Saltation

Чимин просыпается раньше Юнги. Его глаза широко раскрыты. Он чувствует выброс адреналина; он не может вспомнить, что ему снилось, и ему нужно немного времени, чтобы понять, пока не приходит осознание. Осознание того, не только ему одному приснился кошмар. Чимин не понимает этого, пока не чувствует толчок сзади. Он испуганно дёргает головой в сторону, и видит Юнги, прижимающегося к нему в темноте, защищая. Его грудь быстро поднимается и опускается, слабое дыхание приводит омегу в замешательство. В комнате почти ничего не видно; лунный свет освещает его плечо, и Чимин слышит напряжённое дыхание. Альфа дёргается всем телом. Часть его лица полностью повёрнута в подушку, лунный свет подчёркивал его челюсть и было видно, как она напряжена. Его руки держат Чимина за талию. Это единственная часть тела, которая не двигается; его пальцы впиваются в рубашку Чимина и в кожу под ней. Чимин слегка напуган наступлением ночи и тем, что он не помнит, как уснул, но у него нет времени на выяснение этого. — Юнги, — хрипло зовёт он. На сонном лице альфы виден испуг. — Юнги, просыпайся. Он хочет свернуться калачиком на альфе, но не уверен, как Юнги отреагирует на лишний вес во сне. Когда Чимин видит подрагивающие ресницы Юнги, то понимает, что застал его в глубоком сне. Его состояние сейчас уязвимо, но Чимину от этого никак не легче, он не сможет разбудить альфу. И не важно, сколько раз он будет звать его, альфа так и не проснётся и будет находиться в лапах кошмара. Чимин сам начинает испытывать стресс, видя перед собой беспокойно спящего Юнги. Он отодвигает сонливость на второй план, начиная думать о том, как ему успокоить его, и вдруг понимает, что нужно сделать. Омега просовывает альфе под нос внутреннюю сторону запястья. Юнги успокаивается; ресницы какое-то время дрожали, но затем так же расслабились. Его вдохи стали глубже, не такими рваными, как до этого. Затем он открывает глаза. И сильно кусает запястье Чимина. Боль приходит не сразу, и, прежде чем осознать ситуацию, Чимин смотрит на альфу недоумевающе, чтобы через секунду стиснуть зубы. Сильный сигнал к пробуждению. — Юнги, — хнычет омега. Глаза альфы, кажется, проясняются: Чимин не знает точно, так как тот зажмурился. Альфа реагирует не сразу; он садится в кровати и всё ещё сжимает запястье Чимина, однако не осознаёт, что он делает. Юнги точно не замечает кровавые дорожки на руке. Зато чувствует кровь на своих губах и широко распахивает глаза в удивлении. — Всё в порядке, — сразу же говорит Чимин. Юнги всё ещё держит его запястье. — Они мне тоже снятся. Альфа смотрит в ответ озадаченно. — Кошмары, — проясняет омега. — Они постоянно мне снятся. Альфа ссутуливается. Его глаза по-прежнему стеклянные и не похоже, что он сознанием находится с омегой. Он подтягивает Чимина ближе; одна из его рук прижимается к чиминовому запястью, прямо к месту укуса. Чимин всхлипывает. Из-за прикосновения он жмурит глаза и не видит выражения лица альфы, не видит, как он смотрит на укус, но слышит: — Блять, — шипит альфа. Чимин открывает глаза и пару раз моргает озадаченно. Кажется, это первый раз, когда мужчина так злобно ругается. И также кажется, что это первый раз, когда он ругается сам на себя. Не на кого-то, кто потревожил его, и не на других альф. И это шокирует даже больше, чем кровь на его губах. Он настолько удивлён слову, слетевшему с уст мужчины, что не говорит ничего, когда Юнги осторожно подхватывает его на руки и несёт в ванную. И его запах, он такой же сильный, как во время течки или гона, но горьковатый из-за гнева. И сейчас Чимин благодарен именно за последнее, так как именно горчинка в запахе альфы не даёт ему прижаться носом к чужой шее. Чимин сохраняет молчание, когда альфа сажает его на угол ванны. Не то чтобы Чимин не хотел разговаривать, он просто наблюдал за подавленным лицом Юнги. Омега пристально следит за ним, и альфа из-за своего роста не может никуда спрятаться. Выражение его лица мрачное. Чимин ничего не говорит, даже когда Юнги вновь трогает его запястье, осторожно в этот раз; глаза альфы темнеют, стоит ему взглянуть на укус. Альфа направляет его руку под тёплую проточную воду; на его лице выступают желваки всё то время, что в сток сливается красная вода. Затем он говорит: — Прости. Извинение звучит искренне. Чимин до сих пор чувствует недопонимание и пытается собрать мысли воедино, но может чётко чувствовать то, что Юнги воспринимает произошедшее куда серьёзнее, чем он сам. — Всё в порядке, — честно отвечает омега. Юнги, кажется, закусывает губу изнутри ещё сильнее, чем чиминово запястье пару минут назад. — Ничего не в порядке, — уголок губ альфы