Сожжённая кукла

      Он видел её впереди себя, когда она шла, чуть сгорбив плечи и наклонив голову, будто боясь посмотреть вперёд. Он видел её тонкую, измождённую фигуру среди многих людей, которые не стеснялись её толкать, оставляя на её теле свои невидимые следы прикосновений, которые потом забудутся. Она стояла, уставшая после разговора с родственниками и бледная, на пешеходном переходе, ожидая зелёный сигнал светофора, как и многие люди, что окружали её.       Тэхён встал прямо за ней, за её спиной, дыханием колыша её волосы. От неё пахло чуть-чуть кофе с молоком, но больше — какой-то серостью, усталостью, будто эта девочка окончательно отчаялась и устала от жизни. Бедная овечка, совсем не чувствовала опасности, не могла поднять нос и почувствовать в воздухе отчётливый и резкий запах электричества, идущий повсеместно вокруг одного мужчины, красивого и ухоженного, будто он не гончар, а модель. Бедняжка совсем не чувствовала, что за ней — её смерть, насильник, или, проще говоря, — Ким Тэхён.       — Лим Пак Чон, — практически неслышно шепнул он, но светофор переключился на зелёный сигнал, и девушка пошла вперёд, зная свой конечный пункт назначения.       В толпе ничего нельзя сделать, хоть она и безлика. В толпе нельзя убить человека, потому что все сразу заметят, поднимут крик, а потом случится кое-что другое: тебя просто загрызут, растопчут, линчуют, не зная закона, чувствуя только ярость.       Ким шёл за Пак Чон след в след, дыша в затылок. Она будто не чувствовала, что за ней следовал монстр, хотел её прирезать, как корову на скотобойне. А опасность была, да немалая, и она скрипела песком в зубах.       Тэхён же прошёл вслед за девушкой все дороги, простоял на всех светофорах, зашёл с ней в подъезд. Она так ничего и не услышала, будто была глухой от рождения. Но в лифт он с ней не пошёл — просто поднимался по лестнице, проверяя остановки лифтов. Пак Чон вышла на пятом этаже, а Ким ринулся за ней.       — Ох, онни ушла, — пробормотала девушка, опускаясь к коврику — именно там МинУ оставила запасной ключ с маленькой запиской, что хотела бы познакомиться с родственниками девушки. Лим на это лишь улыбнулась, тепло вспоминая встречу, и отперла дверь.       Но закрыть её не получилось.       — Думала, что сбежишь от меня?       Стоило заорать сразу, когда Пак Чон обернулась и увидела позади себя Ким Тэхёна. Не стоило дожидаться, пока он втолкнёт её в квартиру, поваливая на пол, закроет дверь на все замки и осклабится, показывая ряд зубов.       — Боже, боже… нет! — Пак Чон сделала попытку броситься к двери, чтобы открыть её, но не получилось — один удар дезориентировал её, и вот девушка уже облокачивалась о тумбочку и пыталась выровнять дыхание, сбитое при виде опасного мужчины. — Пожалуйста… не трогай…       — Похоже, ты не поняла, с кем связалась, куколка, — тонкие пальцы впились в бока, причиняя боль, а потом одна из рук пригрелась на её груди, чуть сминая через слой одежды. — Какую ты предпочитаешь смерть? С наслаждением? Или без него?       Схватив ложку для обуви, Лим со всей силы ударила ею по голове Тэхёна и, воспользовавшись его слабостью в момент дезориентации, заперлась в комнате, прикрывая рот рукой. Телефона поблизости не было, кричать из окна было бесполезно — никто не откликнется на просьбы какой-то девочки, с виду суицидницы, а поэтому надо ждать. Надо ожидать, пока мужчина уйдёт из квартиры, отчается добиться до жертвы.       Но Пак Чон будто действительно не понимала, с кем связалась.       Из-за первого удара в дверь девушка вздрогнула. Со вторым ударом послышалась отборная ругань, направленная на дверь, но никак не на девушку. С третьим ударом Пак Чон решилась — открыла окно, уже внутренне прося у всех прощения, и открыла рот, но Тэхён схватил её за талию, закрывая окно и валя девушку на пол.       — Думала, сможешь от меня убежать? — в его глазах пылал огонь, он сам был настолько пугающим, что девушка ринулась к выходу, но Ким остановил её, прижимая к себе и разрывая свитер на теле. — Куколка, ты действительно понятия не имеешь, кто я такой.       Пак Чон плакала. Много плакала, пытаясь отбиться от Тэхёна и его ласк. Пиналась, когда он снимал с неё одежду, оставляя в нижнем белье, царапалась и сжималась, когда он её трогал и целовал. Она не этого хотела. В кофейне её ждут родственники, готовые уехать в любой момент, а этот… этот маньяк хочет задушить её, убить, не дать сбежать. Это отвратительно — хотелось кричать, как скот на бойне, но Тэхён зажал её рот рукой.       Укусив его что есть силы за ладонь, Пак Чон в последний раз рванулась из его рук, буквально на четвереньках выскакивая из комнаты, поднимаясь на ноги уже в коридоре и ринувшись на кухню — там, если встать на подоконник, можно спокойно дотянуться до пожарной лестницы и выбраться на крышу. Там уже её будет сложнее поймать.       Планы — штука, зависящая от мановения судьбы, и именно поэтому ручку на окне в кухне заклинило, когда Пак Чон забило в истерике, а Тэхён уже стоял за спиной, обхватывал руками её тело и снимал с подоконника, ударяя головой о кухонный стол. Ослабленная рука коснулась газовой панели, и в ту же секунду газ подался без огня, что было весьма опасным явлением в замкнутом пространстве. А если бы люди были способны сами вырабатывать искры, кухня бы тотчас загорелась пламенем.       — Маленькая дрянь, — выплюнул Тэхён, снова ударяя девушку головой, но на этот раз о пол. — Думала, сбежишь из деревни, так я не найду такую сумасбродную деревещину, как ты?       На столе была какая-то посуда, и Лим еле нащупала тарелку, как сразу пустила её не по назначению — разбила о голову Тэхёна, но то ли мужчина попался непробиваемым, то ли тарелка била слабо, но разбилась на мелкие осколки, но Киму это не причинило вреда.       Он душил её. Вновь пальцы впивались в слабое горло, пытающееся извлечь хоть капельку кислорода. Лим отбивалась, как могла, тратила кислород понапрасну, и уже чувствуя, что теряла остатки самообладания и воздуха, который дал бы ей способность хотя бы мыслить, обмякла. Поднятые острые коленки опустились, кулаки разжались, а всё тело странно расслабилось.       — Вот так, молодец, не сопротивляешься, — голос доносился будто издалека, он резал уши, а потом пальцы покинули тёплое девичье горло, заставив его судорожно сжаться и вдохнуть первые глотки спёртого, пахнущего газом воздуха. — Не сопротивляйся и дальше, малышка.       — Никакая я тебе не малышка, — голос девушки был слабым, хриплым, но она нашла в себе силы сжать кулак и ударить мужчину по носу. На большее её не хватило — Ким сильно приложил её затылком о пол, кривясь от боли. Из его носа струйкой потекла кровь, которая мелкими каплями падала на бледное лицо Лим.       — Малышка, — Ким улыбнулся, вытирая рукавом куртки разбитый нос. — Такая же неразумная, маленькая и не знающая, что ей подготовила судьба. Сожжённая ты моя кукла. Сожжённая моя малышка…       Насилие продолжалось. Удары заставляли тело девушки сжиматься. Рёбра она вскоре перестала чувствовать вовсе, будто их и не было у неё, ноги свело болью, руки лежали плетьми. Лицо будто опухло, Пак Чон не могла выдать ни звука. Она за пару минут превратилась в одну сплошную пульсирующую точку боли, где не было буквально живого места.       — Ты всё равно помрёшь, так что не думаю, что ты будешь достойна сожжения, — шепнул Тэхён, вглядываясь в глаза девушки, которые перестали на чём-либо фокусироваться ещё минуту назад. Но она слышала — он это знал. Даже если зрение подкачало, у тебя остаются ещё органы чувств, способные передавать сигналы прямо в мозг. Сейчас мужчина пользовался лишь её слухом, буквально выбив у неё способность осязать и заставив зрение замылиться, практически уйти, угаснуть. Затем он поцеловал её полуоткрытые губы, улыбаясь лишь чуть-чуть, и встал с пола. — Прощай, куколка.       