Saltation

— Я хотел этого с той самой минуты, как увидел тебя впервые, — рычит альфа, поднимая ладонь и вжимая её между ягодицами парня. Зарывшись лицом в меха, Чимин едва слышно хнычет. Всё его тело горит, и руки Юнги слишком близко. И вот-вот он наконец-то протолкнёт их внутрь, а, растянув, наконец вставит ему и даст почувствовать узел. Но вместо всего этого альфа отстраняется. Чимину кажется, что он ещё сильнее вжимается грудью в кровать (если такое вообще возможно). Горло першит, когда он вместо того, чтобы прятать слёзы в мехах, жалобно стонет. Это жестоко. Парень знает, чего хочет, как знает и то, что дать это ему может только Юнги — и всё же, тот тянет его назад за талию. От бушующих гормонов Чимина охватывает совершенно иррациональная паника: может, альфа всё же ему откажет, может, не стоило себе врать и говорить, что всё будет хорошо. Чёрт, может он даже успел сделать что-то очень глупое. Но прикосновения его грубые и нетерпеливые; краем глаза Чимин видит, как Юнги жадно осматривает его тело. Чимин пытается попросить его не уходить, но слова смешиваются так, что разобрать выходит только первый и последний слог. Губы Юнги касаются потного лба парня, и альфа проводит ладонями вверх по талии Чимина, цепляя кончиками пальцев соски. Кажется, что он касается всего сразу, и Чимин не может делать ничего, кроме как выгибаться и вздрагивать. Простыни путаются, сковывая движения, когда он вцепляется в них пальцами. Мелкие царапины на груди тянут, когда Юнги поглаживает его соски и особенно когда тот нагибается, чтобы облизать один из них. Делая это, он не отрывает взгляда от Чимина. Парень снова дёргает бёдрами вверх, пытаясь потереться членом о пресс альфы, когда замечает голод в выражении его лица. Сложно вспомнить, как же ухватиться за волосы альфы, но Чимин всё же запускает в них пальцы. Кожи касаются тёплое дыхание и влажный язык — даже зубы, когда тот становится агрессивнее... Чувствует он и мурашки, пробегающие по спине Юнги, когда тот отрывается от груди парня. Если бы не всё не затихающее рычание, Чимин поклялся бы, что он вздрогнул. Когда же парень прижимает ладонь к соску Юнги и проводит по нему пальцами, мужчина накрывает их сверху своими. Наверное, он всё же дрожал. От всех движений, становящихся всё грубее, бёдра трутся друга о друга и о ноги Юнги. Вместе с этим разгорается и огонь в паху. Смазка липнет к коже и к матрасу при каждом движении. Слишком медленно; жарко, хочется, чтобы Юнги наконец-то поторопился. Но просить... — Мой, — стонет Чимин, упираясь ногами в кровать и подаваясь вперёд. Растопырив пальцы, Юнги с силой нажимает на живот парня, пока тот не падает назад на простыни. Просить о чём-то сложно, когда альфа и сам знает, как лучше. — Красавчик Пак Чимин в моей кровати, — рычит Юнги. Чимин сжимает ногами тело мужчины и, зажмурившись, качает головой, чувствуя, как всё начинает дрожать. Альфа не останавливается, шепча комплименты куда-то в кожу парня. Кажется, он даже не обращает внимания на то, что говорит, и от этого Чимину только хуже после очередного своего всхлипа. Ноги словно ватные, когда Юнги подаётся вперёд и прижимает пальцы к губам Чимина, жестом прося его замолчать. — Обычно это происходит не так, — бормочет себе под нос он. Чимин слышит, но не слушает, даже не пытается понять, что бы это могло значить, когда альфа снова устраивается между его ног, — но ты такой мокрый. Чимин комкает простыни, разрываясь между желанием закрыть глаза или смотреть на него дальше. Его ладони вновь скользят по телу парня, пачкая всё смазкой, скользкой, как кончики пальцев Юнги. Они горячие и влажные, прямо как простыни под ними. Между ног у него, во многом благодаря альфе, не лучше. Когда он закрывает глаза, в темноте мелькают белые точки, и Чимин отстраненно стонет, не зная, сколько ещё вынесет. Хочется большего. Хочется перевернуться и дать Юнги всё, а также вытянуть шею сильнее. Хочется объятий, меток, больше, ещё и ещё. Хочется, чтобы Юнги снова коснулся пальцами его груди, несмотря на то, что это всё-таки был дразнящий жест. — Как же мокро. Чувствуя внезапное прикосновение к члену, Чимин втягивает живот и широко распахивает глаза — так, что они не открываются ещё шире от удивления, когда он видит пальцы альфы на головке своего члена и чувствует расходящееся от неё удовольствие. Из горла вырывается отвратительно высокий стон, а Юнги грязно выругивается. Чимин же слишком занят тем, что прячет раскрасневшееся лицо и двигается навстречу обхватившим его член длинным пальцам, чтобы следить за второй рукой альфы. Раздаётся едва слышное клацанье. Заставив себя оторвать лицо от мехов и открыть глаза, парень наблюдает за тем, как пальцы альфы, оторвавшись от его губ, опускаются ниже. — Расслабься, — тихо просит тот. Чимин запрокидывает голову и сжимается вокруг пальца Юнги, когда тот толкается внутрь. Его накрывают противоречивые чувства: липко, мокро, вытекающая смазка сразу же пачкает руки Юнги, и чувство, пусть и незнакомое, всё равно довольно приятное — он на секунду расслабляется перед тем, как снова выгнуться. Мышцы на руке Юнги вздымаются, когда палец проходит глубже, а Чимин задушенно выдыхает — напряжение сдавливает горло. Через силу он насаживается сильнее, стаскивая за собой простыни, и громко стонет. — Е-ещё, — запинаясь, просит Чимин, теряя голову. — Ещё, — согласно мычит Юнги; уголки его глаз блестят. Подушечкой пальца он дразняще проводит по дырочке парня перед тем, как протолкнуть его внутрь с громким хлюпаньем. Нет времени привыкать. Сейчас куда важнее всепоглощающая нужда, чем давление. Чимин снова насаживается, но альфа прижимает его к кровати, удерживая на месте. Пальцы Юнги проникают внутрь, растягивают его, двигаясь в одном ритме с ёрзаньем Чимина. Когда альфа проталкивает их ещё глубже, парень напрягается уже всем телом, поджимая пальцы на ногах. — Дыши, — тихо говорит ему Юнги, но тот лишь давится слезами, тяжело дыша из-за пересохшего горла. Пальцы двигаются внутри него, вырывая из груди томные вздохи, но двигаются чертовски медленно. Больше всего ему хочется почувствовать себя заполненным. Он не пытается даже двигать теми частями тела, которые Юнги удерживает, но вот всё остальное — пальцы, предплечья, плечи и даже ступни — дёргается. Хочется больше: больше горьковатого запаха смазки, высыхающей на коже и теряющей блеск, и, конечно же больше Юнги. Чем быстрее Чимин моргает, тем отчётливее видит его