В час, когда цветут нарциссы

Шаг, шаг, изогнуться, замереть — вдох. Поворот, два шага на руках, через мостик опять на ноги — выдох. Прыжок, поворот, поворот в прыжке — вдох. Сесть на шпагат, перетечь в планку, оттуда наверх — выдох. Для человеческого ребёнка это было тяжело, даже слишком, но маг-ритуалист не человек. Маг-ритуалист — оружие, услуга, красивая статусная вещица. Всю жизнь оттачивающий своё мастерство, всю жизнь безразлично сидящий в подвале, извлекаемый только по велению Главы Рода, как редкий породистый гиппогриф. Отдельная статья дохода, приумножающая золото в сейфе своей семьи, но никогда не видящий и кната. Незамужняя, бездетная, асоциальная — не человек, а элегантная волшебная палочка. Знала ли это леди Нарцисса? Гарри Поттер знал — он спросил, тётя ответила. Шаг, прыжок, колесо, колесо без рук — вдох. Мостик, сальто, замереть — выдох. В тот раз его нашла Белла. Наверное, прошли сутки — Гарри не считал, погрузившись в спасительное вязкое желе из мутно-серого. Он мало что помнил после окончания действия зелья — мягко касающиеся стены его комнаты, мягкая шерсть пони под пальцами, холодный пол, будто дементор, забирающий тепло из его тела. И так хорошо было в этой пустоте, так… безразлично, что даже головная боль отступила куда-то туда, растворилась в слабом луче света. А потом он резко очнулся, обнаружив, что Белла ревёт, тряся его за плечи скрюченными пальцами. Он так ничего и не сказал — не смог, чуть не задохнувшись от ужаса нахлынувших воспоминаний. Гарри чувствовал, что его глаза обожгло, но слёз не было — выплакал, оставил всё над пыльными фолиантами. Голоса тоже не было, ничего не было, кроме судорожного дыхания и спазма мышц, заставляющего сжаться в комок и замереть. Где-то там была ещё Белла, которая перестала его трясти — бросилась на шею, притянула к себе и начала бормотать что-то бессвязное. Возможно, сестра даже пела, он не слышал — впитывал в себя чужое тепло, чужую жизнь, не в силах даже разжать пальцы и обнять в ответ. Он так и не смог ничего объяснить, как и не смог поверить, что Белла вообще здесь. Сестра будто почуяла его недоумение, обрадовалась, улыбнулась: — Рождественские каникулы! Тогда он смог только удивиться. Действительно? Прошло столько времени? Потом понял, что считать бессмысленно. Сейчас лёгкая часть, надо просто стоять на месте и перетекать из одной фигуры в другую. Ласточка, а потом вытянуть вперёд ногу и отклониться, потом снова ласточка — вдох. Прыжок, ножницы, теперь другая нога опорная, поднять до шпагата — выдох. Тётя не собиралась отдавать его в Хогвартс. Не собиралась выпускать из дома, не собиралась покупать волшебную палочку. Не собиралась ничему учить — только тем навыкам, которые потом дадут возможность познавать ритуалистику самостоятельно. Тётя ковала инструмент — многоразовый, дорогой, идеальный, но крайне узкопрофильный. Тёте не было дела до того, что Нарцисса Блэк живая. Но ведь леди Нарцисса выжила? Леди Нарцисса училась в школе, у леди Нарциссы была палочка, леди Нарцисса вышла замуж за Люциуса Малфоя и родила Драко? Только вот леди Нарцисса жила в своём доме, а не в каморке, похожей на чулан под лестницей, и леди Нарциссу начали обучать от отчаяния, а не из-за потенциала. Ловушка. Он в ловушке! Пируэты, концентрация, тщательно выверенные шаги. Магия давит, сопротивляется, путает и ждёт ошибки — сейчас её сдерживает только концентрация на движении. Откинуться, прогнуться, встать на колени и перекатиться вбок — вдох. Напрячь плечи, выдёргивая нижнюю часть тела вверх, переплести конечности, а потом распрямить их и перетечь на четвереньки — выдох. Это было его первым ритуалом, который он проводил — и, вполне в стиле тёти, он с самого начала высчитывал его сам. Задание простейшее, задание банальное — улучшение плодородности почвы, его