В час, когда цветут нарциссы

Радость. Страх. Нетерпение. Новая мантия, странно, непривычно, путается в ногах. Сладости вкусные, картинка исчезает, лягушка квакает и падает на пол. Удивление, счастье, у Рона грязный нос. Домик на скале, толстый мужчина, худая женщина, холодно. Хагрид. Гарри тряхнул головой, тщетно пытаясь вернуться в реальность, и на всякий случай уцепился за борт утлой лодчонки, вызывая тихий хмык у человека напротив. Нет, не так — у ребёнка напротив, потому что они ровесники, которые приехали поступать в Хогвартс. Видеть вокруг столько детей одного с ним возраста было непривычно и немного страшно, особенно когда рядом не было Беллы. Он цеплялся за неё всю дорогу, только один раз отпустив в туалет, но в лодке её не могло быть, потому что только первокурсники используют лодки, чтобы добраться до замка. Гарри сидел вместе с тремя девочками, и та, которая хмыкнула, была полукровкой — Поттер слышал это в магии, клокочущей в её крови. Остальные, кажется, были чистокровными, и давно знакомыми между собой — кажется, дети знатных семей постоянно проводили время вместе. Гарри не был уверен, хотя Белла, кажется, регулярно жаловалась на посиделки с «этими скучными занудами». Белла. Белла? Белла! Где же ты — сейчас, когда ты так нужна?! Голова снова заныла и будто взорвалась изнутри, Гарри стиснул зубы и склонился над водной гладью. Зычный голос, Хагрид, лодки, нетерпение. Волны бьют в борт, счастье, азарт. Самое прекрасное здание в мире, дух захватывает. Всё по-настоящему, новый дом, счастье. Призраки, распределение, Большой Зал. Шляпа, только не Слизерин, Драко Малфой предлагает дружбу, Гермиона чинит его очки, Олливандер продаёт ему палочку. Остролист и перо феникса, пять кнатов за ковшик глаз жуков, на потолке Большого Зала звёздное небо. Квиррел смотрит, шрам болит, во всём виноват Снейп, олух, пузырь, остаток, уловка. Гостиная, Полная Дама, нельзя ходить в запретный лес. Воображаемый чулан напоминал изломанную дамбу — воспоминания прорывались через щели, смешивались, хаотично текли в мозг, периодически полностью обрывая её связь с реальностью и вызывая дикую головную боль. Гарри изо всех сил старался взять свою память под контроль, но чёртов замок и чёртово озеро служили слишком мощным катализатором, и остановить восстановление его настоящей личности было просто невозможно. Только замедлить слегка — например, позволить памяти восстановить только его первый курс, без будущего или детства. Он не переживёт, просто не переживёт — того, что стучится в его голову, и так слишком много. Только не стонать. Это самое главное — не стонать. Никто не должен знать, что ему плохо. Возможно, никто кроме Беллы, но Беллы здесь нет, значит надо сдержаться. Не стонать, ясно? Если тётя услышит, она чертовски разозлится. Учебники, Снейп, Вингардиум Левиоса. Пушок, миссис Норрис, Филч, кентавры, первый урок. Исчезающие лестницы, Запретный Коридор, шикарная гостиная. Лучшая кровать в его жизни, скрепка от Дурслей на Рождество, где искать безоар, дьявольские силки, напоминалка, Невилл. Он ничего не чувствовал, пока ехал в Хогвартс на этом чудовищном поезде. Их с сестрой почти не беспокоили, если не считать вернувшейся в купе Меды. Кажется, старшая сестра пыталась быть дружелюбной, но Поттер слишком боялся чудовища, чтобы поддержать этот порыв. Белла болтала с ней и отвечала на вопросы за него, но Гарри совершенно ничего не запомнил, потому что медленно глох от чудовищно громкого стука колёс и не мог прислушаться. Он думал, что будет только мешаться Белле и её друзьям, но с ней поздоровалось около пяти человек, не считая Смита, зашедшего позлорадствовать с безопасного расстояния. Гораздо чаще люди приходили к Меде — она шутила, смеялась и периодически выходила в коридор, чтобы вернуться и продолжить беседу. Кажется, на него косились, но никто не сказал ни слова, так что Поттер всё ещё считал, что их не беспокоили. Он совершенно не ожидал, что его память прорвётся, когда он сядет в лодку, а на горизонте появится Хогвартс. Эта дорога ему совершенно не нравилась — лодку трясло, и он не чувствовал достаточной опоры под ногами, дул ветер, больно теребя пучок, и было чертовски холодно. Чтобы отвлечься, он решил войти в «рабочее состояние» — что-то вроде медитации, чтобы настроиться на потоки магии и получить возможность воздействовать на них — и это было ошибкой, поскольку