Поступки прошлого

...Спустя два часа господин Вольскир, весьма недовольный своим испорченным из-за срочного вызова ужином, захлопнул кофр и принялся протирать свою многострадальную лысину. — Манеер Ирм, при всем моем к вам уважении, поймите – я не специалист по лечению низших! Это в столице есть люди с нужной квалификацией, но я к ним не отношусь! — К счастью для себя, тыкать пальцем в Ирма он не стал. — Столица далеко. — Знаю, — Вольскир вздохнул, по-видимому, жалея, что живет слишком от нее далеко, и напоследок еще раз мазнув платком по лысине, принялся его складывать. — Обычное отравление, небольшая интоксикация, ничего страшного я не вижу, но не берусь судить о всех побочных эффектах, которые могут ожидать в дальнейшем. Пац... Низшей я бы порекомендовал обильное питье и на некоторое время исключить из рациона тяжелую пищу. Жаропонижающее вот, - он отодвинул от уже закрытого кофра одну из склянок, и поставил рядом с ней другую, - а это на случай... Повторного происшествия. Флаконы были одинаковыми, вот только бирки на них были разные. — Будьте любезны, уточните. — Рвотное. — Доктор не стал облекать функцию лекарства в красивую обертку. — Полторы чайных ложки на стакан воды. Вероятно, Ирму полагалось упасть в обморок от предназначения сего пузырька, или ужаснуться. Получилось погано. В любом случае, в ближайших планах у него не стояла попытка повторно отравить Куренка. И лишаться достаточно неплохого доктора. Так что пришлось компенсировать Вольскиру испорченный ужин, увеличив оплату за вызов. ...А Куренок спала. Ирм сначала не хотел заходить в комнату – вдруг напугает, - но в итоге не утерпел и приоткрыл дверь. С того момента, как низшую перевели из Травяной гостиной в одну из гостевых спален и портной привез заказ, Ирмалэль даже на пороге не задерживался. Да, ему было интересно, но вторгаться в чужое пространство Куренка казалось чем-то плохим. Он не Охотник, и понимает, что всем разумным хочется находиться в безопасности. А в это понятие входило и обладание собственной, пусть небольшой, но территорией. Ходить бесшумно он не разучился. После того, как низшая только попала в его особняк и была в беспамятстве, Ирм не видел, чтобы она спала. А тут получилось удовлетворить любопытство. Куренок сопела на боку, чуть приоткрыв рот, и во сне продолжала обхватывать большой ком из одеяла. А нижняя рубаха, сшитая Альбертом, была с частично открытой спиной, позволяя Ирму рассмотреть крылья... Обрубок. И культяпка. Ничего не изменилось. Ирмалэль чуть наклонился, в полумраке комнаты рассматривая на культе крошечные, серебристые с отливом перышки, выросшие на месте обожженных. В длину они были короче его мизинца, в основании крыла переходя в бархатистый пушок. Определенно, такими перьями в глаз не ткнешь, и от удара не закроешься... Вольскир что-то говорил про врачей в столице, - дескать, они способны свести часть шрамов и что-то сделать с культяпкой. Вариант с окончательным удалением Ирм отмел еще в самом начале диалога. А что, и вправду – в столице есть специалисты. И если за год с последнего его визита там ничего не изменилось – то вполне толковые. ...Родичи подняли бы его на смех. Да, по сравнению с бабками-знахарками те лекари что-то смыслили, но далеко от них все же не ушли... Ирмалэль мотнул головой, отгоняя отголоски вонючей памяти. Отступил от кровати к столику с зеркалом. Шкатулки и коробочки стояли почти так же, как в тот день, как их принес портной. Ирм провел по ближайшей пальцем, проверяя, достаточно ли тщательно вытирают пыль. А потом откинул крышку. ...Зажимы на крылья. Вполне неплохая работа, камни небольшие, но аккуратно ограненные. Александрит, парочка совсем маленьких лабрадоров, молочный нефрит в оправе из серебра. В следующей шкатулке оказались смотанные ленты. А в ближайшей к зеркалу коробочке покоился узкий браслет с мелкими голубыми камушками и жемчужинами. Кажется, Альберт подбирал его к одному из синих костюмов Куренка. Ячеек в коробочке было две, а браслет – один. Ирм вздохнул, закрыв крышку. Надо будет сообщить Эвирии, чтобы поискала. ...