В час, когда цветут нарциссы

Это удивительно, но Гарри Поттер вырвался в лучшие ученики, сдав все экзамены на «Превосходно». Тайна, разумеется, крылась в новой палочке — преподаватели были так шокированы, что у него получилось, что без раздумий ставили высший балл, хотя его заклинания, очевидно, были далеки от совершенства. Белла говорила, что они ставили бы «П», даже если бы у него просто получилось вызвать искры, но Гарри не был в этом так уверен — хотя, в любом случае, оценки уже были проставлены. У сестры тоже всё было отлично — Белла великолепно сдала трансфигурацию, чары и ЗОТИ, зубами вытянула зельеварение и буквально на животе проскользнула над завалом остальных. Белле никогда не нравились скучные, теоретические вещи — она была хороша в практической стороне колдовства, и знала кучу всего помимо школьной программы, но предметы, требующие зубрёжки, становились настоящим испытанием. Гарри очень хотелось ей помочь — но это, конечно же, было невозможно. В любом случае, экзамены были сданы успешно, и ученики начали собираться по домам. Тут и возникла проблема — Гарри просто не мог взять с собой новую волшебную палочку. Тётя Вальпурга наверняка сразу заберёт артефакт себе, вернув его только в конце лета, так что подмена раскроется очень быстро. Белле тоже нельзя было её отдавать — если палочка склонна к спонтанной магии, она наверняка рванёт в самый неподходящий момент. Наверное, можно было бы попросить Меду — но, во-первых, отношения с ней у сестёр были не очень, а во-вторых, возможность спонтанной магии никуда не девалась. Положение, кажется, было безвыходным — Гарри был уверен, что не сможет спрятать вторую палочку так, чтобы её не заметили. Они бились над этой ситуацией пару часов, пока Белла не хлопнула себя по лбу. — Давай просто оставим её в Хогвартсе! Спрячем куда-нибудь, а на следующий год заберём. Я слышала, старшекурсники так алкоголь прятали. Опять же, если она вдруг начнёт колдовать, все подумают, что это Пивз. Что скажешь, Цисси? Мысль была здравой, так что Гарри задумчиво кивнул, прислоняясь к дереву — они разговаривали снаружи, на их «тренировочной полянке», чтобы никто не мог подслушивать. — А если её найдут? Белла беспечно фыркнула, подпрыгивая и срывая пару листочков с дерева. — Не найдут. Засунем внутрь доспехов на одном из общих этажей — их там тысячи, никто не будет залезать внутрь. Оставим домовикам записку, чтобы не трогали, и всё будет отлично. Гарри не был уверен — в первую очередь потому что палочку совершенно не хотелось отпускать. Он только-только получил настоящий, рабочий артефакт, только-только начал колдовать, тут его надо прятать и прятаться. Впрочем, он отлично понимал что необходимость подождать три месяца до нового учебного года — ничто по сравнению с перспективой лишиться палочки навсегда. Так что Беллин план был принят, и они стали готовиться. В качестве места хранения был выбран коридор на третьем этаже, который Гарри отчётливо помнил по своей прошлой жизни — во многом именно из-за этих воспоминаний. Палочку, конечно же, упаковали в оригинальный футляр с вензелями, осторожно прикрепив пергамент с запиской «не трогать!». Надпись, между прочим, была сделана на трёх языках — когда Гарри спросил, может ли он использовать латынь, Белла рассмеялась и сказала: «да хоть руны!». Ну, вот он и воспользовался советом. Третью надпись, на родном английском, сделала сама сестра: «для необразованных домовиков». Местом для хранения выбрали самый неприметный доспех где-то в нише, засунув клад в шейное сочленение. Получилось великолепно — ничего не видно, ничего не выпирает, сама палочка тоже сохраняет спокойствие. Идиллия — можно уезжать. Гарри, конечно же, сняли прямо с поезда. Они успели загрузиться в Хогсмите и найти себе купе, когда появились двое мужчин неизвестного возраста и национальности. Один из них попросил Гаррин волос и добавил его в зелье, превращаясь в юную Нарциссу, а второй схватил за руку и аппарировал неизвестно куда — Гарри запомнил лес и несколько вигвамов. К счастью, его забрали очередные наёмники тёти, и они жили вдали от цивилизации целую неделю, пока Поттера, наконец-то, не вернули в особняк рода Блэк. Как и ожидалось, тётя сразу убрала все его учебники и бесполезную палочку неизвестно куда, призывая сосредоточиться на ритуалах. И вновь Гарри порадовался своей предусмотрительности — тренировки с Беллой сделали физические упражнения не такими болезненными, подтянутый английский и латынь позволяли гораздо быстрее читать. Тётя, между прочим, позволила ему выбрать целые две книги, которые он сможет взять с собой в Хогвартс на следующий год, чтобы «практиковаться в подвалах», и Гарри потратил кучу времени, думая, что именно ему может понадобиться. Как и всегда, изредка заглядывала Белла — и она всё ещё с радостью играла с ним в Пони, что заставляло его сердце наполняться радостью. Это не худшее время в его жизни — тем более, когда надо потерпеть всего три месяца. Да, тётя зверствовала, как никогда прежде, да, он снова изрезал руки и ноги — но это всего лишь три месяца, их можно буквально посчитать. Выбрать маленький уголок в его комнате, с помощью Беллы расчертить на календарь и каждый день оставлять по одной капле крови — Гарри иногда засыпал, разглядывая это поле и мысленно высчитывая, сколько ему осталось до Хогвартса. В днях, в часах, в минутах, в сутках, в количестве вытекаемой крови или нарисованных рун. Подходила любая единица измерения, так или иначе затрагивающая время — он достаточно хорошо знал арифмантику, чтобы создать нужную формулу. Ему даже не требовалась бумага — есть константа, переменная всего одна, модель не учитывает реальность. Легкотня, можно посчитать в уме. Вопреки всем громким словам, его ни разу не выпустили из подвала этим летом. Возможно, родители недостаточно старались, возможно, уговор распространялся только на Рождество. Гарри не испытывал никакого сожаления по этому поводу — наоборот, после дня простоя леди Вальпурга непременно усилила бы нагрузку, а так всё было более-менее равномерно. Детей он тоже больше не видел — видимо, они отдыхали где-то за границей, а не прозябали в особняке. В любом случае, ему не было до них дела — он терпеливо ждал нового учебного года, который проведёт на свободе. И, разумеется, дождался.