Западня

      Плакать было позорно: она выучила это еще с детства, когда разбивала коленки, падая с деревьев и гоняясь за Арьей, а сестра жестоко насмехалась над ней, видя слезы боли в ее глазах. Со временем плакать она разучилась, за исключением случаев, когда была под воздействием алкоголя. Но она давно взяла себе за правило не пить больше ни капли. Даже когда сломала ногу, катаясь на лыжах, даже когда над ней издевался Джоффри, виртуозно находя ее самые болевые точки, даже когда ей зашивали колено без наркоза в полевом госпитале, и даже когда она получила известие о смерти отца, а потом и матери, она не проронила ни слезинки. Сердце как будто умерло, замурованное толстой и высокой каменной стеной, и пробить эту стену ничто уже было не способно.       До того, как в ее жизни появился Сандор.       Она попала в западню, и сердце, которое она давно считала циничным и загрубевшим, теперь разрывалось от боли. Сандор добровольно губил свою жизнь, отдавая ее за возможность спасения незнакомой ему женщины, хуже того, — военнопленной из вражеского лагеря. Он готов был пожертвовать собой, хотя так и не добился от нее признания, не добился доверия, которое, как она чувствовала, было ему необходимо, и которое она не могла, не имела права ему оказать. И при этом он продолжал ее ненавидеть, презирать, грубо отвергнув ее первую и настоящую любовь, зародившуюся в давно очерствевшем сердце.       Эта ситуация мучила ее до такой степени, что наконец прорвалась жгучими слезами, и она плакала самым позорным образом, да еще перед Сандором, который все не уходил, а продолжал молча и безрезультатно вытирать пальцами ее мокрые щеки.       — Зачем?.. Зачем это все, Сандор?.. Мне все равно не выжить — пойми… а ты… ты…       — Что я? Тебе все равно нет до меня никакого дела…       — Как ты можешь так говорить, ты, чудовище? — взорвалась она новым приступом рыданий, резко поднимаясь и садясь на кровати, не обращая внимания на то, как высоко задрался на бедре подол короткого платья. — Неужели ты и вправду так глух и слеп? Неужели тебе и вправду легче поверить в то, что тебя используют, чем в то, что тебя на самом деле любят?!       Сандор смотрел на нее потемневшими глазами, обожженный уголок его рта нервно дергался.       — Как можно любить того, кому не доверяешь, пташка?       — Я доверяю тебе…       — Доверяешь? — темно-серые глаза вспыхнули гневом. — Дурить меня своей амнезией целую неделю — это, по-твоему, доверие? То, что ты до сих пор не хочешь ничего мне говорить, — это, по-твоему, доверие?!       — Сандор… Боги, как ты не можешь понять?! Если бы это была только моя тайна! Спроси меня обо всем, что хочешь узнать о моей личной жизни, — я все тебе расскажу… Что было, когда было, как было… Но то, что я не могу тебе раскрыть, — это то, от чего зависят жизни других людей… Я — северянка, Сандор, теперь ты знаешь это. А ты — южанин…       — Да, я южанин. И если ты помнишь, я не требовал от тебя никаких признаний, когда выдернул тебя из лап Болтона. Я доверял тебе, оставляя одну в своем доме. И как ты мне отплатила?       Она застонала и отвернулась к окну. Он никогда не поймет. Все это бессмысленно. Ненадолго, совсем ненадолго в ее душе поселилось настоящее счастье, зародилась любовь, и вот теперь все растоптано, растерзано, вывернуто наизнанку.       Сандор, единственный человек, который теперь был ей дорог и необходим, не верит ей и больше не хочет ее.       — Если ты считаешь меня неблагодарной предательницей, почему ты не даешь мне уйти?       Он ответил не сразу, и она выжидающе повернула к нему опухшее от слез лицо.       — Я… не могу, — ответил он, запинаясь и пожирая ее глазами; в их бездонной глубине загорался уже знакомый ей огонь, от которого почему-то хотелось укрыться.       — Почему? Почему не можешь?       — Я хочу, чтобы ты жила…       — Но зачем?! Если ты меня презираешь?       Он внезапно притронулся рукой к ее волосам у самой щеки и пропустил длинный локон между пальцев. Она замерла.       — У меня… не получается…       — Что не получается? — она растерялась.       — Презирать тебя… ненавидеть тебя… держаться от тебя подальше…       Санса поймала его руку и поднесла раскрытую ладонь к своим губам.       — Тогда держись ближе… День мы потеряли, но у нас еще есть ночь…       Сандор послушно склонился к ней — у нее замерло сердце, словно боясь спугнуть внезапную надежду, — и легонько коснулся губами ее губ. Она судорожно выдохнула и придвинулась ближе, обвивая руками его шею, — нет, ему не отделаться лишь легким прикосновением… Она жадно раскрыла его губы своими, скользнула между ними языком, обвела контур каждой, в нетерпении прикусила нижнюю губу и тут же почувствовала, как растворяется и тает, поверженная его внезапным напором; его губы теперь впивались в ее с болезненной силой, будто хотели выпить из них саму жизнь. Его теплые, сильные руки уже шарили под влажным от дождя коротким платьем, прикасаясь к голой коже, смыкаясь вокруг талии, оглаживая пальцами выступающие под кожей ребра, поднимаясь вверх, нетерпеливо расправляясь с застежкой лифчика, находя ее грудь… Она застонала, пытаясь перехватить инициативу в поцелуе, но он ей не позволил. Вместо этого на миг отстранился, сорвал с нее платье одним движением, другим — мокрую футболку с себя, грубо опрокинул на спину и навис сверху, впиваясь губами в нежную кожу на шее, скользя языком вниз, к впадинке между ключицами, и ниже, к затвердевшей груди… Боги, хоть бы это длилось вечно! Он играл с ее грудью долго, мучительно, дразня языком и губами напряженные соски, возбуждая ее до предела, заставляя стонать, подаваться к нему всем телом и просить большего. Но мерзавец не торопился, не давал ей пощады: прижимая ее руки к кровати, он продолжал изощренно целовать ее грудь, опаляя кожу горячим дыханием. И лишь когда она взмолилась, что терпеть больше нет сил, он отпустил ее руки и скользнул пальцами по ее голому телу вниз, заставляя раскрываться и там, размазывая между бедер ее влагу, нежно, но настойчиво прикасаясь к точке ее удовольствия так, что оно взрывами искр расползалось по всему телу… Наконец, доведя ее до исступления откровенными ласками, сжалился над ней и погрузился в нее сам, снова прижимая ее руки к кровати над головой, заставляя подчиняться, стонать и умолять о большем… Жестокий мужчина по-прежнему не торопился, хотя и сам сгорал от желания — она ощущала это по нервной дрожи, пробегавшей по его телу. Он двигался медленно, усиливая трение и входя под разными углами, и молча наслаждался ее мучениями, словно наказывая ее за ту душевную боль, что она ему невольно причинила.       — Сильнее… пожалуйста… сильнее… — стонала она, и он, наконец, сдался, увеличивая темп и наполняя ее собой до предела, быстро доведя ее до вершины блаженства.       Но и тогда, усладив собственный слух ее судорожными всхлипами, свидетельствующими о разрядке, он не оставил ее в покое, а молча перевернул на живот и продолжил терзать, подминая под себя и разливая удовольствие по всему ее телу, а она, будучи не в силах сдерживаться, рыдала в подушку, но это уже были слезы восторга и абсолютного счастья от их всепоглощающего, безумного единения.       Наконец, обессиленный, он упал на нее, придавив всем своим весом к кровати, и хрипло прорычал ей в ухо:       — Нет… никуда я тебя не отпущу…

