В час, когда цветут нарциссы

Это было прекрасное лето. Гарри много работал и много выезжал, проводя ритуалы по всему миру. Он смог доделать формулу для сына африканского волшебника, чем доказал свою профпригодность, и теперь его услуги пользовались большим спросом. У Поттера не было времени думать или скучать, так что отсутствие Беллы воспринималось не так остро. Гарри с удивлением обнаружил, что гораздо сильнее он скучает по своей псевдо-разумной палочке, которую снова пришлось оставить в Хогвартсе. В этот раз они с Беллой закопали её снаружи, прямо у входа в Запретный лес, и наложили столько защитных заклинаний, что хватило бы на небольшой магазинчик, но Гарри всё равно волновался, что этого могло оказаться недостаточно. Он постоянно ощущал отсутствие палочки — ощущение неполноценности шкрябало где-то на задворках, как если бы он что-то забыл или не собрал волосы в пучок. Видимо, это было связано с тем, что Поттер целый год находился в плотном контакте с артефактом, позволяя ему извлекать из себя магию, умудрился «пристраститься» к этому, а теперь страдал из-за нехватки привычного ощущения. Хорошо, что лето было загруженным, а то он мог бы на стенку лезть. И как в прошлой жизни он мог вытерпеть три месяца без магии? Из-за сильной загруженности Гарри совсем перестал следить за ситуацией с Медой. Он не пересекался с Беллой, не появлялся в особняке Сигнуса и Друэллы и не общался с тётей о чём-то кроме работы, так что свадьба с Лестрейджем стала неожиданной. Поттера просто выдернули из комнаты, когда он разрабатывал очередной ритуал, выдали помпезное кремовое платье, обильно расшитое чёрными камнями, сделали высокую причёску и отправили в главный особняк. Незнакомые лица, пышные платья, много волшебников — часть наёмники, часть приглашённые гости. К Гарри подошли двое, и Гарри прищурился, пытаясь понять, откуда он знает эти лица. Здесь должны быть Сигнус и Друэлла Блэки, и будет очень неловко, если он снова… — Привет, Цисси. Мы твои родители. Как твоё лето? Вот, снова не узнал. Досадно — тётя не хотела, чтобы он вёл себя странно на людях. Гарри чувствовал, что Вальпурга наблюдает за ним, и ему казалось, что неверный шаг обернётся подземельем и пытками. К счастью, родители привыкли к ненормальности младшей дочери — они уже даже не морщились из-за неузнавания. Или дело было в свадьбе и гостях, из-за которых возникала необходимость держать лицо? Беллы, кстати, нигде не было. Гарри искал её глазами и несколько раз порывался спросить у Друэллы напрямую, но понимание, что сестра могла что-то задумать, не давало ему сделать этого. Когда они виделись в последний раз, Белла была настроена «спасти» Меду, чего бы это ни значило — возможно, прямо сейчас она занимается именно этим, и младшая из Блэк навлечёт на её голову гнев тёти, если умудрится помешать. Меда не смотрела на него. В начале вечера сестра впилась в него глазами, становясь очень похожей на злящуюся Беллу, но почти сразу отвела взгляд, демонстративно игнорируя Поттера. Как будто она догадывалась, что это он заменил ею Беллу, хотя родители клялись, что она не будет знать. Хотя Гарри, по большому счёту, это не волновало — он всего лишь хотел спасти свою старшую сестру и выйти замуж за Малфоя. И здесь, на свадьбе Меды, он становился на шаг ближе к желаемому. Сама церемония длилась не очень долго, и Гарри не позволили остаться на банкет. Не страшно — у него много работы, молчаливое присутствие в углу только помешает делу. Если верить тёте, всё прошло отлично — и, судя по ряду оговорок, Белла так и не появилась на церемонии. Ох, Белла… Чем меньше времени оставалось перед школой, тем сильнее накатывало чувство обречённости и одиночества. Гарри поступал на четвёртый курс, а Белла выпустилась — это значило, что Белла не будет учиться в Хогвартсе. Он до последнего не хотел этого понимать — к сожалению, его голова была идеальным инструментом для счёта, и сопоставление возраста Беллы, время обучения в Хогвартсе и экзамен ЖАБА было лишь вопросом времени. Гарри до последнего хранил надежду — но, когда Сигнус и Друэлла забрали его на вокзал, сестры не было. — А где Белла? Гарри осторожно посмотрел на миссис Блэк, отчаянно желая, чтобы сестра прямо сейчас выскочила из-за стены. Родители переглянулись между собой, а потом женщина тихо вздохнула и опустилась на корточки. — Твоя сестра наказана. Она… пыталась сделать то, что не должна, так что теперь ей нельзя выходить из дома. Не волнуйся — думаю, вы сможете увидеться на