Under-горгород

Я сидел в том кафетерии, в котором я просидел по меньшей мере всю свою жизнь. Меня окружали те же люди — которые здесь проводили жизнь также как и я. Но вдруг они мне начали казаться совершенно другими. Будто вместо них за соседними столиками сидели нелепые фигурки, фарфоровые куклы, внутри которых скрывался механизм, который заставлял их руки двигаться. Я смотрел на них и мне было так тоскливо, я вдруг оказался один, хоть никогда раньше я и не испытывал одиночества. Это было совершенно незнакомое для меня чувство. Между мной и ними лежала пропасть, которую я никогда не замечал, и которую я был бы рад потерять из вида снова. — Да? — Слава, — голос в трубке прервался помехами.- Леша у тебя? — Несколько дней его не видел. — Этот урод опять соскочил, — голос Сары звучал прерывисто и резко, возможно, он так звучал у нее всегда, Слава за все время разговаривал с ней не больше пары раз.- Притащите его домой.  — Есть идеи, куда он мог пойти? — Я похожа на ту, кто знает все наркоманские притоны этого ебаного города?! Вытащите его хоть из преисподней, иначе я вас самих туда отправлю! Оперевшись спиной о стену и слушая монотонные гудки в трубке, Слава смотрел на уже много лет отклеившийся угол обоев и думал о том, что пора бы его, наконец, приклеить. Под веселым цветочным узором торчала синяя полоска; и кому из жильцов вообще могло придти в голову делать тут ремонт? Стукнув по рычагу, он набрал номер ВИ. — Здравствуйте, Мария Васильевна, — заулыбался он.- Витю не позовете? — Ох, Славик, уже сто лет тебя не видела! Слышала, ты теперь писателем стал. Всегда знала, что ты добьешься многого, всегда был мальчик с потенциалом. Помру так зная, что хоть одного вырастила не зря, — судя по хрусту, она прижала ладонь к трубке.- Витя!! На другом конце телефона крикливо загалдели два голоса, слившиеся в единое звучание, и только когда трубку взял ВИ, снова стали различимы отдельные слова. — Я. Чего? — Леша соскочил. Сара беснуется, звонила мне сейчас. Подбери Жеку по дороге и встретимся на Нижней. Если он где-то и наширялся, то, скорее всего, в одном из здешних притонов. — Думаешь, что-то серьезное? — Нет, он же умный парень, он свою беременную жену одну не бросит. — Ладно. На Нижней. Лифт в доме не работал с тех пор как его поставили. На дверцах осталась клейкая часть ленты, когда-то торжественно представляющая программу обновления, но уже давно содранная жильцами то ли от ненависти к этому дому, то ли просто от скуки. Слава трусцой спускался по лестнице, выкрашенной в голубовато-серый цвет уже десятым слоем дешевой масляной краски. Выбитая, в мелкий квадратик плитка, с забившимися в края с выступающим цементом грязью и пылью, воняла мочой настолько привычно, что даже не вызывала сомнения в том, что именно такому запаху здесь и место. Нижняя улица была от Славы в нескольких районах. Дойти — и минут десяти не будет. Здесь все находилось рядом, или так только казалось — черт, в принципе, знает. Светло-серые здания, темно-серые дороги, зелено-серые газоны — все сплеталось друг с другом в безвременьи и беспространствии. Слава всегда считал, что разделение на районы и улицы было исключительно формальным, для какого-то внешнего доказательства того, что здесь живут граждане Горгорода. Улица, в которую заходил Карелин, знаменита была борделями и притонами. Обычно — по совмещению. Дешевые вагины и шприцы с разбадяженым ГОРом. Многие называли эту улицу не Нижней, а Чудесной. Большая часть яруса здесь действительно находила свое чудесное спасение. Спасаясь от этого безвременьи, находящем воплощение в будничных склоках, суетности, проблемах, имеющих столь малое значение, что им хотелось придать как можно больше смысла. Все это наполняло людей нижнего яруса до глотки, до головы, все они являли собой сиюминутность, живя в настоящем моменте и желая спастись от всего и сразу тоже — в настоящем моменте. — Эй, — Слава стукнул по плечу Виталия Ивановича, и они обменялись короткими объятиями.- Где Жека? — Уже пошел, — затягиваясь сигаретой, ВИ указал глазами на дверь с неоновой вывеской «живое пиво».- Минут пятнадцать отсутствует, нашел, может. Скрипучая железная дверь распахнулась, и на пороге возник Жека. По обыкновению улыбающийся, но тревожно и разочарованно. Из соседнего здания вывалила хохочущая толпа, мужики, развязно свистящие и хватающие своих баб, явно превосходили последних по количеству. Девки, визжа и подскакивая, проливали бражку на свои висящие сиськи, удовлетворенно хихикая, когда их прижимали к себе и восторженно, на весь район, называли «шкурами». Слава с трудом оторвался от них, переводя взгляд на Жеку, попросившего сигарету. — Тут его нет, и не видели, — сказал Жека, раскуривая.- Он может быть у Вадика, у него часто ошиваются бесконтрольные нарики. — Они ошиваются по всей улице, — скептично заметил ВИ. — Вадик за ними следит с особой любовью, — заметил Слава.