озеро оказалось бездонным. Возможно, там и было дно, но мощный магический поток на огромной глубине не давал ему этого почувствовать. Ещё там были монстры — животные, напитавшиеся магией, обретшие подобие магии, квазипародии на магов, не утратившие своей кровожадности, огромная спящая змея и огромный кальмар. Это было ужасно, и Гарри мелко содрогался всем телом, радуясь, что в следующем году поедет на карете. Ну, если он вообще наступит, этот второй год. Косой Переулок, Дырявый Котёл, вечерние байки Дина, первый полёт на метле. Букля в клетке, Букля в совятне, Короста, в подземельях тролль. Норберт, чужая палочка, родители, зеркало Еиналеж, носки, квиддич. Снич блестит, ветер в волосах, жизнь в небе. Обожание. Гермиона зануда, Гермиона лучший друг, нужный ключ помят, его просто поймать, шахматная партия убивает Рона. Больничное крыло, Рон жив, играет в шахматы в гостиной. Волшебный набор, фигурки двигаются и говорят — восторг. Повезло, что огромный, величественный замок с этого ракурса пробудил воспоминание именно о замке — он и сам хотел попытаться обратиться к своему чулану под лестницей. Как-нибудь на выходных, когда он освоится и разберётся в правилах, найдёт уютный уголок, где его не найдут, и с поддержкой из прочитанной литературы и нескольких заранее рассчитанных рун. Действительно, когда это в его новой жизни хоть что-то шло по плану или собиралось играть по правилам? — Эй, ты в порядке? До этого хмыкнувшая соседка обеспокоенно наклонилась вперёд, и Поттер с ужасом подумал, что от таких действий лодка может перевернуться. Почему она беспокоится? Он начал рассматривать её лицо, и девочка отшатнулась на пятой секунде. Кажется, она ещё и побледнела — наверное, напугал. Надо что-то сказать, пока она не позвала Хагрида, и тётя не пришла в ярость, но новый приступ не дал ему времени на «не критично» или «привет». Банковское хранилище, деньги, Фламель. Квиррел стоит у зеркала, тяжело в кармане, во всём виноват Снейп. Астрономическая Башня, мантия-невидимка, альбом с фотографиями, мать и отец. Благоговение, гордость, радость — Флитвик поставил «П» за эссе. Метла дёргается, надо держаться, Гермиона видела, как Снейп проклинает метлу, стол с зельями в колбочках — надо выбрать и пройти сквозь пламя. Хагрид сидит за столом, он оглядывается по сторонам, а потом быстро шепчет: «Волан-де-морт». Жуткая тень, убивающая единорогов, голова на затылке Квиррела, его хочет воскресить Снейп. Крючковатый нос, чёрные волосы, чёрная мантия, «наша новая знаменитость». Обида, непонимание, упрямство, «за что?». Никаких знаний — Дурсли заперли учебники в чулан. Погнутое ружьё, поросячий хвост, уютная хижина и каменные кексы. Клык, газета с ограблением, Хагрид. Флейта грубая, губы болят, но надо дуть, чтобы Пушок не проснулся. Призраки, холодно, когда проходишь насквозь. Хогвартс приближался — прекрасный и недосягаемый, с широкими стенами и башнями, уходящими в небеса. Древний, как дракон, огромный, как дракон, защищённый, как дракон — Гарри смотрел на него со смесью восхищения и ужаса. Жестокий плен и новая свобода, защищённость и беспомощность, привычное и чужое — но, конечно, ничуть не похожее на то, что описывала Белла. Фантазии вообще редко совпадают с реальностью, но в этом случае важным дополнением к восприятию служил страх. Слишком много людей, непонятная магия, делить с кем-то комнату, тёти не будет — кто же будет кричать, если он сделает что-то не так? Нет, будь у него возможность отказаться, он бы сделал всё, чтобы тётя о ней не узнала — в конце концов, это же Хогвартс! Но Хогвартс не был похож на мир, в котором он живёт. Никакой маленькой комнаты, никакой тёти, никакой тишины. Прятки по шкафам, руны, ритуалы — то, что ждёт его в замке с огромными башнями, не будет похоже ни на что из того, что он уже пережил. Ничего в его мире не готовило его к тому, что его ждёт — что, судя по возвращающимся воспоминаниям, должно его ждать. Это было похоже на избавление от съеденных ингредиентов после ритуала — они никогда не покидали желудок с первого раза, и за долгие годы Гарри навострился чувствовать, когда придёт последняя волна. С его воспоминаниями было то же самое — тем более, первые лодки уже причалили, и на погружение в старую жизнь больше не будет времени. Уроки, домашние задания, зима. Большое озеро, щупальца гигантского кальмара, пальцы приятно теплеют от