В час, когда цветут нарциссы

Тугой пучок уже почти не причинял неудобств, самая верхняя пуговица слишком тугого воротника больно впивалась в шею, а пальцы на руке дёргались и онемели от непривычной нагрузки, но Гарри даже не притормозил, послушно поднимаясь по лестнице, следуя за тётей в большую гостиную. Он ещё не видел, что лежит внутри старомодного чемодана с чарами расширения пространства, но предполагал, что там должна быть одежда, учебники и палочка. Наверное, всё было в порядке — Поттер не мог представить себе тётю, лично перебирающую вещи, так что там почти наверняка работали домовики. В любом случае, у него будет полно времени, чтобы всё перепроверить и что-нибудь придумать, если собранного будет недостаточно. Сегодня было первое сентября. День, когда ему предстояло уехать в Хогвартс. В большом зале уже ждал очередной охранник, и Гарри привычно замер под боком леди Блэк, ожидая, пока тётя введёт его в курс дела. Но, по какой-то неведомой причине, этого не происходило — Вальпурга молчала, а человек как-то странно мялся и вертел в руках бордовую шляпу. Он то открывал рот, то закрывал, делал несколько неловких шагов вперёд и отступал назад, дёргал шеей и пытался залезть в карманы. Неужели тётя решила сэкономить, в этот раз наняв кого-то неопытного? Всё же действительно, работа непыльная — довести его до платформы 9 ¾ и проследить, чтобы он сел в поезд — но разве род Блэк готов пожертвовать его безопасностью ради пары лишних галеонов? С каких пор? Наконец, его сопровождающий протяжно вздохнул и бросил умоляющий взгляд на сохраняющую каменное спокойствие леди Блэк. Тётя слегка прикрыла глаза, демонстрируя какое-то чрезмерное удовлетворение, и повернулся к Гарри. — Нарцисса, поздоровайся — это Сигнус Блэк. Твой отец. Мужчина как-то нервно улыбнулся и сделал осторожный шаг вперёд. Гарри этого почти не заметил — он упорно пытался ощутить… хоть что-нибудь. Отец, да? Биологический родитель, кровь от крови, кто-то, кто когда-то его любил и кого должен был любить он сам. Гарри ждал прозрения, резкого узнавания, что незнакомые черты вдруг сложатся в нечто родное, в груди станет мягко и бархатно, и между ними вдруг установится прочная нерушимая связь — не такая, как у него с Беллой, конечно, но не менее прочная. Разумеется, ничего этого не было. Сигнус всё ещё был абстрактным незнакомцем-охранником, от которого требовалось переправить его из одной точки в другую. Кажется, он даже боялся, думая, что его младшая дочь ненормальная — должно быть, потому что Гаррино лицо снова окаменело, а блёклые глаза подёрнулись мутной дымкой и стали «рыбьими». Белла как-то сказала, что он выглядит именно так, когда обеспокоен или нервничает, и Поттер действительно чувствовал, как его лицо покрывается каменной маской сведённых судорогой мышц. Натянутая улыбка Сигнуса окончательно исчезла, и он осторожно покосился на тётю. Леди Блэк дёрнула Гарри за руку, больно сжав ладонь, но это была не та боль, на которую стоило хотя бы поморщиться. — Сигнус сейчас доставит тебя на платформу, но перед этим вы зайдёте за остальной семьёй. Вопросы? Едва уловимый жест тётиной ладони означал, что ему требуется подойти к сопровождающему, и Гарри послушно сделал несколько шагов вперёд. — Как зовут мою мать, тётя? Вальпурга слегка улыбнулась, а Сигнус вздрогнул, чуть не выронив шляпу. Мужчина уже протянул одну руку вперёд, чтобы взять Гарри за плечо, но Поттер стоял и ждал ответа, так что Блэк замер в довольно странной и немного нелепой позе. — Друэлла Блэк, урождённая Розье. У тебя также есть две старших сестры — Андромеда и Беллатрикс. Они будут присматривать за тобой в Хогвартсе, так что относись к ним уважительно. «Да, тётя» — привычное, послушное, вырывающееся на чистых рефлексах. Гарри даже не задумался над необходимостью это сказать — его тело само предусмотрительно открыло рот и выдало то, что требовалось. Чужая рука осторожно прикоснулась к его плечу, словно боясь нажать сильнее, пальцы на ручке старомодного чемодана окончательно онемели, до жути хотелось чихнуть — Гарри вежливо присел в книксене перед тем, как Сигнус шагнул в колдовской камин. Прихожая, в которую они попали, была бордовой — это всё, что Гарри мог сказать об этом месте. Хотя, наверное, это был его дом. Настоящий, родной дом, уютная каморка под лестницей, место, где можно спрятаться и стать самим собой — однако единственным, что приходило на