***

      Следующим утром Сандора снова не оказалось рядом. Открыв дверь, чтобы спуститься вниз, Санса услышала его приглушенный скрипучий голос: он разговаривал с кем-то по телефону.       —…может быть. Пока не знаю. Документы в порядке? Машину давно проверял? Заправлена? Хорошо. Остальное там в сохранности? Надеюсь, что нет, но… Ладно. Постарайся сегодня никуда не уходить. Давай, увидимся.       Санса постояла на пороге, не решаясь шевельнуться. А Сандор, по-видимому, уже делал другой звонок.       — Привет. Узнал? Да. Нормально. Слушай, пока некогда… Ты дома? Тут такое дело. Надо будет встретиться. Думаю, сегодня. Да. Ну, ты понял. Я еще перезвоню. Давай, до встречи.       Подождав еще немного, — не будет ли еще каких-то звонков, Санса нарочито громко хлопнула дверью и спустилась в гостиную.       — Доброе утро.       — Доброе, — буркнул он, глядя на нее горящими глазами.       О чудо, она добилась от него ответа!       — Ты снова зол? — спросила она не без кокетства.       — На тебя я буду зол всегда, — мрачно подтвердил он.       Ночью ей так не показалось. Санса немного потопталась внизу, вздохнула и ушла в ванную. Когда она вышла, закутанная в халат, он уже заваривал кофе.       — Оденься сегодня поудобнее. Джинсы там, футболка. И волосы собери.       — А что такое? — полюбопытствовала она.       — Немного прокатимся.       — Куда?       — Куда получится.       — Когда?       — Когда прекратишь задавать вопросы. На мои ведь ты не отвечаешь, — он покосился на нее укоризненно. — Иди переодевайся и садись завтракать.       Немного волнуясь, она повиновалась: поднялась в комнату, переоделась в джинсы и новую футболку, заплела волосы в тугую косу. Неужели он созрел?.. Сердце бешено заколотилось, но она запрещала себе думать о чем-либо, запрещала надеяться. Лучше думать, что он собирается везти ее к Болтону.       Когда она спустилась вниз, кофе уже дымился на столе, и даже лежал заботливо приготовленный бутерброд. Сандор же методично и неторопливо разбирал и чистил свой автомат.       Закончив с автоматом, он внимательно перебрал валявшиеся на столе документы и карточки, сложил некоторые из них в небольшую поясную сумку, застегнул ее вокруг пояса. Затем, закинув автомат на плечо, он вышел на улицу, оставив дверь открытой. Она услышала металлический звук, доносившийся из гаража, а затем звук льющейся в пустой бак жидкости. Запахло бензином.       Санса пыталась унять нервную дрожь в коленях и механически заливала в себя кофе, совершенно не чувствуя его волшебного вкуса. Есть не хотелось, но она послушно затолкала в себя бутерброд.       Затем услышала, что Сандор выпустил собак на прогулку, не преминув поговорить с каждой.       Она убрала со стола и села на диван, покорно дожидаясь своей судьбы. Когда он вошел в дом, сердце ее подпрыгнуло в нетерпении, но внезапно раздался звук звонка, и вспыхнул монитор.       На экране она увидела человека, ранее ей незнакомого. Даже в небольшом экране было заметно, что он огромен. Она бросила быстрый взгляд на Сандора, — тот изменился в лице. Он медлил с включением микрофона, и звонок повторился, на этот раз прозвучав долгой трелью. Палец Сандора опустился на кнопку переговорки.       — Григор, — вместо приветствия сказал он.       — Сандор, — растянулись в неприятной ухмылке губы гостя.       Григор. Старший брат Сандора. Брат-насильник. Но почему сейчас?!       — Не впустишь брата? — вкрадчиво протянул верзила в мониторе.       Сандор перехватил автомат поудобнее и нажал на кнопку «ключ», метнув на Сансу быстрый взгляд.       — Иди наверх. Пулей.       