кривится, когда он вновь кусает её. Чимин не говорит ничего против исключительно потому, что чувствует, что у Юнги есть веские причины, чтобы думать так. Юнги осторожно перевязывает укус марлей, которая слегка царапает кожу. И Чимин осознал, что на той же руке у него царапины с момента, когда они в последний раз занимались сексом. К следам на его руке прибавились следы на запястье. Юнги разочарованно вздыхает: — Расскажи мне о них, — внезапно говорит он. — О чём ты? — он же не имеет в виду следы от укусов? — Ты сказал, что тебе снятся кошмары, — Юнги продолжает заматывать его руку и говорит тихо. Брови Чимина поднимаются в удивлении. Он даже сейчас выслушает о том, что тревожит Чимина? Или он пытается отвлечься? — Они снятся мне с тех пор, как я приехал сюда, — бормочет Чимин. — Я помню только один, — подтверждает Юнги. Чимин тоже помнит его. Вернее, то, как Юнги заботился о нём. Помнит, как сон стремительно развивался; как люди, присутствующие в нём, становились более отчётливыми, а фон - более детальным. Он помнит, как думал, что Юнги будет всегда заботиться о нём. — В нём всегда есть лань, — отвечает Чимин. Юнги осматривает руку Чимина, и если ему что-то не нравится, то перевязывает заново. — И обычно она беременная. Юнги на секунду останавливается. — Мне кажется, она может быть из истории Сохян с фестиваля, — добавляет омега. — В последнее время мне постоянно снятся сны о лани. Она постоянно бежит куда-то и иногда застревает в ветвях. Затем появляется змея. Альфа смотрит на него, взгляд его сосредоточен. — Что она делает? — Пытается укусить её за шею, — устало бормочет Чимин. — Она постоянно появляется из лозы, в которой лань запутывается каждый раз. — И у неё получалось? — его голос звучит напряжённо. Вероятно, из-за укуса. — Нет, — мямлит Чимин. — Обычно из ниоткуда появляется волк. — Это пугает змею? — Он кусает шею змеи, — качает головой омега. Наконец Юнги перевязал Чимину руку. Плечи альфы всё ещё напряжены, и рука сжимает запястье омеги. Альфа долго смотрит на чужое перевязанное запястье. — Тебе стоит сходить к Сохян, — наконец говорит альфа. — Из-за снов? — он не считает, что об обычном укусе стоит говорить старейшинам, даже если они лекари. Всё скоро заживёт. Альфа кивает и встаёт. Он кладёт перевязанную руку Чимина себе на колено, чтобы вновь включить воду. Он смывает кровь со своих губ; омега наблюдает за тем, как красноватая вода стекает в сток. Когда альфа смог наконец взять себя в руки, Чимин решил, что им стоит поговорить. — Почему ты укусил меня? — спрашивает он почти беззвучно. Чимин не хотел заставлять Юнги чувствовать себя более виноватым. Брови мужчины нахмурились, и он ссутулился, Чимин же... Чимин же считал, что это не так уж и важно. Пугающе немного, да и кошмары альфы явно не то к чему они были оба готовы, но и не безумнее того, что пары регулярно кусают друга друга, чтобы доказать связь между ними. Он ничего не знает об этом, но думает, что всё в порядке. Это не настолько большая проблема. Но для Юнги, видимо, это не так. Он вновь переводит взгляд на чиминово запястье, даже если рука не повёрнута стороной укуса. — Твоё запястье пахнет, как шея, — отрезает альфа. Остаток утра проходит тихо и спокойно ровно до тех пор, пока кто-то не начинает стучать во входную дверь. Голова Чимина лежит на груди альфы; он глянул вверх на него. Они уже приняли расслабляющую ванну и переоделись, но для Чимина, видевшего угрюмое лицо альфы, этого было недостаточно. Он хотел, чтобы Юнги думал о чём-то другом, и в итоге он затащил его в постель и начал обнимать. Это сработало не совсем так, как того хотел Чимин: Юнги всё ещё пялился на его руку. Они продолжали лежать так до тех пор, пока не услышали стук в дверь. — Кто это? — мурчит Чимин. — Думаю, Сокджин, — отвечает Юнги, смотря сначала на губы омеги, а затем в глаза. Это так странно, но он, кажется, видел Джина во сне. Парень хмыкает и вновь утыкается носом в шею альфы. — Ммм, — угукает. — Зачем он здесь? — Не знаю, — тихо отвечает альфа. — Есть что-то, что тебе нужно сделать для охоты? Он может быть здесь из-за этого. — Возможно, — вновь мычит Чимин. Альфа делает глубокий вдох. Он играл с волосами Чимина больше часа, мягко закручивая их на кончиках. Никто не хочет двигаться. И никто из них не хочет оставлять омегу снаружи на холоде. Юнги ждёт, пока Чимин уберёт свои ноги, которые окутывали бёдра альфы, прежде чем встать с дивана. Перед уходом он укутывает Чимина одеялом, но тот следует за альфой, обернув мягкую ткань вокруг плеч. Юнги с обреченным видом открывает дверь. — Слишком долго, — жалуется Сокджин. Несмотря на то, что их прервали, Чимин