ум, был «бордовый». Ещё в комнате была женщина — в красивом, немного вычурном платье с кокетливыми кружевами, которая сначала кинулась к ним, а потом отшатнулась. Сигнус сразу отпустил Гаррино плечо, будто прикосновение причиняло ему физическую боль, и начал объяснять что-то про «непредвиденные последствия от ритуала». А, точно — должно быть, женщину удивил цвет его глаз и волос. Тогда, наверное, это его мать — тогда он ведёт себя невежливо, надо хоть поздороваться. — Доброе утро, Друэлла. Спасибо, что родили меня. Сначала он хотел сказать: «спасибо, что согласились присмотреть за мной», но это было бы бессмысленной благодарностью, ведь вряд ли Сигнуса или Друэллу хоть кто-то спрашивал. Сказать спасибо за то, что они отдали его на мага-ритуалиста и обрекли на вечные мучения у него язык не повернётся, а благодарить за Беллу значило подставить старшую сестру. Но, кажется, формулировка была выбрана неудачной — женщина часто заморгала и присела, протягивая вперёд руки. Гарри, не понимающий, чего от него хотят, остался на месте. В какой-то момент Друэлла сдалась — она как-то странно вздохнула и медленно поднялась, спрятав ладони в полы мантии. Гарри позволил себе моргнуть — почему они молчат? Почему не скажут ему хоть что-нибудь? Он бы сделал то, чего они хотели, как минимум из вежливости. Серьёзно, с чего они взяли, что он сам должен всё понять? Почему… Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась девушка, стремительная, как ураган. Несмотря на то, что прошло уже три года, Гарри сразу её узнал. — Белла. Сестре, кажется, уже исполнилось пятнадцать, и она изменилась — вытянулась, немного располнела, стала округлой и мягкой, но всё равно оставалась той самой Беллой, от которой становится уютно, а в груди начинает тлеть огонёк тепла. Наверное, старшая Блэк уже совсем отвыкла от неё, и должна была заниматься другими интересными делами, а не возиться с самой младшей сестрой. Наверное, это имело смысл — Гарри ни за что не хотел ломать жизнь своей любимой Белле. Видит Мерлин, он бы и без обещания её любил. Девочка замерла буквально на секунду, позволяя вороху мыслей пролететь по Поттеровской голове, а потом с радостным «Цисси!» бросилась вперёд и сжала Гарри до дрожи в рёбрах. Поттер не решался обнять её в ответ больше минуты, но потом плюнул на всё, бросил чемодан и вцепился в чужое платье. Неужели это всё? Неужели они справились? Женщина-охранник ахнула и возмущённо вскрикнула: «Беллатрикс!». Сестра сразу повернулась к ней, не выпуская Поттера из объятий, и начала мерзко визжать — «Не пугайте её!», «Оставьте Цисс в покое!», «Вы бросили её на произвол судьбы!». Защита Беллы приятно грела душу, но Гарри не понимал, почему сестра срывается на наёмнице, которая будет их сопровождать. Как там её звали? Друэлла? Ах да, Друэлла. Его мать. — Белла, не спорь с мамой! На пороге комнаты стояла ещё одна девочка, неловкая, нескладная, и Гарри сначала не понял, что здесь делает искажённая копия Беллы. Она была похожа, но немного не той — такие же, но другие глаза, такое же, но другое лицо, такие же, но другие волосы. Кажется, это не было галлюцинацией, потому что Белла повернулась к ней и назвала «Медой». Меда, она же Андромеда — ещё одна сестра. Наверное, надо было поздороваться, но Гарри молчал — прижимался к чужому боку, рассматривал мир, чувствуя жёсткие кружева под щекой, и внимательно следил за происходящим. Взрослые молчали, Меда пробормотала что-то непонятное и спряталась за Друэллу — удивительно трусливое поведение для ребёнка в тринадцать. Или поощряемое и нормальное? Наверное, надо будет спросить у переругивающийся со всеми Беллы. «Просто разблокируйте Мерлинов камин, я сама доставлю своих сестёр в школу!» — как будто огромный купол, твёрдая непрозрачная стена, центральные, потокообразующие руны, надёжно защищающие его от внешнего мира. Живой щит, под которым Гарри совершенно спокойно поднял свой чемодан, взял сестру за руку и нырнул в камин, чтобы оказаться в месте, где всё должно начаться, где всё уже когда-то началось — на вокзале Кингс-Кросс. На платформе было многолюдно. Действительно многолюдно — тут и там раздавались вскрики, люди толкались локтями и хаотично двигались. Гарри больше всего пугал гул. Непрекращающийся, перекрывающий звук собственного дыхания, слишком бессвязный и разделённый между людьми, чтобы вслушаться и услышать. Обрывки чужих слов, сказанные разными