Страх и ненависть в Хогвартсе

      Гарри с боязливым любопытством озирался по сторонам. Он уже был в этой комнате, в этом темном и мрачном подземелье. Профессор Снейп царил здесь. Он расставлял мебель из темного дерева, он заполнял шкафы, выстроившиеся у самых каменных сводов, пробирками. Гарри вжался в спинку кресла, на которое профессор Снейп его усадил. Если честно, то страх настолько заполнил его сознание, что он весь был будто напряженный комок мышц и нервов.       Самое смешное, что Снейп сильно бы удивился, если бы узнал, какое впечатление произвел на мальчика одним лишь видом класса Зельеварения. У него вообще сложилось впечатление, что Поттер-младший — хитроумный пройдоха и чрезвычайно наглый тип. Со стороны казалось, что мальчик просто хулиган, до которого невозможно достучаться словами. То, что это просто такая реакция на стресс, не приходило в голову профессору. Да, в подростковые годы ему приходилось терпеть издевательства, но со стороны-то он себя не видел. К тому же он так часто уверял себя в том, что насмешки его не задевают, что очерствел душой и действительно перестал видеть и понимать язык тела других людей. Снейп, например, не мог отличить оцепенение упрямства от страха, искреннюю радость от злой насмешки, доброжелательную улыбку от заискивающей. Наверное, поэтому он и слыл самым недалеким самодуром из всего преподавательского состава. Впрочем, его слизеринцы и сами не сильно отличались: они кичились своей хитростью, но — что поделаешь! — невозможно стать проницательным и мудрым без эмпатии — способности сопереживать.       Вот к такому человеку судьба и забросила Гарри. Что и говорить, психоаналитик из Снейпа был так себе, но права выбора Гарри никто не давал. И вот мальчик смотрел на своего мучителя сквозь запотевшие от волнения стекла очков и съеживался все сильнее. Откуда ему было знать, что это еще больше злило профессора Снейпа? — Мистер Поттер, сначала я хотел просто побеседовать с вами. Признаюсь, я питал пусть и слабую, но все же надежду, что вы просто не знакомы с некоторыми правилами нашей школы, — Снейп посмотрел на собеседника со смесью сожаления и обиды. — Но ваши «подвиги» разубедили меня. Теперь я знаю, с кем имею дело. Вы — злостный нарушитель. Но я найду на вас управу, не сомневайтесь.       Гарри даже не слышал слов страшного профессора. В его ушах стоял гул, он полностью сосредоточился на морщине между бровей профессора Снейпа, то и дело переводя взгляд на его колючие злые глаза. Спасительная реакция мозга на сильный стресс позволила мальчику взглянуть на происходящее как бы со стороны. Теперь он был лишь зритель, наблюдающий гневного человека напротив так, будто тот был лишь картинкой на экране телевизора.       Снейп между тем хлопнул в ладоши и в комнату вошел еще один персонаж личной трагедии Гарри Поттера. Конечно, это был Малфой. Судьба так отчаянно сталкивала эти две противоположности лбами, будто надеялась высечь искру. Богатенький, изнеженный, зацелованный мамочкой с папочкой чуть ли не до дыр ребенок, по самый нос замотанный в свидетельства своего высокого статуса, Драко был по-своему достоин жалости. Из этих оков ни шагу нельзя было ступить, надо было соответствовать. Однако то ли неправильное воспитание, то ли постоянное наличие перед глазами плохого примера, то ли это действительно было у Малфоев уже на генетическом уровне — но Драко стал просто комочком зла и каверз. Если никто не плакал и не страдал, Драко было скучно, и он делал все, чтобы эту скуку развеять.       Самое смешное, что Снейп не видел в двух мальчиках, которых ему надлежало вразумить, существенной разницы. Оба были упрямцы и нарушители, обоих следовало наказать. И вот профессор Снейп придумал способ и, схватив одного за шкирку, а другого за рукав, поставил их друг напротив друга словно провинившихся щенят. — Приготовить палочки! — крикнул он.       