лицо. Щёки и глаза несильно чешутся от солёных слёз, заливших всё — рассмотреть хоть что-то всё ещё сложно, а потому парень зажмуривается, только иногда пытаясь проморгаться, и совсем не следит за языком. — Юнги, — вот, что он точно говорит, а ещё зовёт его альфой и просит о чём-то, хотя это совсем не нужно — пальцы мужчины и так растягивают его с ещё большим усердием. Говорить совсем не нужно. Юнги здесь, рядом, и, как бы всё это, — запах, лёгкие судороги во всём теле, когда становится слишком жарко, — ни пугало, оно не пугает настолько, чтобы стоило желать остановиться. Юнги настойчиво проталкивает пальцы внутрь, и парню сложно воспринимать мир вокруг, когда в данный момент остаётся, существует лишь его альфа, тихий рык которого он слышит. — Давай же, — словно издали слышит он, а затем его живота касаются нежные губы. Чимин сжимает Юнги коленями, когда кончает. Жарко, тесно, смазка стекает по коже, а пальцы альфы всё ещё двигаются внутри. Бёдра напрягаются сами собой, и он наконец-то чувствует заполненность. Тот всё не останавливается, и Чимин, чувствуя влагу, хнычет и не может определиться, стоит ли остановиться или продолжать. Он даже открывает глаза и сквозь пелену слёз видит, как пристально рассматривает его Юнги. Парень снова сжимается вокруг его пальцев. Он обессилено падает, когда всё заканчивается. Мокрая спина липнет к простыням. Юнги что-то бормочет, его слова превращаются в мешанину из рычания и мягких звуков, которые Чимин никак не может разобрать, но в них много согласных и комплиментов, от которых по коже бегут мурашки. Сердце начинает биться быстрее, даже несмотря на то, что он не понимает смысла. Чимин не говорит ничего. Не издаёт ни звука, пока чувство облегчения снова не сменяется жаром, что напоминает о происходящем, и парень всхлипывает. Альфа поднимается выше, нависая над Чимином. Бледное тело Юнги, кажется, окружает его со всех сторон, пока сам мужчина смотрит прямо в глаза омеги. Некоторое время взгляд Юнги скользит по лицу парня, не сосредотачиваясь ни на одной детали, но при этом буквально заглядывая в душу. Чимин даже чувствует, как от волнения покалывает затылок. От такой серьёзности во взгляде из-под бровей всё скручивает и огонь разгорается с новой силой. Даже несмотря на горячку, Чимину всё равно кажется, что они снова в мастерской Юнги, где тот прожигал его взглядом впервые. — Юнги, — тихо начинает Чимин. Голос срывается. Он неловко хватается за волосы альфы, когда пальцам не хватает ловкости для того, чтобы потянуть за отдельные пряди. Юнги, похоже, колеблется, что заметно даже под его неподвижной маской. Парень понятия не имеет, что его так терзает, пока альфа не опускает глаза ниже и не обхватывает его лицо ладонью. — Я скоро вернусь, тебя хотя бы вытереть нужно. Кончики его пальцев осторожно касаются лица Чимина, и, если тот и запрокидывает голову назад слишком сильно под давлением его рук, то всему виной течка. — Не… — Чимин касается губами запястья мужчины и сглатывает через комок в горле. Хочется остаться в кровати, завернувшись в меха, и наплевать на грязь. — Скоро это всё равно должно случиться, — намекает альфа. Течка помогает Чимину додумать всё остальное. Юнги проводит пальцем над его бровью и парень расстроенно хнычет. Не имея понятия, что сказать, он решает попросить альфу взять его с собой... — ...или останься здесь, — неуверенно добавляет Чимин. Поколебавшись, Юнги всё же кивает, соглашаясь скорее с собой, чем с Чимином. Кажется, оргазм совсем не утихомирил течку. Всё, на чём парень может сосредоточиться, когда Юнги тянет его на себя и вытаскивает из кровати, прижимая к себе — вместе с простынями — это шея альфы. Он обхватывает губами железу у основания шеи, водит ими вверх и вниз, по маленькому шраму за ухом, пока Юнги не сжимает его крепче, рыча, суля именно те последствия, на которые парень и нарывается. До того, как Чимин успевает надавить, тот садит его на расстеленное на тумбе полотенце. Юнги, дернувшись, отстраняется — альфа, похоже, тоже этого не хочет. — Скоро пойдём спать, — обещает Юнги, выкручивая маленькое полотенце над раковиной совсем рядом с омегой, тот сжимает пальцами мягкую ткань под бёдрами. Ворс почти не обработан и потому не торчит, как на полотенцах, к которым он привык, но сейчас у него есть дела поважнее, чем какая-то там ткань. — Не хочу спать, — тихо ноет Чимин, задевая ногой приоткрытый шкафчик. Юнги запрокидывает голову и страдальчески стонет, вызывая желание рассмеяться. Но тот только осторожно вытирает полотенцем лицо и тело Чимина, который снова теряет связь с реальностью, позволяя приятной тяжести охватить его целиком и полностью. — Хорошо, перед сном получишь то, что хочешь, — уступает Юнги, а затем снова поворачивается к раковине и берёт в руки две щётки, стоящие в старой чашке с едва заметной щербинкой. Звучит многообещающе, а потому Чимин охотно кивает и следует указаниям. Хорошо, что альфа не пытается его искупать; медовая сладость, растекающаяся по телу, пусть и не знакома, но похожа на сонливость. Его, сидящего на столешнице, Юнги вытирает быстро, но Чимин всё равно находит в себе силы только на то, чтобы прижаться к груди альфы, когда тот несёт его обратно в спальню. Они снова устраиваются в кровати, и всё именно так, как того хочется парню: Юнги касается его, целует в губы, потирается носом о лоб и шею, а Чимин подаётся ему навстречу и пытается расслабиться, чтобы прижаться ещё ближе. Он ужасно устал, но всему, что ниже пояса, похоже, всё равно. Можно подумать, он серьезно мог бы заснуть. Чертовы простыни кажутся колючими и их не спасает даже запах, исходящий от них. Чимин прячется в руках Юнги, цепляется за его грудь пальцами и ёрзает в попытке найти удобное положение, но останавливается, когда становится лишь хуже. Он словно сгорает изнутри, хочет ещё и ещё. Он смущённо поднимает взгляд. Юнги поставил чашку, из которой пахнет пряностями и стабилизатором, на свою тумбочку, и теперь тянется к Чимину, начавшему тихо хныкать ещё до того, как тот успевает его коснуться. — Больше, — пытается попросить Чимин, закидывая ногу на бёдра альфы. Прямо сидеть на коленях альфы у него не получается совсем. И сейчас дело даже не в течке: она отступила, но альфа близко, и возбуждения сейчас хватает лишь на то, чтобы сонно потираться о живот и член Юнги, приятно нажимающий на дырочку, но он всё равно чего-то хочет. Всё равно чувствует сладость во всём теле и в коже