Но Сансу будто пригвоздили к месту. Она слышала, как во дворе злобно зарычали выпущенные на волю собаки, а в ответ раздалось другое рычание, более громкое и ужасающее. Потом одна из собак жалобно заскулила. Она заметила, как дернулась обожженная половина лица Сандора. А Григор — боги, да он еще огромней, чем Сандор! Разве такое бывает? — уже неторопливо входил в дом, демонстративно озираясь вокруг со своей неприятной ухмылочкой.       Боги, ну и рожа у него! Этот даже без ужасного шрама выглядит омерзительно.       — Так-то ты встречаешь гостей? — укоризненно пощелкав языком и покачав головой, заметил Григор, указывая глазами на автомат. — Спрячь свою цацку. У меня у самого такая есть.       — Рад за тебя. Чего тебе надо?       Григор прошел по комнате вперед, вперив взгляд в Сансу, вжавшуюся в спинку дивана. Пекло, надо было послушаться Сандора и уйти наверх. Гребаная дура…       — Да вот, птичка в клювике принесла новость. Будто бы ты хорошо тут устроился. Завел себе кралю и трахаешь ее втихаря от общества. Вижу, что птичка не врала.       — Тебе какое до этого дело?       — Мне-то никакого. А вот Тайвину дело есть. Болтон обижается, а Тайвин не любит, когда его люди ссорятся. А ты ведь его человек, а, Сандор?       Сандор промолчал.       — Так что, братишка, делиться будем?       — Мне нечем с тобой делиться.       — Как — нечем? Домик-то батин по закону наш, общий. А живешь ты в нем один.       — Тебе негде жить?       — Жить-то мне есть где. Но дело принципа. И кралю твою попробовать не грех — хотелось бы знать, из-за чего такой сыр-бор замутился…       Сандор неторопливо пересек комнату наперерез Григору и встал перед Сансой, преграждая тому путь.       — Если ты подразнить меня приехал, то не получится. Говори, что тебе надо, и проваливай.       — Э, нет, братишка, так не пойдет. Рассказывай, что за шлюшка? Да ты не прыгай мне в глаза, дай посмотреть хоть.       — Иди в зад себе посмотри.       — Грубишь, щенок? Гляди, как бы ты в собственном заду хвост не поджал, — зарычал Григор. — Рассказывай, говорю, по-хорошему.       — Что тебе рассказывать? Это пленная. Нашли в лесу. Ничего не помнит. Я запросил о ней данные. Жду подтверждения.       — А почему она у тебя?       — Так безопасней.       — А может, у кого-то хрен слишком чешется?       — Заткни пасть.       — Значит, так, братишка. Давай по-хорошему. Сейчас мы все вместе садимся в машинку и везем кралю к Болтону. Болтон счастлив — ты счастлив — шлюшка счастлива. Тайвин счастлив, что все счастливы, а я счастлив, когда счастлив Тайвин.       Григор расхохотался своей удачной шутке. Сандор сжал в руке рукоять автомата.       — Хорошо.       Сердце Сансы упало. Надежда была так близка… Гороподобный человек в недоумении вскинул бровь, видимо, не ожидая такой легкой победы.       — Что, сопляк, зассал? — с некоторым разочарованием протянул Григор. — Ладно. Убирай свою пушку и садись в машину.       Санса встретилась взглядом с Сандором — лицо его было напряжено — и увидела кивок его головы в сторону двери. Она послушно встала и зашагала к выходу, оставляя Сандора барьером между собой и Григором.       Сандор вышел вслед за ней и открыл заднюю дверь внедорожника. Григор появился из дома вслед за ним и остановился перед машиной, выжидая.       — Ну? Чего ждешь? Садись за руль.       — Нет, за рулем будешь ты.       — Прикалываешься? Чего это я буду рулить твоей машиной?       — Если хочешь ехать с нами, садись за руль. Не хочешь — поедем без тебя.       — Оборзел, сучонок?! — взревел Григор, и Санса заметила, как собаки в страхе отпрыгнули, прижав уши. Одна из них заскулила.       Сандор поморщился.       — Можешь орать, сколько влезет. Будет так, как я сказал. Или за руль — или оставайся и жди меня здесь.       — Убери пушку.       — Не уберу.       — В брата стрелять будешь? — вдруг ехидно протянул Григор.       — Не будешь дурить — не буду стрелять. А пушку не уберу — я тебя слишком хорошо знаю.       — Ладно, сучонок. Отвезем девку, а дальше я с тобой разберусь.       — Подожди, загоню собак.       Сандор подозвал псов, не сводя глаз с Григора, заставил их вернуться в вольер и закрыл за ними задвижку. Затем сел на пассажирское сиденье, не выпуская из рук оружия. На Сансу он даже не взглянул. Григор неспешно обошел машину и сел за руль, злобно покосившись на брата.       Мозг Сансы фиксировал эти мелкие, ничего теперь не значащие для нее события. Вот разъехались ворота, Григор завел машину и выехал со двора. За забором она увидела огромную, лоснящуюся блестящими черными боками машину, — видимо, Григора. Под стать ему — в немаленьком джипе Сандора его гороподобный братец едва помещался.       Она бросила взгляд на мужчину, которого полюбила всем сердцем. Лицо его было каменным. Он смотрел не на дорогу, а на брата, не сводя с него взгляда, держа в напряженной руке автомат. Боги, сделайте так, чтобы Григор не причинил ему зла. Пусть уедет сразу же, как ее передадут под стражу. Пожалуйста, добрые боги, если вы есть, сделайте так!       Как жаль, что она может не узнать, чем все закончится у них. Она очень надеялась на благоразумие Сандора, ведь сейчас он проявил ангельское терпение и послушание, не став спорить с безумным братом. А в том, что Григор был безумцем, Санса не сомневалась — достаточно было одного взгляда на него. Впрочем, смотреть на Григора вовсе не хотелось и она снова посмотрела на Сандора, стараясь запечатлеть его в памяти. Быть может, это последние минуты, когда она видит его. А дальше…       Что было дальше, она уже не успела обдумать. Машина резко затормозила, и Санса едва не ударилась лбом о подголовник. Григор открыл дверь и вышел, оставив ее открытой. В лифте, блин, родился, что ли? Сандор открыл дверь со своей стороны, захлопнул. Подергал ручку задней двери — заело ее что ли? Санса подалась к нему, чтобы выйти, но вдруг встретилась с ним взглядом через стекло, — он едва заметно отрицательно покачал головой. Она осталась сидеть у двери, ничего не понимая.       — Пекло. Вечно заедает. Подожди, открою с той стороны.       Григор нетерпеливо поджидал их у переднего бампера машины, насупив брови. Сандор обошел машину сзади, открыл заднюю дверь, и вдруг резко захлопнул ее, запрыгнул на водительское сиденье, завел машину и рванул с места, на ходу закрывая свою дверь. От рывка Сансу откинуло назад. Она успела заметить краем глаза, как Григор с перекошенным от злости лицом отшатнулся от машины, чтобы его не сбило, и дернулся рукой к кобуре, висевшей на поясе.       — Ложись! — крикнул Сандор, развивая какую-то ненормальную скорость; машина так подпрыгивала на грунтовке, что она вцепилась в ручку двери, когда выполняла его приказ, чтобы не слететь с сиденья.       — Слушай меня, — крикнул он, почти не поворачивая к ней головы, — сейчас поднимай заднее сиденье. Там ящик. Залезай в него и опусти сиденье обратно. Ничего не бойся. Просто не двигайся, пока я не разрешу.       Легко сказать — не двигайся, когда на полном ходу тебя нещадно бьет о железные стенки ящика. Однако битва была не на жизнь, а на смерть, поэтому она, сцепив зубы, покорно терпела пытку. Синяки всяко лучше, чем пулевые отверстия в теле.       Впрочем, бешеная скачка была совсем недолгой. Всего через несколько минут машина вначале сбавила скорость, а затем и вовсе затормозила. Послышались голоса — никакой нервозности или угроз в них не было. Меньше минуты прошло — и машина снова тронулась. Санса облегченно выдохнула: похоже, на первом блокпосту еще не успели получить информацию о побеге.       