Лялечка

— Мелкий, да он нас за такое четвертует! — В-хер-пойми-какой раз протестует Хосок, шагая по улице и не сводя с собеседника испепеляющего взгляда. — И это как минимум! — Расслабься, — махнул рукой Гук. Весь его вид излучал уверенность и спокойствие и если бы Хосок не знал этого мелкого засранца, то решил бы, что все и впрямь окей. Но Чон, к счастью или к сожалению, знает Куки слишком хорошо, чтобы расслабиться и поверить. Каждый раз, когда младший так подозрительно спокоен — жди беды, — все будет пучком, — заверил он. — Именно этот пучок Мон затолкает в твою неугомонную задницу, будь уверен, — саркастически отозвался старший, успев уже пару сотен раз пожалеть о том, что поддался на уговоры.       Просто у Гука богатая и временами малость не здоровая фантазия на разного рода розыгрыши, а Намджун как-то негласно считается объектом, на котором эти самые розыгрыши постоянно отрабатываются. Эдакая груша для битья. И то, что этот мелкий гаденыш благоговейно добавляет к имени Кима уважительную приставку «хен», совершенно не мешает ему стебать несчастного Намджуна на чем свет стоит. И по-хорошему Хосоку стоило послать его в жопу сразу, как только он вломился к нему в комнату и подлетел с воплем: «Хе-е-е-н, у меня есть шикарная идея!». Потому что обычно именно с этой долбаной фразы и начинаются все неприятности в жизни Хоупа. Так сказать, бедствия с последствиями. Но легкая ебанутость и задница, видимо жутко истосковавшаяся по фирменным Намджуновским пиздюлям, заставила его не просто выслушать мелкого, но даже поддаться на его уговоры и в конечном итоге принять во всем этом безумии непосредственное участие. Если посчитать, сколько раз по вине этого придурка Хоуп попадал в глупые ситуации разной степени травматизма и постыдности, то можно смело предположить, что эта ебанутость у него еще и хроническая. — Я не в его вкусе, — парирует младший, прыснув от смеха в кулак. Они свернули за угол, начиная петлять между рядов припаркованных машин на манер тетриса. Стоянка перед их домом всегда была чем-то вроде полосы препятствий на пути к долгожданному отдыху, — он же у нас вроде как по девочкам, а я пока еще не отрастил себе грудь третьего размера. — Чувак, у него на личном «засуха» уже почти три месяца. — Хосок многозначительно выгнул бровь. — Его сейчас не то что размер груди, даже ее наличие мало интересует.       Чонгук присвистнул. Ему не понять, ведь у самого никогда не было особенных проблем с девушками. Та смазливость и обаяние, которыми мать-природа почему-то нещадно обделила бедного Кима, вероятнее всего достались Чонгуку, как и аккуратность, ведь в добавок ко всему, друг слыл еще и знатным рукожопом. А вот на миловидного и вроде как харизматичного Чона, девчонки вешались если не гроздьями, то по меньшей мере вполне приличными стопочками. — Тогда, советую тебе запирать дверь на ночь, — снова засмеялся младший. Очень уж он любил отвешивать тонкие шуточки в адрес старших, — до вечера.       И прежде, чем Хосок успел хоть что-то ответить на такую наглость, Чонгук уже бодро потопал прочь, спрятав руки в карманы тонкой ветровки. Этот малый всегда знал, в какой момент лучше всего тактично свинтить и тем самым спасти свою неугомонную жопу из-под удара, а потому за свой длинный язык огребал крайне редко. Зато за другое он огребал с незавидной регулярностью. Например, за не в меру шебутную фантазию, которая, кажется, по уши влюблена в бедного Намджуна, так как где-то восемьдесят пять процентов ее плодов так или иначе были обращены на него. Чем Чонгуковской фантазии так приглянулся несчастный, ни в чем не повинный студент, до сих пор неясно, но страдает Ким от этого постоянно. И это факт.       Хосок в очередной раз мысленно припечатал раскрытую ладонь ко лбу и отметил, что значимость всех этих формальных обращений в списке Гука примерно на уровне проблемы вымирания шерстоносых вомбатов. И это в лучшем случае. Обычно тонсэн мог отхватить хотя бы знатную оплеуху за не в меру каверзную штуку, но в последнее время его талант «съебать пока не поздно», вышел на совершенно новый уровень, а потому оставалось только терпеть.       