В час, когда цветут нарциссы

Наверное, это его судьба — Гарри Поттеру на роду написано, что третий курс будет лучшим физически и худшим с точки зрения эмоциональных переживаний. Ему было довольно легко учиться — сложнее, чем на третьем курсе Гарри Поттера, но легче, чем на двух предыдущих в виде Нарциссы Блэк. Уход за Магическими Существами был настоящим мучением. Нет, у Гарри не было проблем с копанием земли, перетаскиванием растений или чем-то таким — он слишком давно занимался ритуалистикой и имел прекрасную физическую подготовку. Преподаватель, профессор Кеттлберн, учил понятно и подробно, учебник был написан очень простым языком, и всё было бы просто прекрасно, если бы не необходимость работать с настоящими животными. В этой жизни Гарри никогда не подходил ни к кому, кроме фестралов, и совершенно не представлял себе, как себя вести. У него и с людьми-то не ладилось, чего говорить о созданиях без разума! В общем, несмотря на то, что он старался изо всех сил, абсолютно каждое живое существо, которое показывали на занятиях, видело в его поведении агрессию и принимало решение нападать. Гарри не боялся боли, но постоянные укусы, синяки и всё остальное сильно мешали при растяжке и утренних упражнениях, а профессор Кеттлберн каждый раз начинал суетиться вокруг него, привлекая ненужное внимание. В последнее время ситуация более-менее выровнялась, ведь Гарри старался держаться поближе к преподавателю и подальше от животных, но всё равно — Уход за Магическими Существами Поттер не любил. Вот вообще. Прорицания теперь преподавал худощавый мужчина, похожий на скелет, представившийся «Нострадамусом, правнуком того самого Нострадамуса», и на его занятиях они подробно разбирали теорию и разные подходы к предсказанию будущего. На этих занятиях почти не было практики, и большую часть времени они просто конспектировали лекции. Гарри считал, что это успех — так его шансы сдать экзамен существенно повышаются. Профессор Нострадамус производил впечатление человека, который прекрасно разбирается в предмете, так что едва ли ему можно было наболтать какую-нибудь чушь, как Трелони — но зато он наверняка сходу определит, есть ли у тебя талант, и позволит обойтись сдачей теории. По крайней мере, так говорил Смит, а его слова что-то да значили. За два месяца обучения Андриан Смит стал почти-Беллой для Гарри Поттера — потому что они начали плотно общаться, а сестра всё ещё была выбита из колеи своим грядущим замужеством, чтобы уделять ему достаточно внимания. Он всё ещё жил в её комнате, и они ночевали в одной постели, но сейчас Белла плакала почти каждую ночь, и там не было места словам и его неуклюжим утешениям. Старшая Блэк резко полетела вниз по всем предметам, безбожно прогуливала и периодически закатывала скандалы Лестрейнджу, и только Смит удерживал её от слишком безумных поступков. Они всегда ладили, хотя Белла не считала это дружбой, но сейчас она цеплялась за однокурсника всеми конечностями. И, кажется, очень хотела сбежать — по крайней мере, периодически она исчезала на пару дней, а потом пряталась в уголке, и Смит уговаривал её не делать глупостей. Ну, и присматривал за Гарри с Медой по мере сил — добросовестно проверял Поттеровские домашние задания, отвечал на вопросы и не смеялся над его неуклюжестью, неловкостью и непониманием. А Гарри сейчас как раз требовался старший, существующий рядом и готовый ему помочь. Потому что Гарри Поттер, обитающий в теле Нарциссы Блэк и только что вспомнивший свой первый третий курс, чертовски скучал по Сириусу. По старшему, всемогущему Сириусу, которому доверяли его родители, который тринадцать лет ждал в Азкабане и который подарил ему метлу. Единственный взрослый, которому было дело до маленького мальчика в одежде не по размеру, единственный, кто