не чувствует себя слишком плохо и всё же позволяет омеге войти, спрашивая: — Могу я повесить твои меха? — Я ненадолго. Как прошло твоё утро? — качает головой омега. Любезности уместны, и Чимин соответствующе отвечает Сокджину, однако атмосфера неловкости никуда не исчезает. Чимин знает, что они с Сокджином всё решили, но всё равно чувствует некую неловкость между альфой рядом и старшим омегой в коридоре. Ему кажется, что всё вполне честно; Юнги рычал на альфу Сокджина, и омега, вероятно, на него и не сердится вовсе, но напряжение между ними двумя видно невооружённым глазом. Но как бы он поступил на месте Джина? — Ну, — внезапно начинает Сокджин. — Думаю, ты знаешь, зачем я пришёл. — Приготовления к охоте? — хмурит брови Чимин. Может, Чимину кажется, что он увидел промелькнувшую нежность в глазах Сокджина. Возможно, он мельком увидел, как Юнги поглаживал талию Чимина. — В точку, — ободряюще говорит Сокджин. — Мне нужна помощь, и я решил, что найду тебя здесь. Ты же не будешь против, если я заберу тебя? Он не хочет уходить только из-за эгоистичного желания остаться со своим альфой. — Конечно же нет, — он врёт. Он совсем не хочет никуда идти. Сокджин искренне улыбается, оценив такой жест Чимина. Юнги, усиливший хватку на талии омеги, кажется, разделяет неохоту Пака, но чувствует, что тот будет рад помочь. — Принесу твои меха, — говорит Юнги. Прямо на глазах главного омеги он наклоняется и целует Чимина в щёку, прежде чем уйти в спальню, чтобы захватить ещё и обувь. Юнги оставляет их. — Я счастлив видеть такое, — говорит Сокджин. — До твоего прихода я ни разу не замечал, чтобы он вёл себя так. — Звучит обнадёживающе, — признаёт Чимин, не в силах сдержать улыбку. Кажется, напряжение сошло на нет. Когда Чимин понимает, что они толком и не обсудили ту ссору так, как обычно это делают, то задумывается, а так ли сильно злился Сокджин. Похоже, что он не особо заострил внимание на этом. Только после того, как Юнги надел на омегу дополнительную пару носков, туго завязал шнурки на его обуви, шарф Сохян на шее и застегнул пуговицы мехов покойного Мина, они были готовы идти. Чимин подмечает, что Юнги очень осторожен с застёжкой на этих мехах. Судя по запаху, Юнги, возможно, хочет сказать Чимину что-то ласковое, однако он лишь поворачивается к Сокджину, когда тот заканчивает одеваться. — Охоту уже объявили официально? Его плечи широко расправлены, когда он говорит с омегой. Чимин раньше не замечал, но Юнги чувствовал себя более расслабленно, когда они оставались наедине. — Должны сегодня, — кивает Сокджин. Альфа кивает в ответ и поворачивается к Чимину. — Я снова сегодня буду занят подготовкой к ней, — он застёгивает верхнюю пуговицу мехов, поправляя шарф на них— И, скорее всего, до ночи не увижу тебя. — Хорошо, — понимающе кивает Чимин. Альфа морщит лоб, но кивает. Он наклоняется, чтобы поправить рукава Чимина, чтобы было ещё удобнее. — Восхождение может показаться пугающим, — предупреждает альфа. — Но всё будет в порядке. Этот ритуал очень древний. — Мы так провожаем вас? — Чимин пытается собрать воедино мысли и понять, что до него хочет донести Юнги. — Пока мы поднимаемся в горы, — подтверждает альфа. — Это произойдёт сегодня? — Да. Чимин сжимает губы. Ему всё это не нравится, даже несмотря на то, что он пытается сказать себе, что чем раньше охота закончится, тем лучше. — Нам лучше бы приступить к своей части приготовлений, — подаёт голос Сокджин. Он решает, что им пора идти. Чимин не особо рад этому, но признаёт, что не имеет и малейшего понятия о том, что запланировано на сегодня у омеги. Чимин тратит меньше минуты на то, чтобы попрощаться с альфой и выйти из комнаты. Он дважды оборачивается на мужчину перед уходом; Юнги стоял с открытой нараспашку дверью, вовсе не заботясь о том, что холод проникает в жилище, и наблюдал за тем, как они входят в лес. Когда Чимин снова оглядывается и видит альфу, всё ещё стоящего у входа со скрещенными на груди руками, он машет ему рукой, а потом смеётся, когда на лице мужчины проступает улыбка. — Окей, — вздыхает Сокджин. — Просто скажи ему, что ты любишь его. Чимин хлопает омегу по плечу. — Вы двое просто ужасны, — омега хрипло смеётся. — Можно подумать, что я силой забираю тебя для того, чтобы ты помог. — Что мы будем делать? — Чимин закатил бы глаза, но, окей, это не совсем вежливо, поэтому он меняет тему. — Закончим приготовление краски, — Сокджин драматично морщит нос, отвечая зловеще. Чимин фыркает. Вскоре они оба входят на кухню. Есть кое-что, что Чимин замечает сразу же: два очень пахучих тёмных котелка и лица омег, заходящих по одному или же кучкой, лица которых каждый