Но, насколько она знала, были и другие. И что Сандор будет делать там?       Второй пост миновали тоже благополучно. И лишь на третьем, похоже, начались проблемы — машина опять запрыгала по ухабам в бешеной скачке, Санса уже не пыталась зафиксироваться — лишь защищала руками несчастную голову. Послышались крики, собачий лай, а за ними автоматные очереди — это было уже скверно, но Сандор, похоже, не обращал на это внимания и гнал свой джип что есть мочи.       Смысла оставаться в укрытии уже не было, и она с большим трудом на всем ходу вылезла из-под сиденья и, пригибаясь, перелезла вперед.       — Ты что делаешь, дура? — заорал он, на миг повернув к ней лицо, но тут же снова переключился на дорогу — деревья за стеклом мелькали с такой скоростью, что нужна была вся концентрация внимания, чтобы не въехать в какой-нибудь ствол.       Снова послышалась автоматная очередь, заднее стекло прошили пули, и она инстинктивно наклонилась вниз, закрывая голову, но ее не задело. Окинув быстрым взглядом Сандора, она заметила, что по правому бицепсу расплывается красное пятно. Впрочем, это не мешало ему сконцентрировано вести машину.       — Пекло, — выругалась Санса вместо него и схватила автомат, съехавший с его плеча.       — Ты что делаешь?!       — Веди, не отвлекайся.       Она снова перелезла назад, выбила рукояткой прошитое пулями и покрытое мелкими трещинами стекло, — оно легко поддалось, — и, почти не высовываясь, ответила очередью. Очень экономно, стараясь аккуратно прицеливаться, несмотря на то, что на полном ходу это было практически невозможно, — профессиональная привычка. Машина, преследующая их, была тоже джипом, но с открытым верхом — ее защищало только ветровое стекло. Ей показалось, что она сняла своей короткой очередью того, кто сидел на пассажирском сиденье. Еще через миг ее догадка подтвердилась: чье-то тело на полном ходу вылетело из машины. Не успела она удивиться, как разглядела на заднем сиденье огромную фигуру Григора. Он вскинул автомат и пустил по ним длинную очередь. Она вовремя рухнула вниз, пытаясь укрыться, но вдруг услышала сдавленный стон Сандора. Пекло!!! Однако разбираться и охать было некогда. Она даже не взглянула на него, чувствуя, как машина вильнула, но сразу же выровняла ход. Значит, держится.       Это придало ей злости, и в следующий миг, дождавшись окончания еще одной очереди, она взметнулась к разбитому стеклу и, очень стараясь попасть в цель гуляющим на скаку дулом, дала ответку.       Ей показалось, что Григор дернулся, и мгновение спустя машину занесло, ударило о дерево, перевернуло — похоже, удалось снять водителя. Другой машины она пока не видела — это был приятный бонус.       Она повернулась и снова перелезла вперед, стараясь не задевать раненую руку Сандора. Но когда посмотрела на него, то ужаснулась — вся правая часть его тела была в крови. Кровоточили рука, плечо, бок, даже грудь у подмышки. Но он был жив и продолжал напряженно вглядываться в дорогу. Руль держал левой рукой — правая безвольно лежала возле рычага. Хорошо, что переключать передачи пока не было нужды…       — Кажется, я убила Григора, — крикнула она.       — Буду должен, — выдохнул он.       — Давай я поведу…       Он упрямо покачал головой.       — Сандор, не дури! Ты ранен!       — Не мешай мне. Ты не знаешь дороги. Уже скоро…       Он был прав — вскоре они съехали с основной дороги, если можно было ее так назвать. Джип принялся петлять по едва заметным среди деревьев и кустов колеям, по которым, похоже, давно не ездили колеса. Несколько раз она боялась, что они застрянут или перевернутся, но нет, каждый раз ее опасения были напрасны. Сандор знал, что делает, хотя машину заметно кренило — похоже, пули задели заднее колесо.       