Strings of my soul

      Маринетт легла в постель в надежде как можно скорее уснуть. Глаза устали за сегодняшний день, эмоции били фонтаном, особенно во время разговора с Адрианом, который неожиданно даже обнял её, не смея отпускать. Это цепляло, но не вызывало бабочек в животе и спонтанной радости от внезапности происходящего. Хотя, возможно, если бы это произошло раньше, то… она обрадовалась. Точно бы обрадовалась, если бы обстоятельства были иными. Не такими, какими они вышли по итогу.       Она повернулась на бок, обняв вторую подушку обеими руками, и закрыла глаза, продолжая думать о странном поведении Адриана и отсутствии Кота этим вечером. В последнее время он зачастил с визитами настолько, что она даже стала привыкать к ним и заранее печь что-нибудь для того, чтобы угостить гостя. Но сегодня его не было, и ей стало тоскливо, ведь ей очень хотелось рассказать ему о том, что сегодня произошло между ней и предметом-бывшего-воздыхания, будь он неладен.       Дюпен-Чен вздохнула, ощутив, как тревожно в груди билось сердце. Что-то, что было внутри неё, быть может, внутренний голос, подсказывал, что вот-вот наступит предверие чего-то нехорошего. То ли это было из-за вздора с Агрестом, то ли из-за личных переживаний насчет чувств. В любом случае, она не собиралась и дальше придавать этому особого значения.       Нужно было спать. Нужно было…       Послышался шум.       Она резко выпрямилась на кровати. Шумел кто-то негромко, но достаточно для того, чтобы Маринетт услышала это. Она нахмурилась, убедившись, что Тикки спит на её подушке над головой, и перевела взгляд вниз с высокой кровати на нижнюю часть комнаты.       Был какой-то скрежетающий звук, постукивание ботинков об пол, какое обычно бывает, когда Кот Нуар расхаживает по её комнате и рассматривает всё что попадается на глаза. Она так часто его слышала, что не запомнить его — просто невозможно. С одной стороны Дюпен-Чен была рада его приходу, а с другой — какого-черта-так-поздно-глупый-котяра?       Маринетт уже более уверено спустилась на первый этаж комнаты и огляделась в темноте, чтобы увидеть знакомый силуэт. Пара ушей на фоне не завешенного занавесками окна позволило ей увериться в том, что это точно был Нуар. Она раздраженно вздохнула и нащупала выключатель в стене. Однако как только она попыталась заставить свет озарить комнату — ничего не вышло. Выключатель почему-то не работал, и это её немного напрягло. Она легла в постель не более часа назад, и всё было в полном порядке.  — Кот, почему так поздно? — Устало вздохнула брюнетка. — Разве мы не договаривались об ограничении по времени, когда тебе позволено приходить?       В ответ была тишина, а Маринетт не любила, когда её намерено игнорировали, потому в следующее мгновение оказалась в шаге от него. И о том, что подошла так близко, она сразу же пожалела. Рука, чьи длинные пальцы коснулись её подбородка, попала под лунный свет, из-за чего часть её стало видно, но… почему костюм был белым?       Маринетт подняла настороженный и в то же время опасливый взгляд на парня и замерла, удивленно округлив глаза. Он стоял неподвижно, смотря на неё парой фиолетовых, слегка светящихся в темноте кошачьих глаз. На губах играла широкая ухмылка с видом на зубы, его маска также была полностью белой. Это всё она заметила благодаря лунному свету, хорошо освещающему эту часть комнаты.       Что-то было не так.  — Кот… — выдохнула она, обомлев от того, что видит. Это точно был не сон, а иначе бы она тот час попросила Тикки ущипнуть её для того, чтобы проснуться. — Что случилось?..       