раз сморщиваются, словно кожура апельсина. По комнате разносятся хор голосов, восклицающих «оу» и «нет». И Чимин сказал то же самое, когда только вошёл, и даже Сокджин не выдержал этого запаха, несмотря на то, что был тут раньше. Для того, чтобы привыкнуть к этому запаху, требуется огромное количество времени. Кто-то из омег дышит через рукав, как делает это Чимин. Сокджин был чертовски прав, когда убрал руку Чимина от лица и с каменным лицом посоветовал не растягивать свои же страдания. Чимин откашлялся, подавляя рвоту из-за запаха, переборол себя и взялся за дело. В итоге он привык к этому запаху. Иногда он разговаривает с Сокджином: они жалуются друг другу, комментируют реакции входящих на кухню омег и делают ставки на то, как долго они смогут мешать всё одной рукой. — У меня рука завтра болеть будет, — наконец осознаёт Чимин. — Ты даже не представляешь, как сильно, — жалуется Сокджин. — Я тут уже второй день и очень ценю твою помощь. Однако помогает ему не только Чимин, здесь как минимум двадцать омег, и каждый занимается своим котелком. — Котелки расположены по насыщенности краски, — объясняет Джин. — Сейчас все плиты заняты, но вчера мы все измельчали ягоды и смешивали их с активатором. — Как мы распределяем краску? — спрашивает Чимин, вспомнив о своих ягодах и задумавшись о том, сушила ли их Наён. — Там в шкафу стоит куча горшочков разных размеров. Мы наполним их краской, исходя из количества ягод, которые принёс каждый человек. Я всё записывал, когда они приносили ягоды, — объясняет Сокджин, свободной рукой указывая на большой шкаф, стоящий в углу кухни. — А что делать с сушёными ягодами? — Из них делают самую тёмную и дерьмово пахнущую краску, — он указывает на их собственные кастрюли. — Тогда я не понимаю, для чего это нужно вообще, — мычит Чимин. — Выглядит лучше, — ворчит Сокджин. — Все воюют за место у камина и печи, поэтому тут всегда очень мало сушёных ягод, вне зависимости от того, кто занял место. Так что я воспользовался своим статусом, чтобы Джун выглядел лучше, — омега пожимает плечами. — В таком случае я рад, что Наён высушила мои ягоды, — бурчит омега. — Я тоже. Мне кажется, что ты понравился ей, — говорит Сокджин. — Я знаю, что хреново здесь быть омегой с высоким статусом, но не бойся проявлять дружелюбие. — Я отдал ей половину из того, что собрал. Думаю, это считается, — жмёт плечами Чимин. — Я слышал об этом, это действительно очень мило с твоей стороны. Мне кажется, у неё что-то с лёгкими, — подмечает Сокджин. — Она не проводит много времени на улице. — Что-то серьёзное? — спрашивает Чимин. Он знает её не так хорошо, но чувствует сплочённый настрой Деревни. — Нет-нет, — уверяет его омега. — Скорее всего, это из-за вируса, которым болели здесь прошлую луну. — У вас есть доступ к лекарствам? — морщится Чимин. — В ограниченных количествах. Особенно с учётом того, что местные власти не могут доставлять припасы, — спокойно говорит Сокджин. — Но мы не особо восприимчивы к болезням, так что оно того не стоит. Это напомнило Чимину о собственном опыте. В детстве у него была ушная инфекция — болезнь, которую не побороть антибиотиками, а только отдыхом и покоем. — Вам не хватает чего-то важного сейчас? — он спрашивает просто с целью убить время. — Пока что нет, — кажется, Сокджин чувствует облегчение, обсуждая это. — Если честно, мы были бы в порядке, случись что хуже, и мы никогда больше не получили бы доставку из Бетана. Хотя мы скучаем по грелкам для рук и снегоступам. Кожа не сильно справляется со снегом. — Как все будут согреваться? — спрашивает омега. — На верху горы куча заброшенных логов, — отвечает Сокджин. — Зимы были не всегда холодные, да и жизнь у подножья куда проще. Когда мы начали обмениваться с Бетаном, то наши родители были вынуждены спуститься сюда. Хотя благодаря торговле уровень жизни здесь растёт. Мне не хотелось бы, чтобы всё прекратилось. Чимин тоже не хочет этого. Ненадолго он задумывается о том, насколько зависит от Бетана жизнь здесь, а потом снова пытается сосредоточиться на своей работе, чтобы не нервничать. Но тут Чимин замечает того, кто ходит туда-сюда у входа в кухню, и теперь у него есть отличный повод отвлечься. Наконец омега заходит в кухню, но не морщит нос. Не от запаха, по крайней мере. Сохян входит в комнату так, будто запах её не волнует вовсе. Все эмоции, вызванные на её лице, адресованы только Сокджину, который замирает на месте, когда та входит. Он даже рад, что находится в числе её любимчиков, неважно почему. А ещё он совсем не завидует Сокджину. Чимин хотел было предложить ей его стул, но она лишь отмахнулась, не сказав ни слова, и подвинула к