Страшнее всего осознание факта, что Хосок, ведомый этой бессовестной кроличьей жопой, снова влип в какой-то совершенно немыслимый пиздец и в скором времени непременно поплатится за это, но уже своим собственным седалищем. И перспективу эту трудно было назвать радужной. Хосок всерьез стал задумываться над тем, чтобы запирать дверь в свою комнату, и совсем не по той причине, на которую тонко, почти прозрачно, намекал Чон. Хотя взбешенный Намжун хуже стихийного бедствия, от его праведного гнева вообще никакой замок не поможет. Да что там замок, даже бункер вряд ли спасет. В любом случае все уже сделано и очередной «гениальный» план Гука вступил в силу, а значит оружие массового поражения уже запущено и катастрофа — лишь вопрос времени.       Хосок застает своего соседа на кухне. Тот сидит, скрючившись за столом, и усиленно читает что-то на ноутбуке, едва ли не уткнувшись носом в монитор. Рядом стоит чашка с кофе, напрочь забытая хозяином и давно остывшая, в мойке стопка посуды, не удостоенная Намджуновким вниманием, а на окне зачахший цветок Валера, которого хозяин, разумеется, вновь забыл полить. Когда-то Джин привез это бедное растение из России в качестве сувенира и подарил Джуну, в расчете, что тот будет за ним ухаживать. Больше цветов Киму никто не дарит, ибо несчастный цветок ежедневно балансировал на грани жизни и смерти от забывчивости и чрезмерной занятости хозяина. То, что он еще не засох окончательно и не рассыпался, чудо какое-то.       Увидев Хоупа, Ким отрывается от своего сверх-интересного занятия и кивает, поправляя соскользнувшие на нос очки, которые использует во время работы, приобретая вид конченого ботаника. — Учеба? — Сочувствующие интересуется Хоуп, щелкая выключателем электрочайника.       Вместо ответа сосед трагично вздыхает и роняет голову на стол, звонко встречаясь лбом с гладкой столешницей. Ложка, забытая в чашке с кофе, возмущенно звякает в подтверждение. Да, весьма доходчиво. На самом деле, именно учеба — спонсор Намджуновских проблем на личном фронте, а точнее полного затишья. Видимо, преподаватели считают, что раз парень учится в меде, то физиологические потребности у него удовлетворяются исключительно за счет чтения учебников. И питается он святым духом, не иначе. А про сон, они, похоже, вообще не знают. — Сочувствую, чувак, — Хоуп хлопает друга по плечу и опускается на соседний стул, противно лязгнув ножками по кафельному полу. И чему именно он сочувствует, сказать трудно, то ли трудностям учебы, в которых с головой погряз Ким, то ли проблеме с женским вниманием, о которой забыть вообще никак не получается. Намджуну сочувствуют все, даже подыхающий цветок, но помочь не могут.       И не то, чтобы Ким был уродом или что-то вроде того, просто под стандарты красоты, которые одним только бабам известны, он, видимо, вообще не попадал. Этим подавай горячих двухметровых мальчиков-айдолов с высокими голосами и подкачанными мышцами во всех возможных местах. А вот умный, хоть и далеко не идеальный Ким их совершенно не интересовал. Будто дворовый котенок, ждущий своих хозяев среди кучи породистых собратьев. Вероятность оказаться выбранным сводилась где-то к минус десятой степени. Девушки, конечно, находили Намджуна милым, забавным, хорошим и все такое, но как только дело шло к интиму, то они как-то быстро и весьма тактично сливались, по одной им опять же ведомой причине.       Намджун разминает затекшую от долгой работы шею и делает глоток из чашки, после чего морщится, явно не оценив вкус остывшего напитка, и без раздумий выливает его в раковину. Сплошной перевод продуктов. А вон Валера бедный погибает. — Думаю, на сегодня хватит, — вздыхает он, оценивающе смотря на прочитанный текст, и решительно захлопывает крышку ноутбука. — В конце концов, сегодня я имею полное право расслабится.       