Юнги, в его руках, настойчиво оглаживающих его спину. Руку, которой не водит по груди Чимина, Юнги заводит ему за спину и опускает на поясницу, а затем ниже и ниже, прижимает к дырочке, пока Чимин не подаётся вперёд, выгибаясь и выстанывая имя альфы. Ему даже не дают времени насадиться на пальцы. — Смотри, какой ты красивый, — бормочет альфа прям перед тем, как сжать его затылок. Напряжение нарастает и переливается через край, а Чимин невольно прижимается к Юнги всем телом, только затем понимая, что тот ухватил его за загривок. Он оказывается вплотную прижатым к боку альфы, пока тот низко урчит ему на ухо. Глаза закрываются сами собой, тело расслабляется, а железы на шее, кажется, припухли. Пальцы Юнги влажно скользят внутри. Полусонный, он снова бормочет имя Юнги. Сладостная дрёма охватывает всё тело, унимая наконец обжигающий до этого жар. Альфа лишь успокаивающе мычит. Парня охватывает спокойствие, спазмы в животе отпускают, и Чимин замирает, разваливаясь на простынях, убеждая себя в том, что ничего не случится, если он немного отдохнёт, даже несмотря на то, что запах альфы и феромоны требуют от него чего угодно, но только не сна. Чимину стоило бы догадаться, какой будет течка. Всё так, как он себе когда-то представлял: она словно пламя, оказавшееся слишком близко к коже. Течка — больше, чем просто жар, больше, чем лишь потеть и пачкать простыни смазкой, больше даже чем ужасная боль в животе. Это всё, чего Чимин ожидал, и отличается лишь в одном — ощущения куда сильнее, чем всё, что он мог себе вообще вообразить. Хуже всего не физическая боль, от которой выкручивает суставы, а всё тело кажется безвольной тряпкой, нет. Он не может перестать чувствовать феромоны вокруг и резко вскакивает, просыпаясь на мокрых простынях и изнывая от возбуждения. Но ещё течка означает то, что Юнги всегда рядом, что его запах пропитывает испачканные меха и даже самого Чимина. Лежащий рядом альфа рычит, когда Чимин снова сжимается вокруг пальцев, которые он так и не вытащил после сна. Нижняя часть тела, кажется, совсем не связана со всем остальным, тянется за ладонью Юнги, несмотря на то, что всё остальное словно налито тяжелым свинцом. Первым звуком после пробуждения становится его собственный протяжный приторно-сладкий стон в подушку. Юнги продолжает растягивать его и толкаться глубже, даже нависая над парнем. Простыни снова сбиваются от их движений и ещё сильнее, когда Юнги вжимает его всем телом в кровать. Та часть парня, которую беспокоят лишь чувство заполненности и секс, недовольна тем, что пальцы почти выходят из него. Альфа, однако, не выходит до конца, и только поэтому всхлипы Чимина не перерастают в болезненное шипение. Юнги позаботится о нём. Чимин точно в этом уверен, а уже в следующее мгновение альфа заводит руку ему за спину и с силой сжимает затылок. Перед глазами всё белеет, немного приглушая горячку, но этого вполне достаточно, чтобы Чимин смог пошевелиться. Боль утихает, давая парню раздвинуть ноги. Бёдра покалывают от новых царапин, оставляемых ногтями альфы. — Пожалуйста, — задыхается Чимин. Он прекрасно знает, что не мыслит трезво, что плачет. Всё вокруг размыто, а его окружают только феромоны и Юнги, особенно когда он умоляет о чём-то и впивается короткими ногтями в его кожу. — Пак Чимин, — рычит Юнги, словно это имя его проклятье и спасение одновременно. Под ним Чимин крупно дрожит, цепляется бесполезными руками за одеяла, пока ладони альфы гладят всё его тело. Хуже всего в течке, наверное, так же и то, что он чувствует член Юнги рядом со своим, но скрытым под тканью пижамных штанов. Чимин вскидывает бёдра и всхлипывает, отчего Юнги отстраняется… и сразу же глубоко вдыхает и шипит. Чимин наблюдает за тем, как он убирает руку с его живота, как запрокидывает голову и стискивает челюсть, оттягивая резинку штанов и наконец, слава Богам, доставая возбуждённый член. Парень уже хнычет, чувствуя, как от этого неописуемого зрелища пересыхает горло. Альфа так близко к нему, что, насколько же член Юнги больше его собственного, рассмотреть получается просто отлично. Он облизывает губы в тот же момент, как Юнги наклоняется ближе. Чимин грязный и мокрый, но в основном покладистый, когда альфа его целует. Ощущений снова слишком много: губы Юнги, накрывающие его собственные, а затем соскальзывающие ниже, чтобы возбуждённо коснуться маслянистых желез. Даже в этот момент Юнги контролирует всё. То, как Чимин выгибается, и то, как у него горит между ног, когда парень прижимается к члену и животу мужчины. Словно в тумане, он повторяет, что альфа принадлежит ему даже без постоянной метки, и это накрывает его с головой, заставляя бездумно цепляться пальцами за простыни. Продолжая выстанывать имя Юнги, омега плачет, целует его, умоляет о большем, даже когда альфа шепчет нежности ему в шею. От уверенности в том, что Юнги позаботится о нём, остаются только намёки. Чимин прикладывает все силы на то, чтобы быть как можно покорнее, пускай жар Юнги окружает его со всех сторон и пускай чувствует его между ног. Когда же он слышит шипение и рваный выдох сквозь зубы... — Пожалуйста, — умоляет он между всхлипом и стоном. Пальцы Юнги хотя бы двигаются. Пальцы же Чимина, мокрые, липкие и скользкие от смазки, хватаются за всё, до чего могут дотянуться. — Я… нужно… мокрый, — выдавливает парень, тянется за чем-то и тянет, — внутри хорошо, внутри мокрый... Член Юнги нажимает на задницу, и он такой горячий и влажный, и Чимин настолько хочет почувствовать его узел, что выгибается дугой и до боли тянет шею для альфы. Он не знает, стонет ли или же просто хватает воздух, когда Юнги наконец-то входит в него. Зубы альфы впиваются в его шею, а язык прижимается к железе. Если отбросить в сторону низменное предвкушение того, что его наконец-то заполнят, Чимин вдруг понимает, что сейчас он ближе всего к тому, чтобы стать парой альфы. От той мысли живот тянет уже не только из-за возбуждения, а собственные чувства кажутся одинаково отчаянными и тёплыми. Даже сквозь туман течки он отчётливо чувствует Юнги, как он шипит ему в шею и плечи, подаваясь вперёд, как беспорядочно бьётся его сердце под ладонью, когда Чимин придвигается ещё ближе. Пусть он рычит и шипит, Юнги всё равно нежен. Он смахивает со лба прилипшие волосы и, кажется, теряет голову так же, как и сам Чимин. Парень хнычет, пока его заполняют сильнее, даже слишком сильно, и даже несмотря на это просит о большем, а его смазка