Приехали они действительно скоро — машина затормозила у маленькой сторожки, спрятанной за разросшимися вокруг кустами ежевики. У сторожки их встретил седой бородатый мужчина среднего телосложения.       Санса открыла дверь и быстро выпрыгнула из машины, обежала вокруг и помогла открыть дверь Сандору. Тот почти кулем сполз с сиденья, оставляя за собой кровавый след.       — Плохо? — коротко спросил седовласый.       — Нормально, — так же коротко ответил Сандор, неестественно бледный.       — Его надо перевязать! — нервно вскрикнула Санса. — И немедленно!       — Не надо, нет времени, — запротестовал Сандор, но седовласый уже исчез в сторожке, через мгновение оказавшись на пороге с мотками бинтов.       В четыре руки они, не сговариваясь, принялись бинтовать сыпавшего проклятиями Сандора. Ей главное было перетянуть правильные артерии над ранами, остальное потом. Седовласый, видимо, тоже был стреляный воробей — понимал все без слов, вторя ее движениям.       — Монах, — простонал Сандор между проклятиями, — обещай мне… если я не вернусь… позаботься о моих девочках.       Монах не стал переспрашивать, каких девочек имеет в виду Сандор, лишь коротко кивнул:       — Не беспокойся.       Ей показалось, что не прошло и пяти минут, как седовласый уже выводил из-под навеса мотоцикл и сунул Сансе какие-то документы и ключи:       — Не потеряй!       Бешеная гонка продолжилась, но теперь Сандор петлял на мотоцикле практически между деревьями — даже пешую тропинку было не разглядеть. Санса крепко прижималась к его спине, держась за его пояс с левой стороны, и, закрыв глаза, чтобы не нервничать лишний раз, молча молилась о том, чтобы боги дали ему сил продержаться, а сколько — она и сама не знала. Через минут двадцать он остановился, и, тяжело дыша, — слишком тяжело, как ей показалось, с какими-то хрипами и свистами, вырывающимися из груди, — слез с мотоцикла. Здесь была похожая сторожка с небольшой, хлипкой на вид пристройкой.       — Давай ключи! — скомандовал Сандор.       Видно было, что любое слово и движение давались ему тяжело.       Она вытащила связку, врученную ей Монахом и сориентировалась без лишних вопросов: там был ключ от машины и ключ от амбарного замка. Такой она видела только в пристройке. Не обращая внимания на бурчание Сандора, она отперла деревянную дверь и увидела внутри легковую машину невзрачного серого цвета. Нажала на брелок — машина приветственно пикнула и открыла пассажирскую дверь.       — Садись.       — Я поведу.       — Нет. Поведу я. А ты садись и говори, куда ехать.       Он долго не сопротивлялся — ему и вправду было плохо.       — Хорошо. Будет несложно — там навигатор. Заводись и включай.       Сандор тяжело рухнул на пассажирское сиденье, а она быстро запрыгнула на водительское и завела машину. Навигатор коротко пиликнул, включаясь.       — Нажимай: «куда» — «цель 3».       — Есть, — навигатор услужливо сообщил, что до «цели 3» оставалось около четырехсот километров. Мысленно она присвистнула, прикидывая время, — около четырех часов, если держать скорость в сотню. Слишком долго. Продержится ли Сандор?       — Теперь выезжай.       — Куда? — уточнила она, нажимая на педаль газа.       — Вот тут, за домом… есть дорожка… да, сюда… теперь прямо около километра, потом резко направо…       Он давал короткие указания, а Санса кивала головой и послушно вела машину. Конечно, не с такой сумасшедшей скоростью, как это делал Сандор на джипе по лесной дороге, но такого мастерства она еще не приобрела.       — Теперь… вот этот поворот… да… здесь бери левее… все. Теперь езжай, как ведет дорога, около трех километров… а потом будет трасса… на нее выезжай направо.