Замки открывались тяжело, будто Тэхён выбил у себя пару пальцев. Но когда он открыл дверь, уже собираясь переступить порог квартиры, оставляя девушку умирать от мучительной боли, его остановило «Эй!», брошенное в спину. Ким обернулся — Пак Чон стояла на трясущихся ногах, держа в руках коробок спичек. Может, зрение у неё ушло, а чувствовать своё тело она перестала вовсе, но она чуяла отчётливый запах газа, которого в квартире было предостаточно.       — Нет, — Тэхён расширил глаза, волоски на спине поднялись дыбом. Он понял, что если сейчас же не уберётся с этажа, он умрёт. Его разорвёт на несколько частей от взрыва, его тело воспламенится. — Ты не сделаешь этого.       Девушка трясущимися руками вынула одну из спичек, чувствуя, что уже не она, а мужчина в дверях замер от страха, понимая, что скоро сам умрёт, если Пак Чон чиркнет спичкой. И девушка, шевеля губами, чиркнула спичкой, и в ту же секунду Тэхён буквально скатился по лестнице, выруливая на площадку четвёртого этажа и слыша, как взрыв отбросил входную дверь квартиры куда-то к лестнице. Всё это сопровождал истошный женский крик, запах горелой плоти, которая въелась в стены квартиры, и последние мысли Пак Чон.       Думала ли она о таком конце? Думала. Сотни раз прокручивала варианты любой смерти, которая опустит свой взор именно на эту сжатую в комочек девочку, настрадавшуюся за один месяц. Тэхён же говорил, что она будет сожжённой куклой. А гореть можно в разных смыслах. Можно буквально — чувствовать, как пламя охватывает тело, чуять запах горелых волос и плоти, а потом истошно кричать от боли, потому что жар огня охватывает полностью, не давая потушить. Можно гореть от любви, от любого другого чувства.       Когда-нибудь мы все загоримся. Но как и когда — даже мы не знаем.       Тэхён вышел из дома, сразу начиная бежать по улице и вытирая засохшую на лице кровь. Прохожие, видевшие взрыв в одной из квартир, не обратили на него внимания — они смотрели на пламя, вырывающееся из окна. Они слышали чьи-то крики там, не видели, что в квартире кто-то был, а МинУ, только что приехавшая, истошно кричала, роняя пакеты с продуктами из рук.       Это горела её квартира. А Пак Чон не было на улице.       Зазвонил телефон, МинУ судорожно подняла трубку, надеясь услышать голос Пак Чон, говорящей, что всё в порядке, но это был младший брат девушки, волнующийся о том, что его нуна почему-то не отвечает на звонки. МинУ всхлипнула — где-то под коркой сознания она поняла, что всё плохо, а его старшей сестры больше нет в живых. Поэтому она решила говорить всё сразу, не делая пауз и расстановок.       — Пак Чон больше нет в живых. Только что в моей квартире что-то взорвалось. Адрес вышлю сообщением.       Машина с родственниками девушками подъехала быстро. МинУ как-то сразу увидела осунувшегося и выглядящего старше своего возраста Пак Хо, который безучастно и с долей меланхолии смотрел в окна квартиры, из которых вырывался огонь.       — Простите… это вы Лим Пак Хо? — нежная женская ладошка коснулась плеча парня, и он чуть вздрогнул, оборачиваясь и видя перед собой красивую девушку, голос которой был отдалённо знаком.       — Да… это я, — Чонха в этот момент обняла Хо, прижимая его к себе и чувствуя, что по её лицу покатились тёплые слёзы. — А это вы Чон МинУ? Девушка, что приютила мою старшую сестру?       — Да, — МинУ всхлипнула, потянув руки к Пак Хо, и тоже обняла его, как и Чонха, как и плачущая навзрыд тётушка, понявшая, что потеряла племянницу. — Сожалею вашей утрате…       Пожарная машина приехала быстро, и пожарные оперативно тушили огонь, отгоняя особо любопытных, что совали носы не в свои дела. Один из пожарных зашёл в горящую квартиру, так как кто-то говорил, что слышал из неё крики, и вынес до безобразия обгоревшее женское тело.       Обгоревшее тело сожжённой куклы Лим Пак Чон.