стекает по члену Юнги. Он не представлял, что будет чувствовать, но от этого срывает крышу. Его тело трясётся под альфой. Юнги останавливается лишь тогда, когда Чимину почти больно, когда он почти не может продолжать, и тяжело дышит, трясётся от усилий, что уходят на выдержку, шипит в плечо и отстраняется. Он запрокидывает голову в попытке оторваться от шеи Чимина и страдальчески смотрит в никуда. Чимину интересно, как же он себя чувствует, что заставляет его хмуриться. Интересно, похоже ли это на пламя между ног самого Чимина? — Что же ты творишь со мной? — каждый вдох альфа втягивает через зубы. Ладони Чимина прижимаются к его груди, пытаясь ухватиться за футболку, которой нет. Он пытается найти нужные слова, но изо рта вылетает лишь бессмыслица. Глаза Юнги темнеют ещё сильнее, когда он хватает парня за подбородок. — Пак Чимин, — рычит он в губы омеге. — Голый и только для меня. Он переплетает их пальцы и двигается вперёд, пока Чимин прерывисто стонет через слёзы, застилающие глаза.. Однако он всё равно пытается сильнее насадиться на член Юнги, игнорируя то, что альфа делает все куда лучше. Шея мужчины горит под руками парня, когда тот её обхватывает. Как раз перед тем, как у Чимина выходит ухватиться за шею альфы получше, то тот перехватывает его запястье. Он тянет руку парня на себя, и тот не сопротивляется. Альфа удерживает запястье на месте, даже когда Чимин слишком потерян, чтобы держаться хоть за что-то. Чимин видит, как искажаются от рычания губы Юнги, когда тот снова в него вбивается. Мужчина нависает над ним, прижимая пальцы омеги к своей шее. Чимин смаргивает слезы, позволяя им стечь по щекам. — Пожалуйста, — снова хнычет он, и, как бы Чимин не пытался это игнорировать, собственный голос кажется ему слабым. Юнги опускает руку на меха, и Чимин краем глаза видит напряжённые предплечья по обе стороны от себя. Его плечи почти до боли напряжены. Свет скользит по изгибам ключиц и груди, когда альфа рвано вдыхает, но не сдвигается с места — во всяком случае, пока Чимин не выгибается и не начинает хныкать и умолять, а ещё... — Глубже, — снова запинается он. И его альфа внутри, заполняет его полностью. — В тебе так хорошо, — рычит Юнги, вбиваясь в него с новыми силами. Теперь, когда рука Юнги больше не держит его ладонь, Чимин позволяет ей упасть на простыни, открывая взгляду край шрама на шее. Всё происходит как сквозь туман: стук кровати о стену, соскользнувшее на пол одеяло, ритмичные шлепки кожи о кожу. Из-за огня, охватившего тело, Чимин не может сосредоточиться ни на чём, кроме нужды чувствовать его в себе. Он много говорит и двигается, но не видит ничего, кроме влажного блеска тел — тела Юнги, его плеч и рук по обе стороны парня, когда тот извивается в попытке оказаться ближе. Чимин чувствует себя крошечным и затраханным. Мешанина звуков и одно единственное “много” — всё, что способен выдавить из себя парень. Но ему не стыдно. Чимин хочет, как бы жалко это ни звучало, и ему нужно, но Юнги даже без этого рычит ему в шею и двигает бёдрами сильнее, с таким усердием, что Чимину видно, как играют и напрягаются его мышцы, и как влажно блестит его кожа от пота. Феромоны, близость их тел, жар сводят с ума. И Чимин бесстыдно и возбуждённо стонет, срывая голос, каждый раз, как Юнги входит еще глубже. Может, он бы чувствовал гордость или превосходство от того, что спит с Мин Юнги, если бы не лил слёзы на его члене. Парень совершенно не понимает, что происходит, зато наконец-то чувствует себя заполненным. Спинка кровати врезается в стену особенно громко, всё же привлекая к себе внимание, и Чимин впервые замечает, как же громко стонет. Горло горит почти так же, как и всё остальное тело. Хорошо, что течка заглушает собственные звуки, фокусируя его внимание на том, как рычит Юнги, накрывая губами его шею. Чимин знает, что распахивает глаза потому, что понимает, чего хочет, и громко стонет, когда Юнги наконец-то его помечает. Как и их первого раза и первого поцелуя, этого мало; мужчина не сжимает зубы достаточно сильно, чтобы прокусить кожу и дать омеге в парне того, что он действительно хочет, но вполне достаточно, чтобы он задрожал и замер. Так мокро, мокро, мокро. Мокро с каждым новым движением Юнги. Ему нужен его альфа. Нужен и жар, что расходится от каждого движения члена и узла Юнги, и влажное трение. Чимину нужно так много. Юнги даёт ему всё. Парень кончает: сжимается, выгибается дугой, а Юнги, кажется, рычит, грубо целует — или покусывает — его шею и изгиб плеча. Лицом Чимин зарывается в простыни так глубоко, как только может, чтобы вытянуть шею. Плечи тянет от напряжения каждый раз, как Юнги вбивается в него — уже с узлом, вдруг понимает Чимин, пуская слюни на подушку. Член растягивает его изнутри и проникает почти до боли глубоко. Даже несмотря на экстаз, заглушающий все мысли, Чимин всё равно удивлён... — Не могу остановиться, — хрипит Юнги ему в шею. Даже с узлом, он продолжает двигаться, едва сдерживая себя. Чимин стонет, подаётся навстречу узлу Юнги; тому приходится прижимать ноги парня к кровати, чтобы делать всю работу самому. Парень понятия не имеет, почему оказывается с членом в заднице посреди коридора. Словно чувствуя, как у него всё ноет, альфа двигается осторожно. Сам Чимин этого не чувствует. — Глубже, — выдавливает он, прижимаясь щекой к дереву. Раздающееся сзади рычание и вбивающийся сильнее член кажутся весьма рефлекторным ответом. Чимин понятия не имеет, зачем им нужно было выходить из спальни, и, кажется, его пришлось уговаривать, потому что низменная его часть хочет, чтобы Юнги утащил его назад в кровать и втрахал в матрас. Будь на то его воля, Чимин бы вообще не покидал спальню. Юнги этого тоже не особо хотелось — Чимин чувствует впивающиеся в бёдра когти. В спальне было всё, что нужно — или хотя бы то, чего ему хочется. Менее важные вещи, как ванна и еда, могут подождать. Но сейчас он не может думать ни о чём, кроме течки. Было бы неплохо облизать узел Юнги, взять его в рот и коснуться губами широкого основания, почувствовать на вкус собственную смазку, и было бы неплохо смотреть на то, как член альфы входит в него, растягивая, и выходит снова. Чимин прижимается лбом к полу, пока кожа не немеет от давления, и послушно терпит всё. Омега в парне знает, что Юнги нравится его шея, и как же приятно, когда альфа прикусывает его загривок, словно пытаясь поднять. Руками мужчина упирается в доски по обе стороны