Поступки прошлого

Через двадцать минут со всем было покончено. Грегор дважды пересчитал толстую стопку купюр и спрятал в один из потайных карманов на внутренней стороне куртки. Виктор все время молчал, и только желваки двигались на его лице. — Отдай манееру Ирму печать. — Напомнил старший Охотник. Младший брат едва заметно скривился, и вытащил из-за пазухи толстую серебряную цепочку. На ней болталось несколько колец. Сняв одно из них, Виктор положил его на край стола и отошел, недовольно засовывая цепочку обратно под ворот рубашки. Ирм набросил на теперь уже свою печать платок, но в руки брать не стал. Ничего, потом он прикажет тщательно промыть кольцо и отчистить. — Поздравляю с отличной покупкой! — Подражая многочисленным купцам и торговцам, едва ли не нараспев произнес Георг. Было видно, что крупная сумма подняла ему настроение даже больше, чем предполагаемая охота. Расписавшись на составленном договоре купли-продажи, Виктор первым покинул кабинет. — Обижается. — Спокойно заметил старший Охотник, открыв уже известную Ирму истину, и лишь головой покачал, продолжая сидеть в кресле. — Это была его первая нелюдь. Я уж было думал, что придется выписывать из столицы, а тут... Тут их уже лет сорок как нет, я мелким совсем был, когда последних выловили. Меня и то учили на выведенных в питомнике... Манеер Ирм, раз уж теперь нелюдь ваша, позвольте задать вам один вопрос. — Слушаю. — Ирм отстраненно добавил в список мебели на выброс и кресло, в котором сидел Георг. — Низшая... Она скинула щенка? — Охотник поднял на него взгляд. Глаза у человека были карими, удивительно теплыми для убийцы. — Да. Значит, Охотники называли это так. — Ясно. Благодарю. — Услуга за услугу. В нашем случае — вопрос за вопрос. — Валяйте, манеер. — Что она совершила, что ей отрезали крылья? Георг пожал плечами. — Ничего. — Тогда почему? — Мне нужны были ответы на вопросы. А она отказалась говорить... Поначалу. Предупреждая ваше любопытство, манеер Ирм, — Охотник приподнял ладонь, — я всего лишь хотел узнать, откуда она появилась. Сорок лет все поселения нелюдей были пустыми, и тут будто бы из воздуха появилась она. Так не бывает. — Понятно. Судя по всему, ответы вы получили. — Нелюдь отдала треть крыла за то, чтобы научиться сговорчивости. — Как-то довольно произнес Георг. — Все остальное было потрачено на закрепление знаний. Ирму стало грязно дышать в одном помещении рядом с человеком. Старое, уже порядком подзабытое убеждение вернулось, и Ирм вновь понял, что совершенно прав. Охотники были больными ублюдками. И никакие слова сородичей не могли бы его в этом переубедить. Распрощавшись с «гостями» и убедившись, что двое Охотников вместе с учеником и гончими уберутся восвояси, Ирм заглянул в столовую. Там все уже давно было готово к ужину. Сняв крышку, которой накрыла его тарелку экономка, Ирм посмотрел на еще теплое картофельное пюре с аккуратной гороховой горкой и кусочками заячьего жаркого. Поджал губы. Подхватив тарелку, Ирм отнес ее в Травяную гостиную, и поставил на столик рядом с тахтой. Низшая снова то ли спала, то ли лежала в беспамятстве, и никак не отреагировала на появление теперь уже официального хозяина. — Я хочу, чтобы, когда она пришла в себя, то съела содержимое этой тарелки, — распорядился Ирм. Экономка, преданной тенью проследовавшая за ним из столовой, едва заметно неодобрительно нахмурилась. — Эвирия, это не просьба. — Не глядя на женщину, сухо заметил Ирм. — И еще я хочу, чтобы рядом стоял кувшин со свежей водой. Дойдя до дверей, он вновь остановился. — Ах да. Будь добра, впиши в книгу расходов пять тысяч и поставь пометку «приобретение Куренка». — Но господин Ирмалэль... — Женщина, не ожидавшая услышать такую новость, по-настоящему растерялась. — Вы что, приобрели эту... Эту... — Нелюдь. Куренка. Да, приобрел. — Послушно закивал Ирм. — Что же на это скажут ваши родственники? — Не удержавшись, Эвирия всплеснула руками, хотя не далее чем вчера спорила с кухаркой, требуя от нее следить за своими руками. Ирм добросовестно представил сначала лица своих родичей, потом их комментарии. Они не поймут. Нет, даже не так. Его дражайшие родичи будут смертельно оскорблены. Когда отойдут от шока. А что, уже ради только их перекошенных физиономий можно было купить себе низшую. Морально Куренок уже оправдала свое приобретение. Не удержавшись, Ирм довольно хмыкнул. — Мои