может провести каждая домохозяйка. Короткий ритуал на пятнадцать минут, младшие руны и готовый скелет расчётов — но он всё равно умудрился всё испортить, переусложнив телесные элементы. Гарри нутром чуял, что это из-за ошибки в расчётах, но тётя отказалась проверять исписанные листы, требуя, чтобы он справился сам. Жестоко, невыносимо жестоко, и в Гарри жила лишь дикая надежда, что, когда всё закончится, тётя разберёт его ошибки. Давай, тело — они почти закончили. Шаг, поворот, вдох, выдох. Шаг, поворот, вдох, выдох. Его готовили к этому с трёх лет, но он всё равно не был готов. Ни когда он считал, ни когда раскладывал камни в круг, ни когда вспоминал, как колдовала леди Нарцисса. Тогда Гарри думал, что понял — но тогда он ничего не понимал. И поэтому, оказавшись в центре, он был растерян и оглушён. Магия кипела — природная, семейная, его собственная, тонкими струйками вытекающая из крови на камнях. Шумела, бурлила, хаотичным штормом вздымалась вокруг, орала — только тронь, только покусись! Дикая магия, настоящая магия — та самая, которую ему предстояло пропустить через себя и покорить. Хуже, чем дракон, хуже, чем смерть — но тётя смотрела, и у него не было выбора. Ритуал напоминал ему огромное полотно. Магия была тончайшей материей, которую ему предстояло скрутить в грубый канат, а потом сплести в нужный узор. Каждое движение, каждый жест имеет смысл — подхватить, удержать, направить. Выдержать, не сбиться — не раствориться в этом потоке, не дать ему себя покорить. Шаг, прыжок, шаг, потом сальто назад и сразу стойка на кончиках пальцев — почти балерина, только босиком. Вдох… Опорная нога дрогнула, и магия сразу ударила. Послушные нити расплелись, хлестнули по рукам, Гарри судорожно выдохнул, окончательно руша фигуру, и начал падать куда-то вбок. В отчаянии попытался выровняться, подпрыгнул — и с ужасом понял, что приземлится не туда. Магия торжествующе взревела, он трепыхнулся, понимая, что вязнет, и рухнул на пол — прыжок не получился, он приземлился на бок стопы, и сейчас подломленная нога стремительно пухла и пульсировала, намекая на растяжение или перелом. Ритуал был нарушен, Гарри чувствовал, что фигуры рушатся одна за одной, его полотно плясало, снося всё вокруг, и вдавливало в пол. Что-то кричала беснующаяся снаружи тётя, но он не мог разобрать слова. Восемь лет — Мерлин, ему всего восемь! И он умрёт здесь, на полу, потому что не справился с первым в своей жизни ритуалом? -…Закончи его! Встань и закончи! Правило Муртага, Нарцисса!.. Да-да, он прекрасно его помнит — неправильно проведённый ритуал несёт меньше негативных последствий, чем незаконченный. Внутри круга есть только ритуалист и магия, и он должен разобраться сам. Более опытный ритуалист мог бы подхватить взбесившиеся нити, мог бы закончить за него, но тётя ни за что не будет вмешиваться. Его ритуал, его последствия — Гарри знал, что так оно и будет, когда начал плести сложную вязь. Сейчас, он только соберётся с силами, и закончит. Слышишь, магия? Дай несколько секунд, и он закончит! От него требовалось всего пять движений — откатывающих всё назад, древних, как первый ритуальный круг. Нога не позволяла нормально стоять, он всё время заваливался и начинал заново, силы стремительно утекали в пустоту. Гарри казалось, что он и сам утекает — что магия подбирается всё ближе, цепляется к детскому телу, затягивает в ревущий поток. Ну же, ну же, соберись! Всего пять движений — четыре, три, два, одно… Шторм исчез, будто его и не было, и Гарри в очередной раз рухнул на пол. Лодыжка взрывалась от боли, перед глазами плавали разноцветные круги, его трясло и невыносимо тошнило. Голову вело, сердце тяжело бухало в висках, и Поттер отчётливо понимал, что эту ночь он не переживёт — и на фоне этого пощёчины тёти Вальпурги даже не чувствовались. Её