ним свой. Он не упускает из вида то, что она специально села поближе к нему и подальше от Сокджина. Через стойку она смотрит туда, где стоит посуда: на стойке четыре деревянные ложки, несколько наборов щипцов, чтобы вылавливать листья, и несколько больших деревянных предметов. Она хватает ложку и берёт горшочек Чимина, всё ещё не говоря ни слова. — Тебя заперли в этой вонючей лачуге, да? — наконец выдаёт она. Чимин и даже Джин смеются. — Начали паковать еду? — хмыкнула она. — Вроде бы нет. — Вы двое хотите, чтобы всё началось? Твоя краска уже начинает густеть, я могу присмотреть за ней, — говорит она, положив руку ему на спину. Помощь Сохян сейчас очень кстати. Он поворачивается к Джину, чьи брови подняты. — Спасибо… — говорит Джин, пытаясь скрыть своё удивление. Женщина кивает, даже не взглянув на него. Когда Джин всё с тем же выражением лица встаёт, чтобы подойти к шкафу с кухонным принадлежностями, Чимин наконец озвучивает то, чего он не понимает. — Ты знаешь, почему она недолюбливает тебя? — громко шепчет он, чтобы омега услышал его сквозь шум кухни. — Она не любит не меня. Она не любит Намджуна, — закатывает глаза Сокджин. Судя по тому, как меняется выражение лица Сокджина, становясь более грубым, он явно не хочет продолжать этот разговор, поэтому Чимин молча помогает ему доставать банки с верхних полок. — Ну, — начинает омега. — Нам нужно приготовить достаточное количество еды на три дня. Нужно много чего сделать. Три дня, это все что он услышал. — Три? — слабо повторяет омега. — Три, — вздыхает Сокджин. Он достает большую миску и передает её Чимину. — Это никак не помогает, но во время охоты омеги собираются вместе и чем-то занимаются, чтобы скоротать время. — Ладно, — Сокджин прав: это никак не поможет, но он не может избежать этого, так что придётся пройти через всё. — Мы должны приготовить много еды, которая даст большое количество энергии и которую не нужно готовить. Я думаю, что сушёные ягоды и зёрна подойдут, потому что они не будут разжигать костёр, дабы не спугнуть добычу, да и погода может быть плохой, поэтому никакой сырой еды. Он вытаскивает несколько стеклянных контейнеров, полностью набитых консервами. Чимину кажется, что это только один из продуктов, которые они готовят для альф. Уйма времени уходит только на то, чтобы продукты вытащить. Иногда Сохян зовёт Чимина, чтобы тот помешал жидкость в кастрюле Сокджина, пока она выливает твердое содержимое кастрюли Чимина на большой и холодный противень. Всё загустело достаточно, чтобы сделать краску, и сейчас эта жижа больше похожа на мягкую глину. Они с Сокджином таскают продукты туда-сюда, Чимин лишь иногда помешивает краску в кастрюле старшего омеги и может наблюдать за тем, как Сохян ждёт, пока субстанция затвердеет, прежде чем начать резать её на длинные вертикальные полоски. Их она бросает в муку. — Это краска? — спрашивает Чимин. — Когда ты натираешь этим кожу, то оно оставляет красные следы, — отвечает Сокджин. — Ты можешь оставить его и в жидком виде, но загуститель дает цвету держаться дольше. В некоторые горшки мы добавляем воду, и в итоге всё равно одно и то же. Чимин всё ещё сомневается в этих маленьких красных шариках, похожих на игрушку. Когда они начали паковать в пайки батончики гранолы, Чимин обернулся и заметил, что ладони Сохян были кроваво-красными. — Оу, — выпаливает он. — Хочешь, волосы такими же сделаем? — шутит Сокджин, подняв взгляд. Он в таком состоянии уже пару часов. Сокджин хорошо справляется с тяжёлой работой, Чимин безоговорочно признаёт это. Другие омеги сменяют друг друга хотя бы раз в час, однако он сам боится попросить перерыв, учитывая то, что главный омега всё время работает. Они не стали есть что-то из того, что было на обед, чтобы нормально поужинать. Чимин смотрит на то, как солнце освещает кухню полосками света, опускаясь всё ниже и ниже. В какой-то момент его терпение лопается. — Сколько нам еще нужно приготовить? — Мы сделали половину, — отвечает старший омега. Вскоре Сохян заканчивает и с самыми тёмными красками. Она кружит по комнате к другим омегам; больше половины субстанции на всех противнях достаточно затвердела, чтобы её порезать. Она даёт другим инструкции, как это делать. Это первый раз, когда Чимин видит, как работает статус старейшины на деле: омеги делают всё, что она скажет. Сокджин, стоящий рядом, выглядит довольным, что ему не приходится делать это самому. Омеги, проходящие мимо, бросают на Чимина любопытные взгляды; общение с Сохян, видимо, тоже привлекает внимание. Когда она чувствует, что достаточно накомандовалась на кухне, то возвращается к Чимину и кладёт руку на его плечо. — Меня