В час, когда цветут нарциссы

Шаг, шаг, поворот. Потом ещё два, вдох, прыжок, и руны вспыхнули, послушно перемещаясь на тело Корбана Яксли и расползаясь, чтобы выжечь все следы ментального паразита. Гарри сделал ещё несколько движений, завершая ритуал, и замер на несколько секунд, потихоньку приходя в сознание. — Итак, мисс Блэк… Поттер махнул рукой, прерывая чужое высказывание, и отошёл к заранее подготовленному углу — желудок уже с трудом удерживал ингредиенты, и следовало избавиться от них как можно скорее. Краем глаза Поттер увидел, как догадливый Малфой оттаскивает Яксли назад. Когда он в следующий раз поднял голову, старшие обнаружились в самом дальнем углу комнаты. Оба отвернулись к стене, не желая видеть происходящее, но и уйти они не могли — нужно было получить последние инструкции. Что же, придëтся потерпеть ещё немного — Гарри в любом случае был не в состоянии ответить, пока не очистил желудок окончательно. — Ты их как-то перевариваешь? Гарри, как раз полоскавший рот специальным зельем, посмотрел на зеленоватого Яксли. Малфой ткнул товарища в бок, но Поттер не понял подтекста этого жеста решил ответить: — Использую для дополнительного контроля магии. Желудок модифицирован, могу некоторое время удерживать вещества разной степени токсичности. Не несут пищевую ценность. Не усваиваются. Отторгаются организмом, извлекаются естественным образом. Это «переваривание»? Лицо Люциуса перекосилось, и он побледнел ещё сильнее, но его речь по прежнему звучала безупречно: — Не будем об этом. Итак, что мы теперь должны знать? Если Корбан Яксли и хотел что-то добавить, железная хватка Малфоя не давала ему это сделать. Гарри ненадолго задумался. — Руны будут перемещаться по телу, выжигая все следы ментального паразита. Окончательное уничтожение займëт около месяца, в зависимости от индивидуальных особенностей. Дополнительное, повторное, профилактическое вмешательства не требуются. — А шрамы останутся? Видимо, Яксли чувствовал приближение свободы, и был более эмоциональным, чем обычно. Малфой снова ткнул его в бок, а Гарри послушно ответил: — Да. Для снижения выраженности требуется специальное средство, обычные шрамозаживляющие мази неэффективны. Зельевару будут нужны подробности. Ты не знаешь, я под неразглашением. Избавление от шрамов маловероятно. Слизеринец хотел сказать что-то ещë, но Малфой уже перебил его, смерив друга своим «рыбьим» взглядом. — Яксли, ты за одни ингредиенты, использованные сегодня, должен пойти ко мне в вечное служение, потому что золотом за всю жизнь не расплатишься. Я помогаю тебе во имя дружбы, но ещë одно слово в сторону той, кто почти год занимался решением твоей проблемы, и я забуду о нашем прошлом, стребовав с тебя всë в полной мере. Мы услышали друг друга? Слизеринец тяжело сглотнул и сделал шаг назад, каким-то образом становясь почти на голову ниже. Люциус помолчал ещë немного, а потом с лëгкой улыбкой повернулся к Поттеру: — Ещë раз благодарю за то, что возились с этим идиотом, мисс Блэк. У нас ещë есть немного времени, так что я могу сводить вас в Хогсмит поужинать… Если вы в состоянии, конечно. Гарри только что чаровал несколько часов, проведя сложнейший ритуал на пределе своих возможностей. У него дико ныли мышцы и болели колени, голова была тяжëлой и очень хотелось спать. Ещë у него горела трансфигурация и зельеварение, а раздражëнный желудок, скорее всего, избавится от всего, что попадëт в него в ближайшие несколько часов. — Конечно, мистер Малфой. Мне переодеться? Слизеринец окинул его придирчивым взглядом, потом тяжело вздохнул и попросил разрешения, чтобы немного поколдовать. Несколько взмахов палочкой над поттеровской формой, пара пассов на волосы и лицо, и вот уже Малфой довольно кивает и говорит, что можно идти прямо так. Гарри даже интересно стало, что он там такое делал, но никакой отражающей поверхности поблизости не было. Потом они отлично посидели в Трëх Мëтлах, обсуждая экзамены — вернее, обсуждал Малфой, а Поттер поддакивал, механически поглощал еду, пил сливочное пиво и считал, сколько человек рассматривало их. Судя по их перешëптываниям, Люциус действительно не любил водить девушек в Хогсмит, так что их появление стало настоящим событием. Больше в этом учебном году они не виделись — их обоих поглотили экзамены, которые были хуже, чем когда-либо. Потом пришло время отправляться домой, и Поттер, наскоро попрощавшись с Северусом и его грязнокровкой, пошла искать Сириуса. Сын тëти нашëлся в гриффиндорском купе, в обществе трëх своих друзей. Он вылупился на Гарри в теле Нарциссы, словно