голосами на разные темы путали, создавали переломанную паутину фраз, и Поттер просто сходил с ума от невозможности заткнуть уши. Он мог привыкнуть к отсутствию пространства, мог спокойно перенести уроненный на ногу сундук, но шум стал настоящим врагом для его детского тела, много лет жившего в звуках шелеста книг, шуршания ткани, стука босых ног по камню и прерывистым шумом своего тихого дыхания. Наёмники, сопровождающие их на поезд, пытались изображать семью — по крайней мере, к женщине всё ещё прижималась Меда. Однако, кажется, в этот раз тётя действительно решила сэкономить, и наняла любителей — как ещё объяснить неудобную одежду, декоративный футляр для палочки и слишком свободное поведение. Почему не боятся атаки? Почему они идут так открыто? Где чары отвлечения внимания? Где щиты? Гарри осторожно покосился на Беллу, которая каким-то неведомым образом сразу почувствовала это и ободряюще улыбнулась, сжав его руку. Давление вернуло его в реальность — Сигнус и Друэлла, отец и мать. Это Сигнус и Друэлла, он их ребёнок, они собираются посадить своих детей на поезд и отправить в Хогвартс. Сигнус, несущий чемоданы его сестёр, и Друэлла, к боку которой всё ещё жалась Меда. Это… как же это… кажется, «домашний ребёнок»? «Дадли»? Нет, «Дадли» это что-то другое, что-то тёмное и жестокое, из мира, скрытого в чулане под лестницей. Всё-таки гул толпы был просто невыносимым. Сесть на корточки, съёжиться, закрыть руками уши — Гарри мог позволить себе лишь сжать руку Беллы посильнее. Сестра сразу отреагировала — повернулась, наклонилась, сжала руку в ответ. — Уже скоро, Цисси. Ещё пара минут, и ты увидишь Хогвартс-экспресс! Словно откликаясь на переполненную радостным возбуждением реплику, по платформе пролетел тихий, низкий гул — почти рык, глумление победителя над побеждённым. Толпа сразу откликнулась, всколыхнулась, заревела в ответ, создавая разрывающую уши какофонию тысячи голосов. Гарри даже не дали перевести дух — на платформу, громыхая и скалясь металлическими зубами, выехало чудовище. Железный монстр, закованный в узкий плен двух узких полосок рельс, был настолько переполнен яростью, что она поднималась по голове и выплёскивалась клубами чёрного дыма из огромного рога на голове. Белла бесцеремонно трясла его за плечи, преисполненная восторгом и дикой радостью. — Видишь, Цисс? Ты ведь впервые видишь поезд? Перепуганный до смерти Поттер, трясущийся и готовый впасть в истерику, постарался слабо улыбнуться, чтобы сестра не волновалась. Конечно же он знал, что в поезд придётся сесть. Если бы Поттер был один, он бы ходил вокруг, медленно сужая круг, чертил бы рунические связки, осторожно ступал на железные ступени и проверял, проверял, проверял… Если бы он был один, вряд ли бы он действительно туда поднялся. Тянущая его Белла, с гиканьем и шутками проталкивающаяся сквозь толпу, не оставила ему выбора. Самая старшая сестра скомкано попрощалась с родителями, подхватила свой чемодан и бросилась в самую кучу, попутно здороваясь с кем-то и подгоняя Меду. Гарри знал, что ей это нравится — для Беллы настоящие чудеса всегда начинались с платформы и поезда, и за четыре года она ничуть не разочаровалась в Хогвартсе. Там ждали знания и приключения, верные друзья и опасные враги — там кипела самая настоящая жизнь, и сестра жаждала ворваться в неё, смести привычные порядки и бросить вызов всем вокруг. Неугомонная Блэк рвалась вперёд — пока что впереди было только чрево парового чудовища. Они расположились в пустом купе, оказавшись в числе первых, и Гарри, наплевав на всё, стянул неудобную обувь и с ногами залез на сиденье, пряча лицо на плече Беллы. Меда сбежала искать друзей, и, по-хорошему, старшая сестра должна была сделать то же самое, но она самодовольно фыркнула, магией закинула чемоданы наверх и осталась с Поттером, вываливая на него всё то, что накопилось за три года, как всегда тараторя и перескакивая с места на место. Периодически она вскрикивала что-то вроде «У нас получилось, Цисс!», «Не верится, что ты здесь!», «Теперь всё начнётся, Цисс. Начнётся по-настоящему» и «Ты понимаешь, что всё получилось?». Гарри Поттер не понимал. Гарри Поттер сидел, кутаясь в чужое платье, и старался не дрожать и не думать о том, что он сейчас находится внутри чудовища. Гарри Поттеру не верилось — наверное, ему и не удастся поверить, пока он своими глазами не увидит школу чародейства и волшебства Хогвартс.