дорогие родственники ничего не скажут ввиду того, что будут пребывать в несколько удивленном состоянии. — Подумав, Ирм добавил. — И еще что. Эвирия, на будущее — пожалуйста, не задавай больше таких вопросов. Удивление удивлением, но все равно экономка начала позволять себе слишком многое. Ночью, убедившись что шутка с крысой в кувшине не повторилась, Ирм обернул руку платком и немного подтянул одеяло, норовившее полностью сползти с тахты на пол. Низшая продолжила лихорадить, и теперь от нее, кроме крови и лечебных мазей, пахло еще потом и болезнью. Достав загодя приготовленную ложку, Ирм вновь напоил ее. Потом через платок подтолкнул плюшевого медвежонка ближе — по непонятной причине Куренок продолжала цепляться за него, словно это была последняя мягкая игрушка в мире. Может, дело в травках, которые обычно зашивали в тельце игрушки, чтобы дети спали сладко? Треть крыла за то, чтобы научиться сговорчивости... Ирм покачал головой, испытывая глухое удовольствие от одного факта, что он не запачкался в чужой грязи. — Это плохая идея, говорю тебе. Хозяин выставил Еву из дома, когда она сказала ему, что не против... — В этом-то и дело! Думаешь, мужчине понравится, когда девушка сама прыгает к нему в постель? И вообще, если ты говоришь про ту самую Еву, про которую шепчутся в городе, то он все сделал абсолютно правильно! Голоса прорвались сквозь пленку сна, начав разрушать его. — Ева красивая. — Была красивой. Знаешь, как быстро увядает даже самая юная красота, когда начинаешь ложиться с мужчинами за деньги? — Ты собираешься пойти по той же дорожке. — Не путай, это две разные вещи. Еве было плевать, с кем спать. А мне — нет. — Ну так найди себе мужа, и спи с ним. Миа не хотела подслушивать, но девичьи голоса были очень близко. Наверное, девушки просто заболтались и позабыв, подошли к клетке. Или же они подошли специально, чтобы посмотреть на нее. Миа сжалась, ожидая рывка цепи. Хозяин иногда показывал ее другим людям, и Миа уже примерно выучила порядок действий. Сначала ее вытащат из клетки, потом крепко перехватят крыло и раскроют его, демонстрируя серые перья. В лучшем случае после этого «зрители» охладеют, и ей можно будет забиться обратно в дальний угол клетки. В худшем кто-то позовет гончих, и Мие придется бегать по специально отгороженной части двора, спасаясь от острых клыков. В первые разы она еще пыталась сбежать, но переломанное второе крыло не позволяло подняться в воздух. А когда кости наконец срослись, один из хозяев снова его сломал. — И мне до конца жизни нужно будет склонять голову перед мужем, стирать за ним и готовить в его ненасытное брюхо еду? Ну уж нет! Я хочу жить красиво! — Ты что, совсем дурочка? Манеер Ирм никогда не возьмет тебя в супруги. Такое только в сказках бывает. — Я не настолько наивна, чтобы поверить в такое развитие событий. Нет, мне будет вполне достаточно статуса его фаворитки. Небольшое содержание, аккуратный домик где-то в городе, вечерние прогулки по центральной аллее... Вот скажи мне, разве я прошу многого? Тихий смешок прозвучал совсем близко. Миа съежилась. Сейчас щелкнет запор на дверце клетки, и ее выдернут за цепь, а потом начнут выворачивать здоровое крыло, показывая «различные оттенки на внешней и внутренней стороне перьев». А потом сон окончательно развеялся, и деревянное дно клетки стало мягким. Исчезли иглы, впивающиеся в шею. Не щелкнул запор. Запахло чистым бельем и свежим хлебом. И стало еще страшнее. Где Миа оказалась? — Алесса, ты просишь невозможного. Манеер Ирм — аристократ, и он не опустится до флирта с простой горничной. И потом, я слышала, что у него есть в столице любовница. — И в столицу он выбирается раз в год! Никогда не поверю в то, что ему хватает пары встреч, чтобы оставшиеся одиннадцать с половиной месяцев терпеливо ждать! Да даже если у него там две любовницы, или пусть даже три — что мешает ему завести еще одну тут? Толстое одеяло отбросили. Содрали влажную ткань. Мие показалось, что вместе с кожей. А потом по лицу хлестнули краем простыни. — Да что ты за нелюдь такая?! Опять все испачкала! — Если он и заведет себе фаворитку тут, то ей окажешься не ты, Алесса... — Тихо добавила вторая женщина. Голос у нее был гораздо старше, чем у первой. Миа подтянула ладони, закрывая лицо. Нельзя было уворачиваться. И открывать глаза тоже. Где же она? — Можно подумать, что манеер Ирм