- Леша парень бесконтрольный, но не тупой, в ближайшую канаву он с шприцем бы не упал. — Наверное, — пожал плечами Виталий Иванович. — Скорее всего, — согласился Жека. Вадик имел на этой улице свою квартиру, еще с лучших времен этого района, но не настолько, чтобы радоваться ее приобретению. В скором времени после ее покупки она переоборудовалась в один из самых цивильных местных притонов. Вадик — хозяин притона — был самым сумасшедшим, но самым человечным жителем этого места. Он любил сгребать под свое крыло всех убежавших или сорвавшихся парней, которым организовывал и койку, и сухую дешевую жратву, пока те не возвращались домой или их не забирали. Он свято верил в человеческий разум, который должен воспрять над гедонистическим началом. Чаще всего его святая вера заканчивалась тем, что кто-то сдыхал от передоза или заражения под его отеческим крылом. Это, впрочем, силу его убеждений не поколебало. Притон расположился в середине улицы, напротив заброшенного универмага с заколоченными окнами, в котором часто сновали дети, играя между развороченными прилавками. Надпись «у В.» была любовно оставлена краской на входной двери одним из старых обитателей, с тех пор это так понравилось хозяину, что он не стал от нее избавляться. — Вадик! — Жека приветливо развел руками.- Да у тебя здесь дурдом! Мы ищем кое-кого. Слава заглянул в щель между хозяином и косяком двери. За ней виднелся полутемный коридор, расходящийся в разные стороны пустыми дверными проемами. С самого входа на полу валялись матрасы, на которых в искривленных позах лежали «постояльцы заведения»: кто голый, кто одетый. — Лешу Светлова, — уточнил Слава, поднимая взгляд и широко улыбаясь.- Жена потеряла, сам понимаешь. Вадик тяжело вздохнул, морщась и ссутуливаясь так, словно подключался к какому-то спутнику, чтобы ответить на вопрос о том, кто недавно к нему поступал. — Максимум несколько дней, — добавил Слава. — Было дело. Такой светленький? — пропыхтел с улыбкой Вадик.- В дальней комнате положил. Хороший парень. — Несомненно, — пробормотал Виталий Иванович, пробираясь следом за друзьями через узкий коридор притона. Леша, со своим плечистым здоровым телом, выглядел на продавленном матрасе как ребенок. Он лежал под окном, крепко сжатыми кулаками держа натянутую на себя тряпицу, когда-то бывшую пледом, но давно потерявшую сходный с ним вид. Он спал, напряженно сморщившись. Побочка ГОРа — наркотик часто вызывал ночные кошмары. Приходилось платить за сказочное бодрствование. — Эй, — Слава сел рядом, вмещаясь между набросанными матрасами.- Леха, Леха. Это мы. Он резко дернулся и непонимающе уставился на Славу. — Че… — Я — Слава, вон Жека, вон сзади Виталий Иванович. Ты в Вадиковском притоне. Помнишь, как сюда пришел? — А, да…- Леша подобрался, садясь на матрасе и скидывая с себя покрывало; он был в грязной футболке и порванных поперек бедра трениках, Славе показалось, что это была домашняя одежда Светлова.- Сара. Сара… Где Сара? Он закрыл лицо руками, надавливая на глаза и усиленно растирая их пальцами. Леша выглядел серьезно и собрано, но его окружала куча воняющих и стонущих наркоманов, которые мешали в полной мере сохранять свойственную ему собранность. — Дома тебя ждет, — засмеялся Слава, ударяя Лешу по плечу.- Поднимайся, мы не собираемся тут задерживаться с твоими дружками! — Какими… Блять. Жека развел руками, замечая взгляд Карелина. Из другого конца комнаты раздался бессвязный мат, под который Леша начал подниматься на ноги. Его пришлось подхватывать вдвоем, чтобы удержать массивное тело, водрузившееся на не держащие его ноги. Слава не был худощавым, но лежащая на его плечах рука казалась чуть ли не в два раза больше его собственной. Стоило Леше принять вертикальное положение, он скрючился вперед, скудно проблевываясь на пол. Вытащив Лешу на улицу, они первым делом воткнули другу в рот сигарету, и только спустя минут десять тот смог заговорить, и, хоть и хромая, но стоя на собственных ногах. — Мы этого ребенка не вывезем, — Леша, морщась, затянулся.- У нас бабла нет на себя, не то что на ребенка. — Поэтому свалил из дома? — поинтересовался Слава. — Нет, конечно, — он криво усмехнулся.- Я наркоман. Наркоманы так делают, когда не ебут, что еще им делать. — Все так делают, когда не ебут, что еще им делать, — заулыбался Жека, пожимая плечами. — Кому еще плодиться и размножаться из нас всех, если не вам с Сарой, — задумчиво произнес Виталий Иванович. Все засмеялись. — Ты в курсе, что она грозилась нас отправить в преисподнюю? — Слава хлопнул Лешу по спине.- Я реально боюсь твою бабу. Поэтому не дури, мне яйца еще дороги. Они докуривали у подъезда Светлова. Из подъездной двери спиной вперед вышла женщина, выкатывая за собой коляску, в которой было настолько много тряпок, что младенца среди них с трудом можно было разглядеть, зато ярким пятном торчал желтый жираф, высунувший пучеглазую морду из люльки. Не обращая на них внимания, женщина уверенно стащила коляску с бетонной ступеньки, на что ребенок не среагировал, молча лежа в своих тряпках, и вскоре она скрылась из вида за углом здания. — Ладно, ребята, я пошел, — Леша обнялся со всеми по очереди.- Спасибо, что быстро вытащили. Надеюсь, дома ничего не произошло. Леша ушел и они раскурили еще по одной сигарете, Жека рассказал про новенькую швейку на работе, Виталий Иванович сказал, что зовут ее точно как в романе Достоевского, и Слава с удовольствием их слушал, смеясь и радуясь тому, что не потерял интереса к своему городу.