не будет на восхождении сегодня, — она ободряюще смотрит на Чимина. — Ты хорошо поработал. Обязательно поешь перед тем, как идти туда, и не отходи от друзей. Приходи ко мне завтра, я помогу тебе скоротать время. Это всё, что говорит омега, прежде чем уйти. Кухня затихает, как только она выходит за дверь. Присутствие Сохян очень чувствовалось и действовало на продуктивность омег. Пока Чимин и Сокджин не медлили, так как были единственными, кто подготавливал еду, остальные, кажется, наслаждались свободой и брали небольшие перерывы, а то и вовсе сокращали время работы. Это, очевидно, бесило Сокджина, который сорвался на омегу, которая решила уйти от противня не проработав и двадцати минут. — Ты действительно считаешь, что это выполненная работа? — всё это время он упаковывает зёрна и сушёные фрукты вместе. Он говорит достаточно мило и спокойно, несмотря на то, что выглядит взбешённым. Чимин не считает, что мог бы сделать это лучше, чем главный омега. А она думает иначе. Глаза омеги широко распахнуты. Но даже после замечания она не возвращается к работе: стоит на месте и смотрит на Чимина, будто прося помощи. Словно маленький ребёнок, который оплошал перед одним родителем и ищет помощи у другого. Чимин удивлённо смотрит на неё. Через какое-то время она переводит взгляд на Сокджина. — Я плохо себя чувствую, — произносит она. — Твоему альфе тоже будет не очень хорошо, когда он замёрзнет в снегу, — не обращает внимания на её слова Сокджин. От этих слов по спине Чимина пробежал холодок, и он вновь сфокусировался на работе, пытаясь не думать о том, что значит охота для всех. Сокджин делает небольшое замечание, которым расслабляет атмосферу и заставляет Чимина фыркнуть. Главному омеге куда комфортнее без Сохян рядом, но он определённо точно ценит помощь старшей. Они продолжают в изнуряющем темпе, и Чимин видит, как оранжевое солнце освещает пол кухни. Постепенно становится всё темнее и темнее, пока солнце не садится окончательно, принося в Деревню темноту и ночь. Пусть сейчас ещё рано, из-за зимы солнце садится раньше. Постепенно холод начинает ощущаться и на кухне, даже с учётом всех работающих печей. Хоть руки Чимина всё ещё заняты, его разум свободен, поэтому он спрашивает: — Почему охота начинается вечером? — Ну, на деле они не начнут охотиться, пока не наступит утро, — бурчит Сокджин. — Но не лучше ли было бы начать, когда взойдёт солнце? Думаю, так было бы теплее, — Чимин задаёт разумный вопрос. — Подъём в горы занимает много времени, — объясняет Сокджин. — Я слышал, как альфы говорили, что это самая сложная часть охоты, к тому же это время, когда они беззащитны на открытом пространстве. Им, конечно, холодно, но это позволяет потратить ночное время на подъём, чтобы охотиться оставшиеся два дня. Чимин сжимает губы. Он не особо рад мысли о том, что Юнги будет не только мёрзнуть на холоде, а ещё и проведёт там целую ночь. Однако, он понимает, что у него нет права вмешиваться в их традиции. — Это ужасно, — бурчит омега. — Возвращайся к работе, — жмёт плечами Сокджин. Они будут работать до тех пор, пока вся еда и краска не будут расфасованы. Чимин работает настолько же долго и усердно, насколько это делает Джин. Он остаётся с ним до самого конца; до момента, когда придёт время охоты. — Мы опаздываем, — шипит Сокджин. Не то чтобы Чимин считал, но, кажется, омега произнёс это уже в третий раз. Сокджин буквально тащит его за руку через снег. Они в спешке запаковали еду и отдали её кучке омег, которых встретили. — Они уже там? — снова шипит Сокджин. Чимин наконец упаковал еду и краску в их корзины. Его пакет, как и Джина, лежит у него в кармане. Самая маленькая омега выглядит раздражённой, пытаясь удержать свою корзину. — Пак Чанёль навёл шуму тем, что они должны уйти вовремя, — говорит омега. — Он ушёл к старейшинам. Сокджин ударил полотенцем о стойку так сильно, что из-за громкого звука Чимин подпрыгнул. — Я буду бить его до тех пор, пока он сам не будет похож на краску. Вам придётся самим распределять горшки, — даёт инструкции Сокджин. — Я знаю, что всегда делал это сам, но нужно всё устаканить. Омеги ушли вперёд, и Чимин успел выключить все печи и убедиться, что в помещении не осталось ничего, что может его нагревать. «С нетерпением жду того, как мы будем отмывать эти кастрюли завтра», — прошипел Сокджин. Они очень сильно опаздывали. — Мы же не пропустим всё? — Чимина в панику окунало лишь то, что он мог не увидеть Юнги перед тем, как он уйдёт на три дня. — Нет, — говорит Джин. — Ни за что. Они не уйдут, пока все не соберутся. Нервозность Чимина возрастает, когда они пересекают поле подношений. Даже не дойдя до