вопли тоже давно стали привычным делом, разве что раньше — или позже? — она обливала его словесными помоями за то, что путался с грязнокровкой. — Твои ритуалы должны быть идеальны, даже если в теле нет ни одной целой кости! Боль не имеет никакого значения, ты даже моргать не должна — просто встать и сделать! Тело само выдавило рефлекторное «да, тётя», Гарри вырвало сороконожками, и он окончательно потерял связь с миром. Кажется, его куда-то несли. Резко, грубо, с тихими ругательствами сквозь зубы. Потом он на чём-то лежал — или парил? — вокруг суетились или молчали, а сознание изредка позволяло ему вынырнуть наверх, цепляясь взглядом за незнакомый потолок. Иногда он проваливался слишком глубоко, и тогда часами висел в серой пустоте, слушая шелест крови, бегущей по его венам. Он был готов поклясться, что слышал именно его — что ещё могло так вальяжно циркулировать по его телу и шипеть в ушах? Когда Гарри окончательно проснулся, ему казалось, что его тело вдвое уменьшилось. В конечностях властвовала бесконечная слабость, нога ныла и подёргивалась, а места, где соприкоснулись материя и тело, были удивительно чувствительными. Он явно лежал не у себя — как минимум потому, что под ним была нормальная кровать, стены украшали обои, а рядом обнаружились два кресла и ажурный стол. Каким-то внутренним чутьём Гарри уловил колебание магии, похожее на перезвон колокольчиков, и почти сразу же в комнату влетела леди Вальпурга. Она не поздоровалась, не начала читать нотации или кричать. Кажется, она была несколько напугана — по крайней мере, Гарри именно так трактовал сжатые губы и направленный в сторону взгляд. Тётя несколько раз взмахнула палочкой, проверяя состояние своей ученицы, и грациозно села в кресло. — У тебя есть неделя, чтобы придти в себя — я принесу учебники и нужные книги, чтобы ты могла заниматься самостоятельно. Завтра разберём ритуал и твои ошибки, а потом ты проведёшь его ещё раз, успешно. За всё надо платить, мисс Блэк — и я искренне надеюсь, что произошедшее всю жизнь будет напоминать тебе о цене самоуверенности. Гарри слегка нахмурился, думая, что тётя не права — он прекрасно понимал, что не справится сам, и несколько раз просил её помощи. Кажется, леди заранее ожидала, что у него не получится, но всё равно хотела проучить, хотя он никогда не пытался брать ношу не по плечу. В голову сразу заскреблась мысль, что этот урок преподали самой Вальпурге, и он запомнился на всю жизнь. Что же, Гарри тоже запомнит — как минимум то, что боль ничего не значит. Тётя резко развернулась, превратив скатерть в зеркало — около двух дюймов в ширину и трёх в высоту — и отлевитировала его к кровати. — Помни, до завтра. И сбежала, оставляя Гарри один на один со своим отражением. Когда Поттер только попал в это тело, он удивлялся тому, что выглядит, как типичная Блэк. Закрадывались мысли, что он попал не в тот мир, или что леди Нарцисса изменилась после вхождения в род Малфоев. Потом проблема как-то забылась, спряталась в «чулане» — но сейчас, бликуя в отражении, вырвалась из-за маленькой дверцы. Вместо буйных тёмных кудрей — идеально прямые белые волосы, пушистые и лёгкие, как свет. Вместо живых карих глаз — блёклые серые, в обрамлении бесцветных ресниц, выше изгибаются почти исчезнувшие брови. Кожа тоже посветлела — она и раньше была бледной, как и положено ребёнку, видевшему свет в далёком детстве, но сейчас казалось, что его плоть обернули полупрозрачным пергаментом. Просвечивали даже самые тонкие вены, из-за чего казалось, что в нём прорастают синие корни какого-то внутреннего растения. Слабость усилилась, и Гарри откинулся на подушки, чувствуя, что ему хочется плакать. Не получится, конечно — не получалось с тех пор, когда он выпил «Зелье Письма по Коже». Вот значит как, леди Нарцисса. Вот, значит, как.