прикосновения к палочке. Рыжая женщина идёт по платформе, у рыжего мальчика грязный нос, отработки, кубки, Запретный лес. Хогвартс-экспресс — облегчение, возбуждение, немного испуга и обиды на охранника, который не поверил. Сундук тяжёлый, бьёт по ногам, всё ещё похоже на розыгрыш, всё ещё страшно — тележка со сладостями, прекрасный пейзаж, много денег, покупаю всё. Хогвартс-экспресс — обидно, грустно, не хочется возвращаться. Остаться нельзя, друзья рядом, впереди куча дел. Предстоит отвратительное лето, обязательно вернуться на следующий год. Нога касается земли, и Гарри облегчённо переводит дух — наконец-то добрались. Его соседки по лодке сразу же смешались с толпой, а он совсем не запомнил их лиц — да и не надо, воспоминания в голове куда важнее. Жаль, что нельзя прижаться к Белле — сейчас он хотел просто окунуться во что-нибудь родное и отдохнуть. Но, кажется, их ожидает распределение и праздничный ужин. Есть, кстати, совершенно не хотелось — Гарри скорее подташнивало, так что он предпочтёт воздержаться. Он не удержался — провёл пальцами по вековому камню, перед тем, как войти в замок. Хогвартс прекрасен — станет ещё прекраснее, стоит только потерпеть. Внутри тлели чужие, давно отгоревшие искорки детского восторга и веры в волшебство, запертые в чугунной клетке тоски по Рону и Гермионе. Гарри запрещал себе думать об этом — не сейчас, когда он почти нормальный ребёнок, возвращающийся в отчий дом. Светлые коридоры, огромные картины, мягкие ковры, приветливые портреты — откуда он взялся, такой светлый и замечательный мир? Что он, узник подвалов дома Блэк, делает на этих коврах? Ноги налились свинцом, пальцы подрагивали, взгляд периодически расфокусировался и бесцельно бродил по стенам — кажется, это «облегчение». Он не проснётся на своей кровати от боли в распоротой руке. Тётя не накричит на него сегодня. Белла вытащила его — он на свободе. Свободе! Собирается пожить нормальной жизнью, завести друзей, научиться пользоваться магией — не той, которой уже владел, а другой, волшебной, не причиняющей боли. Изнутри лезла огромная, широкая улыбка, хотелось скинуть обувь, вскочить на перила и бежать, весело хохоча: «Здравствуй, Хогвартс! Я свободен!». Выражение лица Гарри осталось привычно-неизменным, когда Минерва Макгонагалл — возмутительно не та, слишком молодая Минерва Макгонагалл — открыла дверь в Большой зал. Что было дальше, Гарри помнил смутно — пытался не умереть от того, что вокруг столько людей. Самым лучшим защитником оказался потолок, так что Поттер рассматривал звёзды — ему не надо было прятаться или убегать, но при этом он был под почти настоящим небом! — уже привычно переживая оглушение гулом и уговаривая себя, что вокруг никого нет. Он так сосредоточился на этом, что пропустил свою очередь, и Макгонагалл пришлось звать его трижды — кто-то из других первокурсников ткнул его локтем, чтобы вернуть в обычный мир. Гарри помнил, что в прошлой жизни его распределение заняло кучу времени и навсегда оставило в памяти крайне важный диалог, но в этот раз Шляпа молчала. Возможно, хотела отправить его на Когтевран или Пуффендуй — это ничего не значило, потому что Белла училась на Слизерине. Внутри полыхнуло сомнением и отвращением — всё же, там учились только тёмные колдуны, но Гарри флегматично подумал о том, что сейчас он представитель благороднейшего и древнейшего рода Блэк, так что темнее уже некуда. К тому же, раньше на Гриффиндоре ждал Рон — сейчас Рона не было, зато была Белла. Вернуться в башню в красно-золотом хотелось до криков и злых слёз, но тётя, наверное, просто сотрёт его с лица земли и завтра заберёт назад, чтобы он не позорил благородных Блэк. Остаться на свободе ему хотелось гораздо сильнее, чем снова увидеть красный коврик у камина - но в Слизерине тоже наверняка были камин и коврик, которые наверняка нравились Белле. «Если ты разлучишь меня с Беллой, я умру» — фраза будто упала в пустоту, но, кажется, была услышана, потому что в ту же секунду Шляпа крикнула: — Слизерин! Вот теперь можно было окончательно выдохнуть и перевести дух, и Гарри на полной скорости рванул к сестре, прижимаясь к её тёплому боку и надеясь, что, когда придёт время, она его пихнёт — новые воспоминания требовали его внимания и времени. Хотя он, пожалуй, сначала нальёт себе тыквенный сок - надо отметить момент их величайшего триумфа. Мерлин, он снова в Хогвартсе!