хижины старейшин, Чимин видит зажжённые в тени факелы и толпу людей, собравшихся у подножия горы. Он угадал с местом, где будет проходить охота. И, к счастью, это не так далеко от логова Юнги. Черные облака заметно смещаются на фоне темно-синего неба. Стоит им ближе пробраться к толпе через снег, она обретает облик. Чимин начинает слышать тихие разговоры, а в свете факелов можно увидеть чужие лица. Они зашли так далеко на юг, как Чимин никогда не заходил. Они подходят ближе, и напряженные разговоры толпы становятся слышны ещё лучше, но, стоит факелам осветить их лица, как все замолкают. — Ну, они хотя бы слишком напуганы, чтобы жаловаться мне на что-то, — бормочет Сокджин. Чимин слишком сильно стрессует, чтобы шутить. Когда они подходят к толпе сзади, то все расступаются, пропуская вперёд Сокджина, и омега тащит его за собой, держа за запястье. Чимин цепляется за горшки с краской, которые находятся в кармане мехов покойного Мина, которые привлекают внимание альф, пока они проходят мимо. — Если бы ваши омеги не прохлаждались на кухне, то мы бы не опоздали, — отрезает Сокджин. Он говорит намного громче, чем следовало бы, и если Чимин прав, то это, кажется, адресовано альфам, стоящим вокруг них, и омегам, выстроившимся в линию с другой стороны. Это похоже на подношение, разве что менее формальное. Благодаря факелам, Чимин видит две линии, разделяющие местность. Он переступает через одну из них, чтобы встать рядом с Сокджином. Кажется, омеги будто стоят барьером между альфами и горой. Охота отличается от дарения: никто не стоит в чёткой линии, а альфы будто готовы драться за свободное место и смотрят прямо перед собой. Из-за этого у Чимина возникает чувство, будто омеги и альфы встретятся где-то посередине. Но, несмотря на эти мысли, Чимин всё ещё ищет Юнги, хотя не видит его и не чувствует запаха. — Почему мы не начинаем? — Сокджин звучит дерзко, и Чимин поражён, что он говорит громче всех здесь присутствующих, пока не понимает, что омега собирается открыто говорить с толпой. Омеги рядом переглядываются, не желая вступать в беседу. Чимин опускает руку на плечо Сокджина, массируя. — Мне кажется, что Юнги нет, — предполагает Чимин. Он смотрит на сторону альф, и судя по тому, что он видит — думает, что они с Сокджином, вероятно, опоздали не так сильно. Кто-то хватает его руку, и, обернувшись, Чимин видит Тэхёна, который пробрался через толпу к ним. — Намджуна и Чонгука тоже нет, — он говорит громко, чтобы все услышали. Сокджин оборачивается, чтобы посмотреть на брата. Чимин сразу узнаёт взгляд, которым они обмениваются, потому что у него у самого есть брат — это невербальное общение между братьями. — Они ушли в логово Юнги, — наконец, произносит Тэхён. Сокджин, стоящий рядом с Чимином, лишь вздыхает, опустив руку в его карман, чтобы достать один из контейнеров, наполненных краской. Его рука блуждает в кармане, пока не находит самый маленький пакет. — Хорошо покрась его, — с материнской заботой говорит Сокджин. Чимин очень благодарен за это, даже если не знает, как использовать краску. — Мне просто намазать его ей? — Просто рисуй пальцем, — объясняет Джин. В Чимине всё равно бушует тревога, и он не понимает, из-за чего чувствует себя так. Из-за того ли, что это его первая охота, или из-за того, что… — Они здесь, — прерывает Тэхён поток мыслей. Чимин смотрит на дорожку между альфами и омегами. Если же их встречали тихим бормотанием, то альф приветствовали саркастическими возгласами и аплодисментами. Чонгук и Намджун первыми пробираются сквозь толпу. Альфы, которые стояли рядом с ними, подбадривающе сжимают плечи Чонгука, иногда хлопают Намджуна по плечам, но вдруг между ними двумя появляется Юнги. — Блять, — выругивается Сокджин. Чимин перестает дышать, он не может с ним не согласиться. Альфа поправляет кожаные ремни на груди, не сводя взгляда с Чимина. — Это… — щурится Сокджин. — Разве это? — Ножи, — говорит Чимин. Ножи находятся в ножнах, но не перестают быть оными. Что-то подсказывает Чимину, что их на самом деле намного больше. — Кажется, он собирается поймать большой куш, — осторожно подмечает Сокджин. Чимин не сводит глаз с Юнги; вес краски, лежащей у него в кармане, ощущается всё чётче. Кажется, альфа одет в цвет темнее, чем тот, в который окрашен небосвод. Его тело сокрыто лишь тканью, нет никаких мехов. Никто из альф не носит их в период охоты. Альфа двигается, снег под напором его шагов мнётся. Наклоняясь к Намджуну, он поправляет кожаные перчатки на руках. Чимин наблюдает за движением его губ, и он почему-то догадывается, что его слова должны послужить началом действа. Он думает, что Намджун — так же