Чего Киму не занимать, так это упертости. Если этот парень за что-то взялся, то он в лепешку расшибется, но выполнит задуманное. Вот и сейчас у него на носу экзамен в хер-пойми-каком медицинском институте, и он готовится, как проклятый, буквально срастаясь воедино с учебниками и прочей медицинской литературой, читая которую простой смертный рискует сломать язык в трех местах одновременно. Для Хоупа все эти медицинские термины походили больше на изощренные иностранные ругательства, а когда эти самые слова появлялись в тетради Кима, выведенные его истинно-медицинским почерком, то они вообще приобретали вид каких-то древне-тибетских иероглифов. — Вот именно. Сегодня твоя днюха и отмечать ее в компании книг — не лучшая идея. Тебе этого добра и в обычные дни с избытком хватает. — Соглашается Чон, заливая кипятком пакетик растворимого чая. Жидкость постепенно окрашивается в коричневый и отдает запахом каких-то фруктов, которых в пакетике, разумеется, и в помине нет. — К слову об этом, — Чон щелкает пальцами. — Кто будет хоть? Кого позвал?       Намджун стягивает очки и устало трет глаза. Вид у него крайне затраханный, причем не в самом приятном смысле этого слова. От того самого смысла Ким и как раз не отказался бы, но пока что трахает не он, а его, и не красивые девки, а учеба. Причем делает она это долго, уверенно и с легким садистским фанатизмом. — Всех наших и еще пару девах из института. СольХи со своей подружкой, этой, как ее… — Намджун жестом руки рисует возле своей груди женские прелести, для наглядности. — СуХен.       Хосок мгновенно давится чаем, который едва успел отпить, и таращит на соседа глаза, пытаясь вычислить степень наеба. Таким жестом описывали только одну особу, по которой усыхала добрая половина мужского населения Намджуновского института. Вторая половина, честно говоря, сохла так же, как и первая, но тщательно скрывала это. На эти длинные ноги и необъятные сиськи даже Хоуп, что уж скрывать, временами бесстыдно пускал слюни, когда заскакивал к другу после работы. — Ты сейчас серьезно? — Пытаясь откашляться прокряхтел Хосок. Перспектива трахнуть эту фифу делала день рождения Намджуна уже праздником для двоих, ведь теперь и Хосоку обломится. Разговоры-разговорами, а у Хоупа «засуха» длится немногим меньше чем у Мона. Как-то в последнее время не клюет. — Ты же в курсе, как это происходит, — хохотнул Намджун, — Джин отказывается идти без СольХи, а та сказала, что приволочет с собой СуХен и согласилась прийти только с этим условием. Женская дружба и вся херня. — Нихуевое такое условие с третьим размером! Я бы такое условие тоже не отказался… поставить, — Хосок похабно лыбится и поиграет бровями, — раком.       Намджун закатил глаза. Тоже мне новость. Эту бабу не мечтает поставить раком только педик или конченый импотент, третьего не дано. Плюсом еще служило и то, что в добавок к своей внешности, СуХен была не обременена излишним интеллектом и запредельным целомудрием, а это делало ее просто идеальной девочкой на одну ночь. Удовольствие приносит и мозги не ебет. — Ты же понимаешь, о чем я, да? — Хосок снова пошло оскалился. — Дашь мне с ней… — Это ты у нее спросишь. Я всего лишь поставщик, — заржал Ким, поднимая руки, словно снимая с себя все обязательства.       По факту, ему и самому не помешала бы в меру доступная девушка, но об этом он предпочел умолчать. Хосок в свою очередь предпочел умолчать о том, что не слепой, а недотрах Намджуна видно едва ли не за километр. Джуну только неоновой вывески не хватает, ознаменовывающей всю отчаянность его положения. Он и так, идя по улице, литрами льет на асфальт слюни, стоит мимо пройти какой-нибудь симпатичной девке, и мысленно уже раскладывает ее на всех доступных поверхностях, во всех мыслимых и немыслимых позах.       И эту деликатную проблему нужно срочно решать.