Чимина, и вены выступают на его ладонях, когда тот подаётся бёдрами вперёд. Как бы то ни было, близость зубов альфы к железам на шее опасно напоминает Чимину о метке. Когда Чимин опускает взгляд в попытке посмотреть под себя, то выкручивает шею из хватки Юнги. Несмотря на его тихое рычание, увидеть ничего не получается. Собственные ноги кажутся размытыми, дёргаются с каждым толчком, что прижимает их к полу, член тоже почти не разобрать, а смазку, стекающую на доски с каждым новым толчком, он скорее чувствует, а не видит. Стекая, смазка собирается в маленькую лужицу прямо рядом с полосками спермы на полу. Чимин даже не помнил, что кончил здесь. Он смотрит на всё это, пока тело сотрясает дрожь, пока его прижимают к полу, пусть и не до боли. Он смотрит, пока не кончает снова — оргазм приходит неожиданно, длится долго, обжигает гиперчувствительное тело, — и вытягивает шею, встречаясь взглядом с полом перед тем, как на него обрушиться. После этого встать на колени и выпрямиться оказывается невероятно сложно. — По-пожалст.. — с трудом выдавливает Чимин. Разбухая, узел Юнги растягивает парня изнутри. Чимин, пусть и кончил уже господь знает столько раз, изнывает от жара, но когда его так растягивают... Зубы на шее сжимаются, больно сдавливая кожу. На мгновение Чимину хочется, чтобы Юнги почувствовал привкус крови. Узел связывает их вместе. Тело Чимина сжимается от знакомого жара внутри — и на самом деле чувствует сперму внутри (до течки это показалось бы невозможным), слышит, как она вытекает из краёв и с громким хлюпаньем капает в собравшуюся под ним лужицу смазки и спермы. Он понятия не имеет, сколько уже раз кончил только в коридоре. Осознавать, что Юнги даёт ему всё, что нужно, даёт свой узел, хотя всё, на что способен Чимин — бессвязно умолять и рыдать… осознавать это приятно. Когда же парень на самом деле пытается над этим задуматься, голова кажется слишком ватной, как и всё тело. — Мой, — кажется, хрипит Чимин, и вскрикивает, когда Юнги вбивается в него даже несмотря на разбухший узел. Должно быть, Юнги пытается покормить его, раз заманивает на кухню. До Чимина это доходит только когда он оказывается в ванне и альфа подсовывает ему еду. Чимин качает головой, отказываясь от касающейся губ еды, пока от жара не начинает кружиться голова. Парень постукивает пальцами по краю ванны и хнычет. Юнги оставляет еду в сторону — у Чимина не хватает внимания на то, чтобы заметить, что в тарелке — на тумбу рядом, и парень, даже под влиянием инстинктов понимающий, что ему придётся что-то съесть, чтобы вернуться в спальню, знает, что может получить желаемое по-другому. — Юнги, — из-за желания и хриплого от стонов голоса сложно говорить, особенно после секса в коридоре, но альфа всё равно сразу же поднимает на него взгляд. Он всё так же регулирует температуру воды даже когда рассматривает шею Чимина и опускает глаза ниже. Парень подаётся вперёд, прижимаясь сосками к холодным бортикам ванны, и мурчит, когда Юнги на мгновение отводит взгляд. Чимину нравится, когда Юнги просто на него смотрит. Альфа прочищает горло. В его руках снова кружка и сквозняк доносит до Чимина знакомый запах стабилизатора. Парень не так уж и хорошо всё помнит, но всё равно знает, что тот пьёт его в любую свободную минуту. — Тебе чем-то помочь? — тихо спрашивает Юнги. В его голосе нет ни тени раздражения, лишь беспокойство. Чимину хочется выбить эту гадость у него из рук. Всё внимание Юнги должно быть на нём. Вместо этого он облизывает губы и снова зазывающе стучит пальцами по бортику. Ничего не говоря, Чимин склоняет голову набок, умоляюще смотря на руки альфы. — Чимин, — его тона и выражения лица достаточно, чтобы парень смущённо сжался, но течка всё равно заставляет Чимина продолжать. — Забирайся, — смущённо просит он. Горячей воде не сравниться с жаром внутри. Дыхание сбивается. Это можно скинуть на пар и желание. — Забирайся? — немного недоумённо повторяет Юнги, садясь на корточки. Чимин не смотрит на него, пока пальцы мужчины не проводят по его бедру под водой. Прикосновение кажется горячее воды в ванне, но не вселяет в него уверенность. Всё, что чувствует Чимин — жар, а ещё кажется, что его поймали с поличным. Конечно же, Юнги видит его насквозь, но ему же нужно получить желаемое. Альфа осматривает его с ног до головы, и Чимин делает точно то же самое. На голове Юнги полный беспорядок, и он сжимает чашку так, что выступают вены, а другой рукой касается лежащего в ванне Чимина. Парень, тяжело дыша, дует губы и ёрзает, чувствуя пустоту внутри от одного только взгляда на Юнги. — Давай же, — ноет Чимин, вдруг думая, как же двусмысленно всё-таки всё получается. Юнги вздёргивает бровь. На это Чимин сворачивается в клубочек. — Как насчёт уговора? — тихо предлагает альфа. Чимин опирается подбородком о край ванны и дважды кивает. Должно быть, это забавно, потому что уголки губ Юнги приподнимаются в улыбке. Он легонько щипает Чимина за нос и снова тянется к тумбочке. Парню хочется разочарованно застонать. — Поешь, и я подумаю, — говорит Юнги, держа тарелку в руках. — Подумаешь? — Чимин чувствует себя капризно, когда жалуется, но слова срываются с губ до того, как он успевает поразмыслить. Это тоже можно скинуть на течку. Вместо ответа Юнги приставляет кусочек еды к его губам, на что Чимин морщит нос. Он осторожно жует хлеб, пока желудок не протестует. Но Юнги уже разбирается с завязками на штанах, которые, наверное, накинул перед тем, как утащил его в ванную, Чимин не особо это помнит. Когда же Юнги опускается в горячую воду и садится напротив, Чимин безропотно проглатывает еду. Вода тихо плещется вокруг них, когда парень двигается, чтобы сесть на колени Юнги. Альфа уже набирает в руку мыло, всё ещё веря в то, что Чимин действительно собирается мыться. — Ближе, — тихо мурлычет он, седлая бёдра Юнги. Вспенив мыло, альфа проводит им по груди и спине Чимина, который прижимается только ближе, и Юнги касается его живота. Всё в Юнги выражает интерес. Большим пальцем альфа поглаживает кожу Чимина, сосредоточенно выводя не совсем круги, но что-то на них похожее. А ещё он до сих пор хмурится. Чимин прекрасно чувствует под собой возбуждение альфы и, задрожав, потирается о него ягодицами. Кажется, Чимину впервые удаётся увидеть Юнги не сдерживающимся: он быстрее водит по телу парня, надавливает сильнее, а его грудь рвано вздымается. Парню даже кажется, что у него выйдет достаточно возбудить Юнги, чтобы