь где он? — удивляется Курт. — Нет, но я вампир. Поэтому быстро найду, — я машу рукой на прощание. — Еще увидимся. Не дождавшись ответа, я бегу в сторону дома братьев Сальваторе, почему-то уверенная в том, что Клаус там. К счастью мне повезло и я угадала. …— Что задумали Елена и Стефан? — слышу полный ярости голос Клауса, доносящийся от куда-то снизу. Скорее всего из подвала, промелькнула в голове мысль и я направилась туда. Деймон что-то тихо ответил Клаусу, а спустя несколько секунд я вошла в камеру, где гибрид прижимал старшего Сальваторе за горло к стене. — Скажи мне, что знаешь, — приказывает Клаус, при этом явно используя внушение. — Я ничего не знаю про их план, — Деймон тяжело вздыхает, при этом бросая в мою сторону острый взгляд. — Оставайся тут до моего возвращения. — Я останусь тут до твоего возвращения. После этого Клаус отпускает Деймона и идет ко мне. — Что-то случилось, милая? Ты кажешься взволнованной. — Да, — киваю я, при этом внимательно смотря древнему в глаза. — Мне кажется, Стефан не собирался отдавать тебе клинок. — Я догадался, — Клаус проходит мимо меня при этом жестом прося идти следом. — Идем. Гибрид быстрее меня, поэтому я добираюсь до дома Гилбертов с некоторым опозданием. Когда я останавливаюсь, то вижу Клауса, стоящего у открытой двери в дом. Тело мужчины словно превратилось в статую, он застыл, от ярости сжимая руки в кулаки и смотря на что-то внутри дома. Я встаю чуть позади, и когда делаю это вижу тело охваченное пламенем. Это Кол?.. Рядом с телом стоит Джереми Гилберт, который без сомнения уже заметил нас. В его глазах четко виден испуг, он судорожно сглатывает и Елена, стоящая к дверям спиной, резко оборачивается. — Что вы наделали? — Клаус переводит тяжелый взгляд с младшего Гилберта на Елену. — У нас не было выбора, — отвечает та. — Он пытался отрезать Джереми руку. — Врешь, — зло шипит Клаус. — Он бы никогда не вошёл внутрь если бы вы не устроили ему ловушку. — Ты же сказал, что хочешь его убить… — Я хотел заставить страдать его по-своему! — голос гибрида срывается на крик и я вздрагиваю. Если бы эмоции могли быть материальными ярость Клауса без сомнения задушила Елену и ее брата. — Я сожгу этот дом дотла, а когда вы попытаетесь сбежать, убью вас обоих не моргнув и глазом. Джереми встает перед сестрой, заслоняя ее собой. — Убьешь нас и никогда не найдешь лекарство. Стоя за спиной Клауса, я качаю головой, думая о том какой Джереми Гилберт глупышка. Как жалко звучало то, что он сказал. Клаусу не нужно лекарство, поэтому им смело можно начинать писать завещания. Как только появится возможность, древний убьет их. — Ты правда думаешь, что мне нужны чертовы гибриды? — насмешливо осведомляется Клаус при этом разводят руки в стороны. — Мне нужно лекарство, чтобы уничтожить его, выкопай мы его и я убил бы вас. А теперь буду смотреть как вы горите. В следующее мгновение неведомая сила отталкивает меня в сторону и я падаю, больно ударившись пятой точкой, в то время как Клаус опускается на колени, крича от боли в перемешку с яростью. — Пригласи его, — когда я нахожу в себе силы поднять глаза на говорившего, то вижу Бонни, быстро заходящую в дом. При этом она успевает бросить в мою сторону взгляд, от чего моя голова моментально будто взрывается под давлением ее чертовой силы ведьмы. Пока я сижу на земле и держусь за голову в тщетной попытке унять боль и хоть немного прийти в себя, Клауса заманивают в гостиную, где и запирают. Неужели они и впрямь решили на время поисков лекарства избавиться от Клауса? Интересно, а они готовы к тому, что за этим последует? Трио, состоящее из Бонни и двух Гилбертов выходит из дома и уходит, спокойно принимая спиной проклятья, которыми их осыпает Клаус. — Я вас всех из-под земли достану! Вы слышите меня, слышите?! Боль понемногу утихает и я на ватных ногах встаю, при этом немного пошатываясь. Я слышу как Клаус тяжело дышит, я буквально чувствую, как он полон гнева, готового вот-вот вырваться наружу. Сейчас он способен на любое безумство, он зол и жаждет кровопролития, за брата, за невозможность выйти из гостиной Гилбертов. Когда Клаус освободится, он попытается отомстить. А когда это случится, я буду рядом с ним.