***

— А потом я такой разворачиваюсь и к-а-а-к ебну ему в глаз! — Вещал пьяный в драбадан Ви, сопровождая свой, и без того красочный и совершенно фантастический рассказ эффектами и жестами. — А он такой…       Намджун приложился к бутылке. Такие чудо-истории без алкоголя вообще слушать опасно для психики. Исходя из слов Супер-Вишни, Рэмбо и Джеймс Бонд на его фоне просто нервно покуривают в сторонке и кусают локти от зависти. Хотя под бухло пойдет любая история, даже самая дикая, а этого добра у них более чем достаточно.       Пол усеяли пустые бутылки и упаковки из-под чипсов, заказной пиццы, каких-то дешманских роллов и прочей ерунды. Колонки орали на полную мощность, отыгрывая какой-то агрессивный трек из любимой Намджуновой коллекции. Что об этом думают соседи, остается только догадываться. А ведь изначально планировались вполне мирные и цивилизованные посиделки в тесном дружеском кругу… Но сейчас стрелка часов медленно ползла к отметке «02:00» и становилось ясно, что все планы Намджуна были посланы на хер изначально и почти единогласно, правда без ведома именинника. Вообще у Хоупа понятие «мирно» и «тихо» отсутствовало напрочь, а Ким почему-то постоянно забывал об этой крошечной детали.       Чимин лежал на коленях Чонгука и внимал россказням Тэ с неподдельным интересом в помутневшем от выпитого алкоголя взгляде, а Хосок, как только влил в свою спутницу СуХен достаточное количество спиртного, уволок ее на кухню и Киму оставалось надеяться лишь на то, что друг найдет в себе остатки совести и не разложит свою пассию прямо на кухонном столе. В конце-концов, им еще здесь жить, а завтракать с утра на свеже-притараханном столе — далеко не самая большая мечта Намджуна. — А потом я решил пойти к нему и все выяснить, — Намджун явно потерял нить рассказа и к кому пошел Ви на сей раз, он уже не понимал. Да и, сказать честно, ему уже было не особенно интересно. Все истории Ви были приблизительного одного и того же невьебически-героического содержания, где он фигурировал как истинный супер-мэн, покоритель женских сердец и целок. Интересно было, похоже, одному Гуку, так как Пак уже понемногу кунял носом, поудобнее устраиваясь на коленях младшего.       Тут в проеме нарисовался Хосок с совершенно паскудным, но счастливым выражением лица и припухшими от поцелуев губами. Мон стал не на шутку беспокоиться о девственности своего кухонного гарнитура. Хоуп подошел к Намджуну. Хотя «подошел» это слишком громкое слово для той траектории, которую избрало это пьяное тело. Он шатался так, словно в комнате дул ветер из всех доступных щелей, а его, бедную-несчастную анорексичку, телепало как осиновый лист. — Братан… — Заплетающимся языком проговорил он, наваливаясь на намджуново плечо. — Мы тут это… — Икает. — С СуХен поедем… Ну… Ты понял… — Хосок всеми силами старался сохранять членораздельную речь, но алкоголь в его организме явно был против. Чон пошарил в карманах куртки, которую уже успел нацепить, и вытащил оттуда сложенный в двое листок, протягивая его другу. — Держи. По этому адресу тебя будет ждать наш подарок. — Хосок пьяно усмехнулся и глупо хихикнул. — Тебе понравится…       С этими словами он отлепился от плеча именинника и такой же шаткой походкой потопал на выход. Намджун проводил его удивленным взглядом, потом развернул бумажку. Там был выведен адрес, время и, судя по всему, номер отеля в котором находился вышеупомянутый подарок. Ким взглянул на гостей. Ви все так же распинался, ведь стоит ему выпить, как внутри него просыпается немыслимый сказочник и оратор, хоть на площадь иди, перед народом выступай. Чонгук все так же слушал, но уже менее увлеченно, а Чимин, как самый адекватный из всей этой троицы, все же уснул, свернувшись калачиком. Ребятам уже, откровенно говоря, по боку — здесь виновник торжества или нет. Подумав еще с минуту, Ким, расталкивая ногами пустые бутылки, пошел на выход, стараясь не встретиться со стенами и мебелью, которые как будто сами кидались ему на встречу. Видимо выпил он не многим меньше чем Хосок. Больно интересно было узнать, что из себя представляет обещанный подарок, который непременно должен понравиться…