любил его просто так, ни за что. Как Белла. Но сейчас у Гарри не было Беллы — её собирались отнять. Запереть в клетку, убить, разлучить с ним и увести далеко-далеко. Сириус бы помог, конечно — только вот сейчас он ребёнок, который ещё не знает Джеймса Поттера, не любит своего крестника и называет Гарри «умертвием». И он, как и Белла, существует в рамках благороднейшего и древнейшего рода Блэк — рода, которому принадлежит и нынешний Гарри. С миром ритуалистики было немного получше. Его последнюю работу заметили, и семье Блэк поступило несколько запросов на его услуги. Тётя согласилась только на один из них, и теперь Гарри предстояло рассчитать формулу для благословения новорождённого. В теории, манипуляция должна была подарить ребёнку пожизненную удачу, но мало кто действительно пользовался этой возможностью. Эффект слабый, последствия совсем не похожи на Феликс Фелицис, и жизнь человека сокращается в несколько раз, так что магическое сообщество отказалось от его использования, но в странах третьего мира периодически находились богачи, готовые рискнуть. Сейчас Гарри как раз пытался придумать, как встроить температуру окружающей среды в ритуал, чтобы правильно ухватиться за магию и не убить младенца. Он как раз перестал сражаться с влиянием ветра, убив неделю на изучение африканского климата, и собирался вернуться в гостиную Слизерина и нормально поспать, когда его отвлёк громкий смех. Это было странно. Смех в подземельях? Рядом с гостиной Слизерина? Во вторник, за два часа до комендантского часа? И Гарри даже не обратил бы на это внимание, если бы не узнал голос Меды. — О, Тед, ты такой милый! И добрый! И хороший… Гарри заглянул за угол, пытаясь понять что происходит, и увидел свою сестру и смутно знакомого пуффендуйца, который смущённо хихикал и смотрел в пол. Впрочем, «Тед» сразу заметил, что за ними наблюдают, и резко отпрянул от Меды. Подождите — они что, стояли слишком близко? — Привет. Ты ведь сестра Андромеды? Гарри оторопело кивнул, чувствуя, что что-то происходит. Какая-то мысль, которая крутится в его голове — летает тут и там, но сбегает, стоит попытаться её ухватить. Это что-то новое — что-то, что вытащит их всех из этого отвратительного пространства безысходности и беспомощности. — Да. Младшая. Нарцисса Блэк, ритуалист семьи Блэк. Расценки… Меда бросилась вперёд и заткнула ему рот, а потом совершенно по-дурацки захихикала. — Ох, не слушай её. Цисси ещё слишком маленькая, и периодически путает свои фантазии с реальностью. Спасибо, что проводил, Тед, это очень мило с твоей стороны. Увидимся завтра? Пуффендуец кивнул и скомкано попрощался, оставляя сестёр Блэк в холодном коридоре Слизеринских подземелий. Меда хлопала ресницами, как припадочная — мысль наконец-то оформилась, проросла в его голову и завладела мыслями, начисто вытеснив Африку, температуру, ветер и грядущий ритуал. — Ты хочешь замуж, Меда? Сестра слегка покраснела и несколько раз глупо хихикнула. Гарри стоял, напряжённо ожидая ответа — давай же, тут либо «да», либо «нет». — Ой, глупости ты говоришь всякие. Рано тебе думать о таком! Да и нам тоже рано — то есть, мы познакомились совсем недавно, и… Нет, это слишком рано, да и мама никогда не позволит… Но мы ведь о мечтах, верно? О фантазиях и сказках? Тогда… Хи-хи-хи… Тогда конечно хочу! Гарри медленно кивнул, понимая, что теперь мир стал чётким и ясным, и перед ним развернулась явная и чёткая дорога, которая вытащит их всех из пучины отчаяния. В прошлом он постоянно действовал, и его жизнь менялась к лучшему, верно? Если всё сделать правильно, то Белла не умрёт, она станет прежней, и все будут счастливы. Белла не хочет замуж, но у Беллы есть жених. Меда хочет замуж. Всё очень просто, верно? И он постарается, чтобы всё стало правильно.