каникулах, когда брак Андромеды станет нерасторжимым. Гарри кивнул. — Белла пыталась спасти Меду? Друэлла вздохнула. — Она пыталась помочь Андромеде сбежать с тем грязнокровкой. Ничего не получилось, конечно, но леди Блэк была в ярости — мы и так попали в немилость из-за замены невесты,  а тут ещё и это. Так что… — Друэлла. Женщина замолчала, покорно опуская голову под осуждающим взглядом мужа. — В общем, к сожалению, она не смогла придти тебя проводить. В другой раз, ладно? Ответа от Нарциссы Блэк не требовалось. Его посадили на поезд, попросили писать (Сигнус предусмотрительно сообщил, что Беллатрикс запрещено переписываться, так что Гарри не собирался тратить пергамент) и оставили одного. Гарри оказался не готов. К грохочущему Хогвартс-экспрессу, всё ещё пугающему его до чёртиков, к пустому купе, к молчанию и к своей изоляции. Ему казалось, что напротив должна сидеть Белла — ему казалось, что его сердце просто расплавили пониманием, что это невозможно. Ехать в школу всё равно надо — хотя бы ради того, что это Белла помогла ему попасть туда. Это будут месяцы спокойствия, месяцы затишья, месяцы расчётов, травли и одиночества — но он совсем не против, если Белла будет счастлива и свободна. Опять же, в Хогвартсе нет его тёти. Он погружался в пучину отчаяния всю дорогу в школу, не способный отвлечься от водоворота мыслей. Впервые он был предоставлен сам себе — вышедший из-под контроля тёти и не попавший под уютное крыло сестры. Что делать с этой бесхозностью? Как жить, принимая решения? Какие решения вообще принимать? Ответа не было, даже когда поезд остановился — Поттеру пришлось отвлечься, чтобы добраться до школы. И куда идти? Непонятно — обычно Белла вела его, и Поттер просто не запоминал дорогу. Возможно, имеет смысл следовать за толпой учеников? Хорошо, попробуем так. Что дальше? Кареты? Ах да — в прошлый раз воспоминания возвращались именно в карете. Кажется, нужно сесть в одну из них. Гарри выбрал первую попавшуюся  карету, забрался внутрь  и внезапно оказался лицом к лицу с Люциусом Малфоем. — Добрый день, Люциус. За это лето я продвинулась в ритуалистике и провела пятнадцать полноценных ритуалов.  Уверяю, все они прошли на высшем уровне, так что мои услуги возросли в цене. Если женишься на мне, род Малфоев получит  силу, репутацию и дополнительный заработок.   Поттер говорил быстро,  старательно  проговаривая слова.  Малфой же позеленел и зачем-то  начал дёргать вторую дверь, хотя все знали, что в хогвартских каретах она намертво запечатана. К тому же,  они тронулись  сразу же, как последний пассажир уселся на место, и теперь они не смогут  выйти, пока не окажутся у ворот. Остальные  пятикурсники тихо хихикали, создавая мешающий  шум — Гарри воспринимал это как дополнительную возможность  попрактиковаться в работе в экстремальных условиях. Люциус, убедившись, что пути к отступлению отрезаны, с мученическим вздохом  потёр переносицу и скрестил руки на груди. — Вынужден  отказаться,  мисс Блэк.  Вы меня  не интересуете. Нет, нельзя  сдаваться.  Он обещал. — Мы будем прекрасной парой, мистер  Малфой.  Я даже рожу ребёнка. Одного. От тебя. Друзья Люциуса разразились оглушительным смехом, а его будущий жених поперхнулся  воздухом и, кажется, покраснел — Гарри видел, что на его бледном лице проступили красные пятна. Отовсюду звучали странные комментарии вроде «вот это заявление», «Малфой, хватай такой ценный экземпляр, пока она остальным не родила» и «не успели пожениться,  а рога уже выросли». Люциус, закрывший  лицо руками, хранил молчание.  Гаррины попытки объяснить,  что из-за  ритуалистики он почти бесплоден, и вероятность  рождения  ребёнка  от кого бы то ни было  крайне низкая, не были никем услышаны. Он пытался снова и снова, волновался, путался в словах, и каждое его высказывание вызывало новый приступ хохота. Друзья Люциуса и не думали замолкать — но  все их высказывания были направлены в сторону Малфоя. Пятикурсник одеревенел, жался к стенке и игнорировал все Гаррины попытки что-то объяснить, и он первым вылетел из кареты, как только она остановилась. Следом вышли остальные, и кто-то даже помог Поттеру — помощь сопровождалась фразой «не упадите, миссис Малфой», которая была сказана с очень странной интонацией. Гарри открыл рот, чтобы в очередной раз попробовать всё объяснить, когда воспоминания взорвались в его сознание, утягивая в четвёртый курс из будущего прошлого. Поттер рухнул на землю — последним, что он услышал, был хохот слизеринских пятикурсников.