тот сорвался. Но когда прикосновения становятся слишком приятными, всё прекращается. Юнги с силой вцепляется в его талию. Из горла мужчины вырывается что-то среднее между стоном и рыком. — Узел, — всё равно всхлипывает Чимин. Сложно не тереться, когда член Юнги упирается между его ягодиц, касаясь дырочки. — Мне нужно. Зашипев, Юнги подаётся бёдрами вверх, заставляет себя расслабиться и снова шипит: “Ты меня с ума сводишь”. Вода громко плещется в ванне. Выражение лица Юнги приводит омегу в восторг. Оно напряжённое, но вот морщинки вокруг глаз наконец-то исчезают, пусть вскоре и появляются снова, когда рычание альфы переходит в сбитое дыхание. Даже в воде парень чувствует дыхание Юнги. От пара немного пощипывает кожу, но из-за течки на это легко не обращать внимание. Он медленно проводит пальцами по телу мужчины: по груди, по крепким мышцам на сгибе шеи, даже по соскам, пусть это и не вызывает почти никакой реакции, чувствуя себя как объевшийся сметаны кот. Вода проскальзывает меж пальцев и плещется о бортики ванны, когда Чимин пытается за них ухватиться. Юнги поддерживает его за талию и спину, но парню хочется сделать всё самому — хочется найти возбуждённую головку члена альфы. Мужчина рычит, когда Чимин наконец-то садится на него, вызывая у того дрожь. Юнги запрокидывает голову, ударяясь затылком о стену. По звуку можно было бы решить, что ему больно, но выражение лица говорит об обратном. Смех Чимина срывается на стон. — Х-хорошо, — едва выдавливает парень. Бёдра Юнги под ним дёргаются. Он попадает по всем чувствительным местам даже когда пытается не двигаться, и Чимин придерживается за плечо Юнги одной рукой, а другой накрывает ладонь альфы, мертвецкой хваткой сжимающую край ванны. Низкий рокот Юнги смешивается с его собственным стоном. — Осторожнее, — хрипит альфа, не прекращая двигать бёдрами. — Нет, — выдыхает Чимин. Щёки горят от жара и стыда. Ногти альфы легонько царапают бёдра Чимина под водой, когда он начинает вбиваться в него сильнее. В выражении лица альфы слишком много сдержанности, но и в нём же читается обещание отобрать у Чимина любую иллюзию власти — или, может, настоящую власть над Юнги. Кажется, сейчас он может попросить у него что угодно. — Я тебе нравлюсь, — стонет Чимин, краснея ещё сильнее. Юнги бегает взглядом по лицу Чимина, даже не кивая. Он просто смотрит на Чимина, смутившегося из-за своих детских слов, но всё ещё возбуждённого от течки. Эти чувства слишком противоречат друг другу, и парень запрокидывает голову, вытягивая шею, и продолжает покачиваться. Острые ногти продолжают легонько царапать его бёдра под водой. Выходит на удивление нежно, если учитывать, как напряжены касающиеся его руки альфы. Взгляд цепляется за влажный блеск кожи мужчины и за приятное чувство заполненности. А, может, все дело в течке, которая заставляет его чувствовать всё это. В голове каша. Ладони касаются щек и губ Чимина, приоткрытых от сбившегося дыхания. Кончики пальцев ложатся на язык. Вода ритмично хлюпает под его покачивания. От звука, отдающегося эхом по комнате, и искажаемого из-за ряби собственного отражения Чимина снова бросает в дрожь. — Я твой, — со всей серьёзностью говорит Юнги. Дрожь парня лишь усиливается, а пламя внизу живота разгорается ещё сильнее. — Мой, — простанывает Чимин, насаживаясь на палец, и задерживает дыхание, когда Юнги добавляет второй. Вода в ванной громко булькает, когда альфа выпрямляется. Парень чувствует его напряжённый пресс животом, а затем Юнги касается его лба своим. — Ты... Но вместо продолжения альфа убирает волосы с его лба. Губы Юнги на вкус солёные; Чимину всё мало, и он обхватывает чужую шею двумя руками, прижимаясь к нему всем телом. Давление внутри уже ближе к тому, чего хочется Чимину, и он выгибает спину, насаживаясь сильнее. Юнги рычит в поцелуй ещё до того, как торс парня касается его кожи. Отпустив края ванны, бёдра Чимина, его лицо, он снова касается живота омеги ладонями. Юнги рычит... — Ты… — но так и не заканчивает реплику. В горле застревает рык, и вода сильнее бьёт по спине Чимина. Чимин чувствует и хватку, и то, как его поворачивают, даже слышит плеск воды, но всё равно удивляется, когда открывает глаза и видит перед собой белый фарфор ванны. Альфа низко рычит ему в шею, говорит что-то о своей выдержке и пределах, перемежая это именем Чимина, но его пальцы всё ещё скользят по ладоням парня перед тем, как прижаться к ванне, а его узел растягивает Чимина изнутри, вжимаясь так сладко и заполняя так приятно, что парень теряет голову. Нет времени думать о том, как быстро альфа перевернул его в скользкой ванной. А вода всё хлюпает, переливаясь через край и громко разбиваясь о кафель, и затем узел связывает их вместе, и Чимин пытается уцепиться хоть за что-то, поднимая высокие волны. Воды в ванне становится всё меньше, но их тела погружаются в неё всё глубже, а Чимин почти теряется в феромонах. Чимин всё же теряет голову. — Х-хочу узел, — всхлипывает парень. Они снова в кровати. Чимин полностью сосредоточен на Юнги, на узле альфы, растягивающем его изнутри, на вытекающей сперме, тонкой струйкой скользящей по его ноге. Парень прижимает пальцы к краям, пытаясь оставить внутри как можно больше. Чуть раньше он пытался вылизать узел Юнги, но вместо этого оказался на нём сам. Снова. Альфа нежно проводит большим пальцем по его скуле. Когда он убирает его от лица, тот испачкан в белесой сперме. Чимину плевать, кончит ли он — хотя, не так уж и плевать. Может, это порой и приятно, но сейчас его куда больше беспокоит то, что из него вытекает так много спермы. —Узел, — стонет парень. Тот и так внутри, но, честно говоря, Чимин настолько потерян, что совсем этого не чувствует. Он уже не раз отключался с узлом альфы в себе, но сейчас Юнги не вбивается в него, а просто пытается удержать на месте. А теперь его альфа пытается вытащить узел из него и Чимина это совсем не устраивает. — Мой, — стонет Чимин в матрас, хрипло от всхлипов. — Мой узел. Альфа рычит, и на минуту парню кажется, что он всё же получит желаемое, но тот только отстраняется ещё сильнее. Всё внутри тянет. Чимину хочется разрыдаться. Юнги, однако, вбивается в него сильнее, а затем, протянув руку, снова прижимает её к животу парня, как делал уже не раз за всё время, и парень тянется за прикосновением. Он мокрый из-за Юнги и берёт его узел, что символично. Он принадлежит Юнги, сидит в его доме и спит с ним. — Мой узел, — бормочет