Нуар смотрел на неё внимательно, будто бы изучал и медленно проводил пальцами по её подбородку, скользя ими по её щеке и слегка царапая. Она также смотрела на него неотрывно, пытаясь понять в чем дело, и что с ним произошло. Он пугал её своим столь странным поведением, и она уже определенно думала о том, что этот день войдет в тройку самых «лучших» в её жизни. Сначала Адриан, а теперь Кот с внезапным сюрпризом вероятной акуманизации.       Ей до нельзя сильно хотелось знать, что случилось у Кота, и почему в него так не кстати вселилась Акума. Что у него могло произойти, что это так скоро сломило его? В последнюю их встречу он был довольно весел, да и… в порядке, вроде. Только если нарочно не скрывал что-то от неё.       Его губы сомкнулись, но ухмылку не распустили. Он прищурился, чуть склонив голову набок, и пальцами с щеки скользнул в волосы девушки, после чего резко схватил за них, сгребая в руке и не беспокоясь о том, что может в них запутаться. Его полный безумия взгляд посерьёзнел, а брови свелись у переносицы. Маринетт подавила писк от испытываемой боли, чтобы не разбудить родителей, стиснула зубы и поняла, что всё очень плохо.  — Маринетт, — прошипел он, тошнотворно улыбнувшись, — ты не рада меня видеть?       Она не знала что можно ответить на эти слова. Она не знала, как устранить наросшее за считанные минуты напряжение. Нуар был не в себе, и она правда не знала, как можно было помочь ему, когда она не ЛедиБаг.  — Что происходит, Кот? — Шепчет она.       Он хмыкнул, ослабив хватку, и посмотрел на неё нечитаемым взглядом.  — Я хочу справедливости, — отвечает Нуар, выглядя довольным тем, что он делает сейчас, будучи здесь и смотря ей прямо в глаза. — Но не волнуйся, я не причиню тебе вреда, Принцесса.  — Чего ты хочешь? — Также шепотом интересуется Дюпен-Чен, стараясь быть более осторожной со словами, ведь, казалось, одна необдуманно сказанная фраза — и он попытается убить её.  — Мне нужно, чтобы Париж страдал, — пояснил Кот, одернув руку. Это позволило Маринетт немного расслабиться, ведь то, что он не касался её — уже давало шанс на случай чего спастись от внезапного катаклизма. Хотя, она надеялась, такого не произойдет. — Вместе с Парижем и людским горем, разумеется, будешь страдать и ты. Что может быть хуже моральной боли, не правда ли?       Маринетт не находила слов для ответа. Она не могла понять, почему всё это связано с ней? Почему она стала эпицентром этой проблемы, и почему Нуар так агрессивен с ней даже будучи акуманизированным? Она точно помнила Натаниэля, который в таком состоянии не был столь грубым с ней. Они с Котом — друзья. Почему он такой по отношению к ней? Неужели она случайно обидела его чем-то?       И если так, то ей очень жаль и стыдно за это.  — Зачем тебе то, чтобы я страдала? — Поинтересовалась девушка. — Что я тебе сделала, Кот? Мы же по-прежнему друзья. — Она протянула к нему руку, но он сделал шаг назад, резко отмахнувшись. Маринетт опустила руку, выглядя несколько грустной из-за этого.       Но Нуару, кажись, понравилось.  — Рано или поздно ты поймешь, Принцесса, — ухмыльнувшись вновь, процедил блондин. — А пока… я хочу, чтобы всё было справедливо.  — О какой справедливости ты говоришь?..  — Для тебя это не должно иметь значения, — ответил Кот. — Ты сама всё сможешь увидеть, а пока… — он вновь протянул руку к ней, коснувшись той её лица, и непозволительно близко оказался рядом с ней. Лицом к лицу, — знай, что завтра тебя ждет неприятный сюрприз. Сразу после того, как ЛедиБаг получит своё наказание за всё, что сказала мне в ту ночь.  — Не позволю, люди не сделали тебе ничего.       Он выдохнул, и она ощутила его дыхание на своих чуть приоткрытых губах.  — Ну, а как иначе вытащить ЛедиБаг на «прогулку»? Здесь просто обязаны пострадать люди. И ты никак. не сможешь. мне. помешать.       Маринетт посмотрела в его фиолетовые глаза с вызовом.  — Посмотрим, Котик…

