Поступки прошлого

Определенно, идея предложить Куренку зарядить накопитель была непродуманной. Ирм брякнул, не удосужившись даже включить мозг и просчитать варианты. Все, что он знал о лирах, сводилось к одному – то, что могли боевые, не удавалось обычным. А самкам уж тем более. ...Первая попытка не удалась. Ирмалэль на слух не жаловался, но не сумел расслышать ни слова, хотя видел, что Миа шевелила губами. Зарядку можно произвести посредством голоса? Достаточно примитивно, но... Охотники же повредили Мие связки. Хорошо еще, что собственной ее силы регенерации хватило на то, чтобы восстановить способность говорить. ...А вот люди не были столь живучи. Забавно вышло, что именно лиров в этом мире назвали низшими, с их технологиями, силами и знаниями, на порядок превышающими человеческие... Было в этом нечто абсурдное, не поддающееся логическому объяснению. ...Вторая попытка тоже не удалась. Культяпка у Мии задрожала, а на лице выступили красные пятна стыда. Стыд Ирму был знаком хорошо. — Ну, ничего страшного, я сам могу п... — Ирмалэль поднялся, перекинув одну ногу через лавку. Было бы из-за чего стыдиться. Тем более он не собирается никого ругать. Он способен сам зарядить этот несчастный накопитель, дабы эта крошечная, всеми забытая деревушка осталась неизменной еще на пару лет... Культя у Мии дернулась, и короткие перышки (все же выросли на месте обожженных!) взъерошились. А потом она резко развела руки в стороны и запела. В следующую секунду Ирм оглох. Нет, все звуки остались. Но их перекрыла песня, сделав несущественными, неважными. Вторичными. Вот Пирам, все же полностью вывернув на себя кувшин с молоком, замер, еще и глаза закрыв. Собачонка, по-хозяйски усевшись на противоположном краю лавки, смешно уставившись на крылатую, склонив набок круглую голову с короткой, почти приплюснутой мордой. Утоптанная, успевшая уже высохнуть земля под ногами крылатой вздрогнула, приминаясь в радиусе полуметра. А вода в лоханке задрожала, пошла рябью, и тонкими нитями принялась подниматься вверх, закручиваясь в спирали и возвращаясь обратно к накопителю. Вместе с песней Ирмалэль услышал и сам охранный контур, что проходил аккурат вокруг деревни. Он был почти полностью разряжен, дотягивая последние дни своего существования, но теперь загудел, восстанавливая свою изначальную мощность, и, кажется, радуясь. ...Хромы любили придавать своим творениям черты живых... Опустив взгляд на стол, Ирм не ужаснулся. Не оцепенел. Лишь отстраненно отметил, что родичи его были ой как неправы, разрешая Охотникам убивать низших. Столько энергии потеряли зря... Накопители, лежащие горкой, светились тусклым синим светом, заряжаясь. До крылатой было около десяти метров, и теоретически она не могла подпитывать энергией еще и эти кубы. Но те, наплевав на все расчеты и теорию, заряжались. Как и цепь Пирама, пусть бы та была замкнута лишь на нем и подпитывалась его собственной энергией. Да и вообще, технологии были разными, несочетаемыми, невозможно чуждыми друг другу, чтобы вот так легко синхронизироваться! Жжение сквозь одежду подсказало – его собственная цепь, пусть и поврежденная когда-то, но тоже напитывалась энергией, словно ткань, опущенная в воду. Или губка. ...Или лилим, жаждущий пить и подпущенный к ведру с молоком. Молоко в него влезло все, до капли. И на удивление, он не лопнул... А вот цепь... Накопители на столе заполнились энергией, и напоследок вспыхнув, отключались, став исся-черными и блестящими, словно обратились в ртуть, которая по недоразумению стала твердой. Ирмалэль схватился за цепь, осознавая, что времени возиться с замком у него нет. Да и все равно эта сволочь опять заест. Рванул, ощущая, как рвется ткань рубашки и жилета. И как отключается его собственная цепь за миг до того, чтобы перегреться. — Пир, снимай! Пирам, заслушавшийся песней, запоздал на секунду. Этой секунды хватило, чтобы энергия, которой напиталась его цепь, закоротила, отдаваясь бывшему командиру королевской стражи в руки. Пирам дернулся, попытался вскочить на ноги, но как-то нелепо, и боком свалился с лавки. Свалился бы, но Ирмалэль успел ухватить его за плечо, второй рукой подхватывая сбитую миску с сырниками, дабы они не оказались на его штанах и земле. За белое-белое крыло, плотное и широкое. ...А когда закончилась песня, он понять не успел.