Чимин. Юнги Чимин — самое прекрасное, что Юнги доводилось когда-либо видеть. И невозможно передать словами, как же хорошо он выглядит, когда лежит у него на коленях. Парень всхлипывает, обнимает альфу и сжимается вокруг него. Плачет он так мило, что менее разумная часть Юнги так и хочет слизать влагу с его лица. Но в то же время ему не хочется убирать рук с бедёр и живота Чимина. Он не срывается, нет — Юнги знает, что мыслит здраво, даже когда видит милый румянец на щеках и шее Чимина. Тот, такой красивый сейчас, послушно лежит в его кровати. Как альфа, Юнги ещё никогда не чувствовал себя так спокойно. Запах шеи Чимина напоминает о том, какая же она приятная на вкус. Именно это почти заставляет его сорваться. Шея омеги блестит от влаги, когда он вытягивает её, прося вязки в горячке. Время близится к концу второго дня: течка выдалась долгой даже для первого раза. Жар и связанный с ним инстинкт размножаться уже чётко отражаются на лице Чимина, в его влажных губах и постоянном “мой, мой, мой” каждый раз, как спинка кровати громко стучит о стену. — Мой, — стонет Чимин, кончая. Юнги почти говорит это же в ответ, но прикусывает губу в попытке сдержать рычание, пока не чувствует во рту вкус крови. В голове мелькает отчаянная мысль — а хотел бы Чимин это услышать? Сейчас кажется, словно парень хочет принадлежать ему: он выгибается как может, показывая себя со всех сторон, и ни капли не сопротивляется. Юнги проводит языком по губам Чимина, по его железам, по обнажённой влажной коже. Альфа мог бы укусить узкое плечо, коснуться розоватых сосков, но нет, он не может поддаться горячке. Лицо Чимина горит, и он сводит брови, а его губы такие влажные, влажные, как и он сам на узле Юнги, он именно с ним... “Мой”, — почти говорит Юнги. От стабилизатора жжёт внутренности, но без него никуда. — Юнги, — выдыхает парень, в изнеможении сжимая короткими пальцами простыни и волосы альфы. — Аль… Юнги. У Юнги срывает крышу от такого зрелища. Он сильнее вбивается в Чимина, такого мокрого и горячего. Но ещё у Чимина маленькие пальчики, которые он сжимает до побеления, и сладкие губы, которые он позволяет целовать именно Юнги, а не кому-то другому. Мысли о том, что Чимин заслуживает лучшего, не новы. С ними Юнги и не собирается спорить, но рациональная его часть всё же думает о том, что этот парень слишком хорош для того, что он собирается с ним сделать. Как его можно вжать спиной в кровать и заставить обхватить себя ногами? — Внут… узел, мой узел, — Чимин рывками насаживается на его узел, и Юнги чувствует, как сжимаются его мышцы. Он, наверное, даже мог бы увидеть, как близок тот к оргазму, если бы присмотрелся к животу, к напряжённой коже между выступающими косточками. Парень снова кончает, сгибая колени и отрывисто всхлипывая каждый раз, как оказывается достаточно близко к узлу. К тому времени Юнги и сам замечает, как увеличивается его узел, и выругивается. Что-то не даёт ему покоя. Юнги и так знает, что Чимин слишком хорош для него. Для кого угодно, если уж на то пошло. Только вот от мыслей о ком-то другом можно легко сорваться. Вместо этого он акцентирует всё внимание на розоватых сосках Чимина, ещё не раскрасневшихся от трения. Юнги опустил бы взгляд и на его потемневший от возбуждения маленький член, но едва заметная тяжесть в плечах и шее подсказывают, что делать этого не стоит. Живот Чимина испачкан в его сперме, смешанной с его собственной спермой, а также смазкой — в ней он испачкался, когда перекатился на живот и припал к грязным простыням, выпячивая до чёртиков милую задницу. Юнги вынужден прикусить губу, чтобы сдержать очередной рык, эхом отдающийся в груди. Чимин совсем не стеснительный: он тянется к Юнги и сладостно стонет, но бьёт ногами по кровати, когда хочет кончить. Набухающий узел вот-вот свяжет их вместе: Чимин всё ещё вытягивает шею и, может, у Юнги были бы шансы сопротивляться, если бы тот не выгибался прямо в руки альфы, стараясь прижаться как можно ближе. Он мог бы попытаться прикусить простыни, но проблема в том, что и они слишком близко к столь манящей шее омеги. Было идиотизмом считать, что после течки станет легче. Нет, вместо этого Юнги хочется Чимина ещё сильнее, чем обычно. Может, это из-за влечения. Может, дело в изгибе его спины, то покрытой шелками во время танца, то обнажённой и потной, как сейчас. Юнги удалось коснуться покрасневших сосков, провести руками по всему телу и поцеловать его шею. Это уже куда больше, чем он заслуживает. Как же сильно хочется пометить Чимина. Хочется поднять его подбородок, чтобы парень как следует увидел Юнги и всё, что он может для них построить, но хороший альфа умеет ждать. Юнги едва удаётся дышать и держать себя в руках даже после стольких часов течки, когда, казалось бы, он должен был уже привыкнуть. Сладкий запах кажется невероятно знакомым, побуждает в Юнги желание пометить то, что, кажется, и так ему принадлежит. — Юнги, — всхлипывает Чимин, хватается за пальцы альфы на своей талии, переплетая их со своими, тянет на себя, пока Юнги не прижимает ладони к испачканному спермой животу парня. Всё так быстро белеет перед глазами, что на минуту Юнги кажется, что он уже сорвался. Альфа до боли сжимает зубы и отстраняется, кусает отросшие острые ногти, пока те не ломаются. Если в деле замешан Пак Чимин, не знать Юнги покоя. Чимину сложно смотреть на Юнги, лежа животом у него на коленях. Если напрячь шею (он и без того истощён), то можно рассмотреть пресс и худощавый для альфы, но всё ещё довольно крупный силуэт. Постель смята, а в воздухе витает запах секса. По бёдрам всё ещё стекает смазка, даже спустя столько времени, из которого Чимин не помнит почти ничего. Но отчётливее всего Чимин чувствует, как в него грубо вбиваются пальцы Юнги. — Хочу узел, — выдавливает парень, упираясь ступнями в кровать в попытке насадиться сильнее, пока пальцы Юнги не входят глубже, вырывая из него вскрик. Так хорошо, но утомляет это куда сильнее, чем что-либо в жизни Чимина до этого. Глаза щиплет от количества пролитых слёз, а всё ниже пояса онемело. Как оказалось, кончать во время течки очень важно: Чимин кончает даже тогда, когда истощён и думает, что больше не сможет. Кончая, он чувствует новые потоки смазки на пальцах Юнги и глубже внутри. Не сопротивляясь альфе, парень хватается за простыни и просит ещё. Просит большего, умоляет вставить узел, хочет этого ещё сильнее, когда Юнги рычит откуда-то сверху. Не так уж просто двигаться, когда его перегибают через колени. Получается ёрзать только во время оргазма и дёргать ногами, но в целом он просто лежит на ногах Юнги, смотрит в пол и пускает слюни. Чимин понятия не имеет, почему Юнги не делает этого. У него стоит, а парень знает, что альфе приятно, когда он трётся о него, потому что мужчина сильнее вжимает его в кровать и грубее вгоняет пальцы. А ещё рычит, мешая ругань с нежностями. Чимин слишком затрахан чтобы понимать, что именно тот говорит, но всё равно это вызывает приятную дрожь удовольствия. Руку, что не пытается довести его до оргазма, Юнги просовывает под его бедрами, чтобы коснуться живота. Длинные тупые ногти вгрызаются в кожу. Зуд начинает отступать, правда, Чимин понятия не имеет, от царапин ли это или же из-за близящегося окончания течки. — ...