А ведь у низших крылатых наверняка не было проблем с созданием пары. Да и вообще – просто было с таким подходом. Как Старейшины решили, так все и делали... ...Но ведь чисто теоретически, если бы Ирм заявился в поселение и заплатил бы, ему бы дали любую из пернатых. И Куренка бы выдали, убедив ее, что этот поступок пойдет на благо ее сородичам. Святая наивность. Отступив к двери, Ирмалэль задумчиво посмотрел на продолжавшую спать низшую. Она уже не была похожа на ту, кого Ирм вытащил из собачьей будки. И вопросов, где только жизнь держалась, почти не возникало. Надо будет все же съездить в столицу. Тем более, что лето уже перевалило за половину. А каждую осень, когда первые дожди вымывали из городов излишки пыли, Ирм возвращался ко двору. ...А завтракать в одиночестве оказалось неожиданно неприятно. Ирм на всякий случай попытался сесть поудобнее, и даже статейку попробовал перечитать, но сосредоточиться не вышло. Да еще и запах... Ирмалэль поднес чашку к кофе, осторожно вдохнул аромат кофейных зерен и застоявшейся воды. Вернул чашку на блюдце и решительно поднялся. — Что-то случилось, господин? — Горничная, едва успевшая поставить кувшинчик с молоком, встрепенулась. — Случилось. Я желаю завтракать в компании Куренка. — Подождите! Господин, если вы хотите, то я могу... — Девушка замялась, словно не решалась произнести вслух нужные слова. Ирм был в курсе, что та могла. — Составить вам компанию. — Зачем? — За завтраком. — Да я уже догадался, что за завтраком, — пробормотал Ирм, — а мне это зачем? Горничная покраснела. Вот ведь, а Ирм ее имени и не помнил. Да и внешность – ну, черты лица правильные, волосы темные, вон прядки из узла выбиваются, но ничего слишком уж выдающегося. Как-то так вышло, что Эвирия набирала в горничные девиц с лицами, чем-то неуловимо похожими друг на друга. Красивыми, да – тут экономка не ошибалась. — Чтобы вы не завтракали в одиночестве. — Выдохнула девушка ответ, сложив ручки на груди в подобие молитвенного жеста. — Кажется, я невнятно произнес. Будь добра, передай Эвирии, что я изволю завтракать в комнате Куренка и в обществе Куренка. Сейчас. Наверное, Ирм сказал слишком грубо. Горничная побелела, и как-то слишком поспешно выскочила из столовой. Хотя может, и к лучшему. Вонь усилилась. Теперь она ощущалась не только в запахе кофе, но и шла из окна, тонкой лентой вилась от корзины со свежим хлебом. Тянулась за пальцами, пусть бы Ирм и читал газету в перчатках. ...На лестницу он дошел. И наверх поднялся. Дверь в комнату низшей искал уже буквально наощупь, стараясь дышать через раз. Ручка поддалась легко, только хрустнуло что-то... И мгновенно полегчало. И стало так восхитительно хорошо, словно и вонь, и всецело нелюбимые родичи остались в коридоре, не имея права следовать за ним в комнату низшей. ...Мии. А Ирм ошибся. Поверил, что приступы ушли, потерял бдительность. Расслабился. Вот и получил по заслугам. ...Конечно, он хорош, но... Чужой голос отголоском воспоминаний резанул по ушам. Еще чуть-чуть – и выдержки Ирма не хватит, и он снова примется крушить пространство вокруг себя. Это ведь так легко... Просто соскользнуть... ...Пальчики у крылатой пахли мылом и зубным порошком. Никуда скользить не хотелось, да и зачем? Ирму ведь было хорошо. И чисто. Что еще нужно для счастья? — Не помню, говорил ли раньше, но я терпеть не могу слова, идущие после «но», — Поделился Ирмалэль, не шевелясь. Он сидел, и под ладонями ощущалось тонкое одеяло. Значит, добраться до кровати и сесть он все же сумел. Оставалось надеяться, что Мию он не сильно испугал. Хотя, раз она держала лапки на его висках, то обошлось без испугов. — П...Почему? — Как-то вышло, что все гадости я слышал именно после этого слова. — Ирм не вытерпел и по памяти процитировал. — Хорошо развит, умен, достаточно силен, но права на размножение и создание пары не достоин. «И обозлится он на весь род, и загорится под ногами его земля...» Казалось, что сейчас собственные слова носятся по комнате, отскакивая от стен. Хотелось запоздало прикусить язык – жаловаться было делом бесполезным. И глупым. Недостойным, по мнению родичей.