возьмет в любовницы тебя, Сара! — Зло воскликнула девушка, и простыня снова ударила Мию по лицу. — Гласс Светоносный, как же от тебя воняет! Миа попыталась закрыться крылом, но то лишь прикрыло плечо, окатив всю спину горячей волной боли. Где клетка? Почему Миа оказалась тут? И что это вообще за место?! — Почему вы так долго возитесь? Господин Ирмалэль ясно выразился, что перед обедом зайдет посмотреть на свою нелюдь, и он не должен видеть всего этого кошмара! — Этот голос принадлежал третьей женщине. Мию ухватили за запястья и потянули, стаскивая куда-то вниз. Потом протащили по гладкому деревянному полу, и приподняв, толкнули вперед. Кожу обожгло. Хозяин несколько раз притапливал ее в большом чане с водой, когда Миа еще находила в себе силы сопротивляться. Или окатывал водой, заставляя ее прийти в себя. А тут вода была теплой. Сначала Мие показалось, что она сейчас сварится, но этого не произошло. Девичьи голоса приблизились, и ее снова ухватили за руки. — После нее и ванную мыть придется... Ну что за наказание?! — Алесса, будь добра, выполняй свою работу молча. — С волосами надо что-то еще сделать... — Я предлагала еще в прошлый раз использовать немного крема и расчесать их, но ты сказала, что манеер Ирм вернет нелюдь хозяевам и в этом нет нужды. — К этим паклям я даже не прикоснусь! Да у нее вшей больше, чем на шелудивой собаке! Миа запрокинула голову, когда ее ухватили за волосы. Открыла рот, собираясь закричать. Прекратить все это... Из горла вышел лишь хрип. А в следующий миг щеку обожгла пощечина, и Миа дернулась, качнувшись в сторону и хлебнув воды. — Тоже мне выдумала, дрянь пернатая! Петь она собирается! — Чья-то рука отвесила затрещину. Миа съежилась, и прекратила бесполезные попытки сопротивления, позволив макнуть себя еще несколько раз в воду. Если не сопротивляться, то будет меньше боли. Да и те капли сил иссякли. Ее дергали, окунали, терли жесткими щетками, обливали чем-то густым и сильно пахнущим. Втирали в волосы что-то теплое, и говорили между собой, словно Миа ничего не понимала. — Для меня все равно это оскорбительно! Обладать красотой и умом, и мыть какую-то вшивую тварь... — Алесса, угомонись. Ты еще горничная, а не любовница манеера Ирма. И потом, не забывай про Еву. — Подумаешь, Ева! Дура она, вот кто! Ну ничего, чем меньше таких в поместье, тем быстрее я займу то место, для которого предназначена! — Если Эвирия услышит тебя, то отправит тебя чистить курятник... Да что же такое! Эту паклю ни один бальзам не берет! — Ну так отрежь. Тоже мне, нашлась большая проблема! Возле уха что-то щелкнуло, и Миа не выдержала, приоткрыв глаза. Она сидела на коленях в воде, в окружении сероватых мыльных хлопьев. На бортике бывшей белой ванной в ряд стояли пузырьки и бутылочки, а рядом лежал большой гребень. Этого хватило, чтобы сердце перестало судорожно колотиться. Щелканье повторилось, в мыльную воду упал клок ее волос. Если девушки узнают, что она открывала глаза, то снова будет больно. И Миа опять зажмурилась. Любые забавы хозяев рано или поздно заканчивались. Завершилась и эта. — По крайней мере, от нее теперь не воняет... — Ну да, через полчаса опять замарает все, тупая нелюдь. Отмывай потом все сначала... Мию вытянули из воды, обтерли и вновь оттащили обратно в комнату. И когда голоса отдалились, а шаги исчезли за хлопнувшей дверью, она снова открыла глаза. Не клетка. Комната. Яркий солнечный свет проникал через окно, пробивался через тончайшую салатовую штору и рассыпался солнечными зайчиками по светлому паркету и пушистому ковру. Два шкафа с прозрачными стеклянными дверцами и изогнутыми ножками. Зеленоватые обои с мелким рисунком. Столик из дерева, кажущийся тоже салатовым. Крылатая осторожно приподнялась, рассматривая белую простынь под пальцами. Не кровать, но тахта с высокой и мягкой спинкой, на которой лежала сама Миа. Приподняв ладони, крылатая потрогала шею. Шипы больше не впивались в кожу, и ни ошейника, ни шлейки не было. Если сейчас вскочить, выбить окно и выбраться наружу, есть шанс удрать... Миа только дернулась, а потом уткнулась лбом в тахту, трогая кончиками пальцев влажные перья на культе. Сбежать нельзя. Невозможно. У нее мог быть шанс, будь крылья целыми. А сейчас можно было только надеяться на то, что окно расположено высоко над землей, и при падении крылатая свернет себе шею. Хотя... Уже не крылатая.