нги, — выдыхает парень. — Юнги… узел… узел… прошу... Жажда не исчезает. Кажется, она никуда не денется даже после течки. Длинные ногти сильнее вгрызаются в выступающую бедренную косточку. Всё напряжение альфы выражается в его хватке. Чимину же хочется, чтобы Юнги направил всю эту силу, чтобы как следует его оттрахать. Альфа ждёт того момента, когда он совсем близко к развязке. Чимин же чувствует слишком много всего, чтобы это понять, но всё равно замечает, когда Юнги вставляет четвёртый палец и раздвигает их все в слабой имитации узла. Трётся внутри также, как и узел. — Такой красивый, — говорит Юнги. Живот парня скручивает от остатков стыда. — Самый красивый омега. “Красивый”, — бормочет Чимин про себя, наверное, даже вслух, и подаётся назад, трётся до тех пор, пока смазка на его собственных ногах и на бёдрах Юнги не кажется скорее мокрой, чем липкой. — Хорошо, — хнычет парень. — Х-чу, чтобы ты укусил, — и хочет, чтобы Юнги об этом знал. Узел (его имитация) остаётся внутри. Удовлетворение окутывает всё тело и вместо того, чтобы напрячься, Чимин ещё безвольнее разваливается на коленях альфы. Запах Юнги оказывается немного ближе; губы альфы касаются его затылка. Чимин не шевелится, пока тот покрывает поцелуями его шею. Омега в нём доволен горячим касаниям к маслянистой коже у желез по обе стороны шеи и поцелуям у позвоночника. Единственные его движения это дрожь в ногах, но затем Юнги стонет, глубоко и гортанно, и едва ощутимо щекочет шею парня зубами. И Чимин сразу же понимает, что это не простой укус. Тело остаётся расслабленным, но сам парень сжимается, может, невольно дёргает ногой и рвано выдыхает. Чимин невидяще смотрит в деревянный пол перед собой. Собственное сердцебиение, отдающееся в ушах, — это всё, что он слышит. На мгновение Чимин задаётся вопросом: а не пропустил ли он что-то? Может, он просто не почувствовал укус в затылок и ему почудились зубы у желез на сгибе шеи и плеча. Вместо этого он слышит рычание альфы, когда тот отшатывается, резко вытягивая из него пальцы. Из тела снова уходит всё напряжение и Чимин наконец-то закрывает глаза. Пробудившись ото сна, Чимин чувствует полное умиротворение. Правда, это не касается его тела. Кажется, словно ноет всё. Каждая частичка. Комнату заполняет свет, сероватый и не настолько яркий, чтобы было больно открывать глаза. Так что, переборов тяжесть в мышцах, парень переводит взгляд с груди Юнги на окно. Сверху свет кажется ярче. Снаружи снега стало куда меньше, пусть сугробы ещё и наполовину закрывают окно. — Уже проснулся? Щекам становится чуть теплее. Чимин опускает взгляд на Юнги. Ему могло бы показаться, что альфа полностью расслаблен, но вот крепко обнимающая его за пояс рука говорит об обратном. Альфа выглядит слишком хорошо и чисто для того, кто недавно провёл… сколько бы они времени не провели вместе, в поту и смазке. Чимин кивает, внезапно стесняясь несвежего на утро дыхания — правда, сейчас, скорее, уже полдень. — Как себя чувствуешь? — тихо спрашивает Юнги. У Чимина немного кружится голова от одного взгляда, обращенного на него. Парень смотрит сначала на простыни (подозрительно чистые), затем на торс Юнги: одеяло съехало, открывая ему вид на резинку штанов, которые он, должно быть, надел, пока Чимин спал. От нежности в глазах альфы парню становится тепло на душе. Всё же, о нём заботятся. — Всё болит, — шепчет Чимин, краснея до кончиков ушей, — но чувствую себя отлично. Дело явно в феромонах и том, что они только проснулись, однако глаза Юнги светятся чуть ярче обычного. — Как многообещающе, — тянет мужчина, проводя пальцами по талии Чимина. Щекотно. Кровать пахнет янтарём и течкой. От запаха немного чешется нос, но тянет пониже спины. Должно быть, он поморщился, потому что альфа сжимает переносицу точно так же, как делал это ранее в ванной. От этого всплывают и другие воспоминания, куда менее чёткие и более постыдные, чем Чимину хотелось бы. — Так ты щенок или кролик? — поддразнивает его Юнги. Чимин, всё ещё пытающийся унять смущение, качает головой. Как бы стыдно ему ни было, парень все равно рад тому, что он всё ещё лежит в кровати альфы и что всё внимание Юнги сосредоточено только на нём. Мужчина коротко целует лежащую ближе к нему ладонь Чимина и прикусывает кончики его пальцев — от чего тот просто тает. А ещё в голову приходит другой укус. — Ты что… — начинает Чимин, но качает головой, вспоминая о том, как Юнги почти укусил его за затылок, а затем вдыхает запах альфы и отступает. Юнги не пытается вытянуть из него продолжение. Он просто смотрит ему в глаза и держит за руку. Это настолько смущает, что Чимину в голову не лезет ничего. А неплохо было бы сменить тему. — Мне показалось... — тоже не то. Чимин ёрзает, цепляя пальцами ног прохладную простынь. — Я чувствую себя идиотом, — честно признаётся он. Юнги вопросительно вскидывает бровь и на мгновение отводит глаза от Чимина перед тем, как снова на него посмотреть. — Не этого я ожидал, — задумчиво тянет альфа. Чимин невольно приоткрывает рот: — Нет, в смысле... — В смысле что? Он снова серьёзен. На мгновение Чимину снова хочется жалко всхлипнуть и вернуться к простоте течки. — Мне показалось, — осторожно начинает парень, — что ты хотел укусить меня ближе к концу. Его сил недостаточно, чтобы собрать воедино все мелкие изменения, но выражение лица альфы меняется ровно настолько, что всё становится ясным. О том моменте они думают оба — о рте Юнги на затылке Чимина. Мужчина накручивает на палец локон волос Чимина за ухом, а затем опускает ладонь на его шею, касаясь железы. — Ты прав, — в конце концов говорит тот. — Я хочу этого.