***

      Маринетт как мечтала нормально уснуть, так и продолжала это делать. Только теперь уже на протяжении всего учебного дня в колледже. Алье постоянно приходилось слушать тихие зевки со стороны подруги и спрашивать о том, что помешало ей спать. Плюс ко всему она также не забыла поинтересоваться о том, кто был тот самый загадочный незнакомец Лука, что увел её в разгар прогулки.       Дюпен-Чен отмахивалась и переводила тему на другую, лишь бы не говорить с Сезер о том, чего и вовсе не хотелось вспоминать. Адриана, кстати, не было сегодня на учебе, что безусловно радовало её. После того, что случилось вчера и каким агрессивным был их диалог, Маринетт не хотела его видеть. Хуже того, ей хотелось совсем забыть его без возможности восстановления потерянных воспоминаний. Адриан — хороший человек, но уже не тот, кто сможет быть таковым для неё.  — У меня дома происходили странные вещи ночью, — поделилась Сезер на перемене, сцепив руки в замок и отложив телефон в сторону. Нино также повернулся с передней парты к ним и с беспокойством взглянул на девушку. — Нора ночью стояла у плиты, сжигая все свои грамоты в маленькой конфорке. Она была нейтральна ко всему и говорила чересчур монотонно, как будто не свойским голосом. Твердила о какой-то справедливости, о том, что всегда заслуживала не второе-третье место на соревнованиях, а первое. — Маринетт приоткрыла рот в удивлении и широко распахнула глаза. — Я ничего не говорила, просто наблюдала со стороны, проснувшись от приторного запаха гари. На утро она вела себя как обычно, но на вопрос, почему сожгла грамоты за второе и третье места, только пожала плечами и сказала, что не понимает, о чем я говорю.       Маринетт была напугана, вспоминая слова Кота за эту ночь. Он говорил ей о какой-то справедливости этой ночью. Но не значило же это то, что он решил извести всех её одноклассников?  — Я думал, что мне показалось, — заговорил Нино, — но ночью я слышал шум на первом этаже. Мать держала белую рубашку отца и ходила из стороны в сторону, шепча что-то о том, что хочет восстановить справедливость. Я, должно быть, поделюсь слишком личным, но около десяти лет назад отец изменил ей с коллегой, и она случайно застукала их. — Алья и Маринетт, казалось, потеряли дар речи. — И этой ночью она почему-то вспомнила это, её глаза были странными. Она меня не замечала. Разбивала вещи об пол, ступая по осколкам, и вертела отцовской рубашкой, твердя, что как только он вернется с работы, то задушит его ею.       Маринетт была в ужасе. Если это было влиянием Кота Нуара на людей, то всё было очень и очень плохо. Так могли умереть люди, он просто натравливает их друг на друга. Что Нора, которая может всех поперебить в спорт-комплексе, который посещает, что мать Нино, мечтающая задушить отца за дела многолетней давности. Это было нехорошо. Ей нужно найти Нуара и остановить, пока что-то не случилось чего похуже.       Он искал ЛедиБаг. Значит он её и получит.  — Что насчет тебя, Маринетт? — Поинтересовались друзья. — Случалось ли у тебя что-то странное этой ночью? Кажется, это дело рук Акумы.       Она задумалась, стоит ли им рассказывать. И решила таки сделать это, посчитав, что будет странно, если она не поделится этим с ними.  — Да, случалось. — Пробормотала она, и друзья замерли в ожидании продолжения. — Этой ночью я тоже проснулась от шума в своей комнате. С родителями всё было в порядке, но ко мне… пришел Кот Нуар.       Алья подавилась на ровном месте.  — Что было дальше? — В нетерпении поинтересовалась она.  — Он… говорил о справедливости. То же, что и ваши родственники. Возможно, об этом слышали многие наши одноклассники и также жители Парижа. — Ответила Маринетт. — Он говорил, что не причинит мне вреда, но заставит страдать вместе со всеми.  — Ужасно… — прошептал Нино. — А что, если с Адрианом что-то случилось этой ночью, и поэтому его сегодня нет с нами?       Ответа и предположений после на этот вопрос не услышал никто, так как в колледже Франсуа-Дюпон начался какой-то грохот. Прямо, как при землетрясении. Все вещи учеников стали подпрыгивать на партах. Телефон Альи также стал биться о поверхность, пока та не поймала его обеими руками. Земля под ногами дрожала, все ухватились за парты, некоторые кричали и недоумевали, что происходит.       Кот Нуар, проникнув в учебное учреждение, остановился в главном холле и использовал катаклизм; в этот раз особый, что являлся частью его способностей. И напугал всех, заставив всё здание сотрястись. Он рассмеялся, как только это произошло, как только до его ушей стали доходить людские крики, а потом умолк, осматривая всё, что он сделал. Глубокие трещины в стенах ему особенно нравились.  — Что ты делаешь?! — Закричала Маринетт, после всего шагая к нему навстречу. Он прищурился и ухмыльнулся так, как этой ночью в её комнате. Его ухмылка была пугающей и широкой, отчего её ноги при виде него начинали подрагивать от нарастающего страха. Так или иначе, она не останавливалась и продолжала наступать. Сейчас она была не ЛедиБаг, а значит защититься не сможет. Но если Нуар таки не врет и он в самом деле не причинит ей никакого вреда, то и бояться, получается, не стоит.  — Призываю всех к справедливости, Принцесса! — Ответил он, возведя руки по обе стороны. Вокруг стали собираться ученики, чтобы взглянуть на всё это. Хлоя и все остальные наблюдали со стороны, ситуация была напряженная. Многие поражались смелости Маринетт, стоящей практически на руинах, которые до этого были ровными плитами. — И Адриан просил того же, — добавил Нуар, медленно склонив голову набок, и посмотрел ей в глаза.       Дюпен-Чен была потеряна, её сердце неожиданно даже для неё самой болезненно забилось в груди. Что с Адрианом? Что он сделал с Адрианом?  — Он рассказал мне о том, что было вчера, — язвительно, словно плевался ядом, процедил Нуар, обходя её со стороны и возвращаясь на место, не переставая говорить. — И я собираюсь помочь ему сегодня, разобравшись с тобой и заставив почувствовать тебя то же, что и он.       Маринетт стояла ровно и напряженно, пока он ходил вокруг неё. Его фиолетовые глаза внимательно изучали её.  — Бражник сделал со мной то же самое, — добавил он, — ты же скучаешь по Коту Нуару, не так ли? Больно ли тебе, Маринетт, от того, что твой друг акуманизирован и страдает где-то внутри меня? — Он приставил руку к груди, прямым и надменным взглядом смотря на девушку.       Внутри неё что-то оборвалось, нить терпения и сдержанности порвалась. Она вспоминала сейчас настоящего Нуара, который пускал в диалоги свои каламбуры, шуточки и просто веселился с ней. От осознания того, что ему сейчас очень плохо, выливалась крепчавшая внутри неё ненависть к Бражнику. Рука сжалась в кулак, и потом…       Маринетт замахнулась и ударила Лже-Кота по лицу. Так, что в области костяшек образовались затертые раны, а саму руку свело от столь сильного удара. Она зашипела, отшатнувшись от акуманизированного на шаг, но не отводя по-прежнему взгляд. Все наблюдали за ними, затаив дыхания от всё ещё витающих в помещении напряжения и страха.       Нуар тихо хохотнул, а затем и вовсе рассмеялся, выпрямившись и оглядев главный холл. Он рукой стер с уголка губ кровь. Эта идиотка посмела разбить ему губу.       Белый рукав окрасился в темно-красный цвет.       Когда смех затих, и он уже более серьёзно взглянул на Маринетт, в его руке стали собираться темно-фиолетовые и черные искры. Это был уже другой катаклизм, который точно по истечению времени не преобразит его в того, кем он является в обычной жизни. У Нуара просто не было ограничений.  — Беги.