за этот год уже позабыл о еë существовании. Поттер только пожал плечами, отрабатывая свою маскировку, и закинул вещи в багажный отсек. — Эй! Ты что, собралась ехать с нами?! Гарри кивнул, присаживаясь около двери. — Я присматриваю за тобой. Всë, что с тобой случится, вернëтся мне стократно. Помогала весь год, не трогая. Не понравилось? Три других гриффиндорца уставились на неë, а потом синхронно отодвинулись подальше. — Сириус, эт-то кто?.. Юный Блэк махнул рукой. — Нарцисса Блэк, моя двоюродная сестра. Она у нас в подвале живëт, мы с Регом в детстве вообще думали, что это умертвие. Не обращай внимания, она всегда такая. Эй, уйди к своим слизням! Хочешь доложить обо всём маме?! Немного подумав, Гарри подтянул вверх колени и обнял их, устраиваясь поудобнее. — Не писала тëте о тебе. Не писала о твоих друзьях. Не писала, что попал на Гриффиндор. Помогала, не мешая. Я справилась? Но Сириус снова не ответил. — К-как ты не сказала маме? Это что же, она не знает? Как мне сказать маме?! В общем, остаток пути Поттер провëл в молчании, наблюдая, как первокурсники пытаются придумать способ решения возникшей проблемы. Была даже идея использовать Гаррин шарф, но худой серьëзный мальчик Римус еë категорически отверг. Так ни к чему и не придя, ребята осторожно начали покидать купе — Гарри тенью последовал за ними. Вальпурга Блэк, конечно же, лично пришла встречать своего старшего сына. Рядом с ней был лорд Блэк и Белла — именно сестра заметила их первыми, но не стала говорить старшим, ограничиваясь лишь пристальным взглядом. Впрочем, уже скоро они оказались рядом со старшими Блэками, хотя Сириус явно замедлялся с каждым шагом. — Сириус! Как ты? Как добрался? Всë хорошо? Гарри никогда не видел на лице тëти такой широкой улыбки («тëплой и искренней», если верить формуле). Она даже говорила совсем по-другому, и Нарциссе Блэк не верилось, что это еë голос. Впрочем, улыбка стала меньше, как только Вальпурга подошла вплотную. — Сириус… Что это? Ты решил нас разыграть? Первокурсник пискнул и отступил назад, а потом зажмурился и замотал головой. — Нет. Я в Гриффиндоре. Гарри даже представить себе не мог, что Сириус мог говорить настолько писклявым голосом. Тëтя замерла, и даже Поттер буквально видел, как счастье на еë лице перетекает в невероятную ярость. Уголки губ опустились, мышцы напряглись, а глаза потемнели на несколько оттенков. Еë кулаки сжимались и разжимались, и лишь великая и всепоглощающая любовь спасала еë сына от неминуемого взрыва. А вот у юной Нарциссы Блэк такой защиты не было. Между моментом, когда тëтя заметила мага-ритуалиста, и первой пощëчиной прошло меньше секунды, словно леди Блэк обладала способностями, неподвластными обычному человеку. Щëку обожгло болью, голова дëрнулась, и Гарри немного повело, но он заставил себя остаться на месте. — Как ты посмела мне не сказать?! Второй удар пришёлся на другую сторону, и был не менее болезненный, чем первый. — Что я приказала тебе в этом году?! Поттер открыл рот, чтобы ответить, и тут же получил в третий раз, под крик тëти про то, что она не приказывала отвечать. Нижняя губа лопнула, оставляя неприятные ощущения, он послушно покачнулся ещë раз, даже не собираясь сопротивляться. На четвëртую пощëчину у Вальпурги не хватило времени — между ними втиснулся Сириус Блэк. — Вот поэтому никто и не говорил тебе! Стоило хоть чему-то пойти не так, как ты хотела, и ты уже избиваешь мою кузину! А следующим буду я и Рег, верно? Я счастлив, что на Гриффиндоре, и после всего этого окончательно понял, что не хочу иметь ничего общего с тобой! Ненавижу, отвратительная, сумасшедшая, старая карга! Леди Блэк снова поменялась в лице. В этот раз оттенок еë кожи стал белым, почти как снег, мышцы резко расслабились, она широко распахнула глаза и подняла брови — по формуле это можно описать «болью» и «растерянностью». Рука, которая только что поднималась для замаха, вдруг оказалась беспомощно прижата к груди, и тëтя в кои-то веки выглядела совсем не страшно. Что было дальше, Гарри не видел — Белла обхватила его за плечи и потащила прочь, собираясь трансгрессировать. Они переместились к родителям, чьи лица Поттер опять позабыл, и договорились не вспоминать о том, что произошло на вокзале. Удивительно, но это лето было самым спокойным в жизни Гарри Поттера — потому что тëтя даже не стала забирать его к себе, ограничившись лишь несколькими заказами. И каждый раз, когда он делал что-то не так, леди Вальпурга лишь бледнела, но так ничего и не сделала. Так, тихо и спокойно, пролетело время перед шестым курсом в Хогвартсе.