одетый во всё чёрное (может, это для того, чтобы поглощать свет?) — будет тем, кто призовет, но вместо этого он смущённо смотрит на Сокджина. Омега кивает. — Большой ребёнок, — бормочет тот, после чего делает шаг вперёд. — Все здесь? Со стороны омег и альф слышатся смущённые перешептывания. — Я не собираюсь делать перекличку, чтобы убедиться, что все здесь, — предупреждает омега. — Если есть альфа, который собирается прохлаждаться эти три дня — пожалуйста. В поселении множество омег, способных принести больше пользы. Джин хлопает по плечу Тэхёна. Чонгук, стоящий напротив, ухмыляется. — Я спрошу только один раз, прежде чем всё начнется, — Сокджин звучит резко. Чимин замечает движение со стороны альф и задумывается, сколько альф хотят подняться в гору, и сколько из них напуганы этим. — Кто-нибудь из вас собирается посвящать убийство? Юнги делает шаг вперёд прежде, чем до Чимина доходит суть вопроса. Не он один выходит вперёд, но он делает это самым первым. Чимин краем глаза замечает и других альф — Ли Тэёна, Шин Хосока — которых тянут назад за плечи. Только Юнги так и остаётся стоять. Чимин мысленно повторяет вопрос — посвятить убийство? — чтобы осознать, что альфа вышел вперёд раньше всех. Спустя время Юнги делает шаг вперёд, чтобы встать перед Чимином, чтобы тот мог протиснуться между Сокджином и Тэхёном. Он чувствует себя неловко, когда их фигуры исчезают перед глазами, однако чувствует руку Джина, направляющую чиминову в его карман. Он достаёт из кармана мехов краску. Этого напоминания достаточно, чтобы он понял, что ему нужно делать. Чимин сжимает горшочек с краской, чтобы не уронить его и не разлить по снегу. Его пальцы произвольно крепче сжимают керамику, когда Юнги подходит ближе. Чимин чувствует всё сразу: характерный перед гоном запах и взгляд Юнги, который он не сводит; но, кроме этого, на них пялятся ещё и другие. Он понимает, что должен что-то сказать. — У нас нет времени, — понимает Чимин. Он слышит, как трещит его голос. Альфа тянет руки к шее Чимина и его лицу: — Я не уйду, пока ты не закончишь, — уверяет альфа. Ему приходится присесть; Чимину же нелегко стоять на носочках из-за уплотняющегося снега и надетых сапог. Зимний воздух так сильно спёрт, что омега не чувствует запаха Юнги так чётко, как это было в его теплом логове. Белые облачка пара появляются каждый раз, когда они выдыхают. Дыхание Чимина чаще, чем у его альфы. Рука, держащая горшочек с краской, трясётся. Он открывает его и пытается не дрожать, однако всё равно роняет алую каплю на снег. Омега пытается игнорировать это, когда погружает пальцы в субстанцию. Вещество на пальцах всё сильнее напоминает краску. — Где? — спрашивает он, не имея представления о том, что должен делать: сколько краски использовать и куда ее наносить. — Шея. Если хочешь, то можешь нарисовать немного на лице, — отвечает Юнги беря его за запястье. Пусть водолазка альфы и не позволяет накрасить всю шею, но омега пытается сделать всё возможное для того, чтобы маленький участок кожи был полностью покрыт красным цветом. Он проводит пальцами от правой скулы до линии челюсти. В его действиях нет ничего особенного, но, по крайней мере, это не выглядит глупо, поэтому он повторяет это же с другой стороны. Чимин шмыгает носом и моргает. Юнги видит, что из-за зимнего ветра у того слезятся глаза. — Я быстро вернусь, — обещает альфа. Чимин кивает и смотрит на улыбку, расцветающую на лице альфы. Юнги тянется вперёд, и Чимин почему-то уверен, что альфа притянет его к себе и поцелует, но он всего лишь берёт руку омеги, покрытую красным цветом. Запах Юнги устремляется к Чимину и на долю секунды успокаивает его. Он едва может разглядеть толпу за широкими плечами альфы, но сосредотачивается на том, чтобы слушать Юнги. — Не оглядывайся, — спокойно и уверенно звучит Юнги. Чимин удивляется тому, как спокойно он говорит, учитывая то, что он будет охотиться в морозную погоду два дня. Альфа отстраняется, выпрямляясь во весь рост. Свободной рукой он тянется к вороту водолазки, вытаскивая из-под неё тонкую серую цепочку с шеи, и кладёт её на ладонь Чимина. Та ощущается намного тяжелее, чем выглядит. Он бросает короткий взгляд на лицо альфы, раскрашенное красным на щеках, на шею и чернильно-чёрные глаза. Его тело пронзает воспоминаниями от видения. — Не мёрзни, — говорит Юнги так, будто не омега должен был сказать ему это. Юнги поворачивается и уходит. Чимин отчётливо слышит каждый его шаг, борясь с желанием посмотреть на Юнги, скрывающимся за деревьями, и сжимает тёплый, мягкий и узкий предмет. Даже не смотря на него, Чимин знает, что это бронза. Его руку тяжелит ключ от логова Юнги.