Малфой мгновенно выхватил из-за пазухи требуемую вещь и выставил левую руку вперед, а правую, вооруженную, занес над головой. Выглядел он прямо как заправской дуэлянт. Профессор Снейп довольно ухмыльнулся. То ли он и вправду считал, что успевший перенять у родителя эффектные позы Драко достоин похвалы, то ли ему просто было смешно — нельзя разобрать. Снейп перевел темные глаза на второго нарушителя порядка. Поттер стоял и хлопал ресницами. Снейп презрительно скривился. — Мистер Поттер, вы ждете письменного приглашения на дуэль? — саркастично поинтересовался он. — У м-м-меня н-н-нет п-п-п… — Что? Говорите яснее! — П-п-па… — Громче! — П-п-палочки. — То есть как это нет? Вы потеряли ее? — Нет, сэр. — Не лгите мне, Поттер, а то хуже будет. Раз вы не удосужились сберечь незаменимый инструмент любого уважающего себя волшебника, значит, вы были его недостойны. Тогда будете сражаться без палочки. — Т-т-то есть совсем без оружия? Но как же… Ведь это…       Снейп хотел лишь припугнуть пацаненка, но увидев его дрожащие от обиды губы, решил немножко понизить планку наказания, чем вызвал гримасу разочарования на ангельской бело-розовой мордочке Драко Малфоя. — Ладно, будет вам оружие, — с этими словами Снейп направился к одному из шкафов.       У Гарри мелькнула смутная надежда, что профессор даст ему волшебную палочку. Но Снейп почему-то заглянул не в шкаф, а наклонился куда-то за него, и извлек оттуда… метлу. — Помнится, ваш покойный батюшка отлично управлялся с этой штукой. Считайте, что идете по стопам отца, Поттер, — сказал профессор Снейп, вручая Гарри метлу.       Тот машинально взял ее в руки и уставился на нее с таким видом, будто это была живая змея, замершая перед прыжком. Если уж начистоту, то после недавнего полета Гарри ожидал от нее истинно змеиных подвохов. Мышечная память сработала безотказно, и от знакомого прикосновения руки к древку сразу же скрутило живот от тошноты и заныли недавно залеченные травмы. Гарри трясло так, что зубы стучали у него во рту. Его бедные зубы, которые никто никогда не лечил, которые сводило от боли каждый раз, когда Гарри удавалось раздобыть себе кусочек сладкого.       Вдоволь насмотревшись на трясущегося Гарри, Малфой спросил с нетерпением: — Профессор, можно мне уже начинать?       Снейп встал между мальчиками и сделал знак приготовиться, затем махнул рукой и отошел. Драко немедленно произнес какое-то заклинание, которое напомнило Гарри считалочку «Абракадабра». Прошло несколько секунд, в течение которых Драко еще несколько раз повторил «считалочку» и наконец вопросительно посмотрел на профессора. — Почему мое заклинание не действует? — спросил он расстроенным голосом. — Потому что вы плохо сосредоточились, Малфой, — прошипел преподаватель.       Неумелость в волшебных делах всегда раздражала его, Драко же был любимчиком, ему это было вдвойне непростительно. — Вспомните, кто вы, Малфой, кто ваш отец, и соберитесь наконец. Не позорьте свой факультет.       Однако увещевания Снейпа плохо действовали на его питомца. Драко раз за разом бормотал заклинания, теперь даже какие-то новые, изо всех сил махал палочкой, но толку от этого было никакого.       Снейп просто взбесился от зрелища беспомощности Малфоя, которым не таясь надеялся украсить свой факультет.       Наконец Драко потерял терпение. Подскочив к съежившемуся у своей метлы Гарри, он принялся в самозабвении хлестать его палочкой по чем попало. Гарри покорно терпел, да это было и не больно совсем. Странно, но ему и в голову не пришло начать бить Драко своим оружием, то есть метлой, или хотя бы пригрозить подобной расправой. — Поттер, вы что — тупица? — не выдержал Снейп, переведя свой гнев на другого нерадивого ученика, позорящего школу. — Почему вы не используете метлу? Вы могли бы уже сто раз улететь от противника, а вы стоите как истукан.       Гарри молча покачал головой. Не слишком болезненные колотушки от Малфоя были пустяками по сравнению с полетом на метле. Вдруг палочка, которой Драко продолжал охаживать противника, наконец треснула и раскололась пополам. Мальчик замер с приоткрытым от удивления ртом. Рядом с ним стоял Поттер с точно таким же придурковато-недоумевающим видом.       Снейп молча закрыл лицо руками. У него просто не было слов. Затем он отвернулся, сделав слабый жест рукой. Нарушители порядка поняли, что на сегодня муштра окончена, и потихоньку вышли из кабинета.