История пиковой дамы

На лице у Эклипсы вновь заиграла уже знакомая принцессе улыбка. Всем своим видом девушка старалась показывать непоколебимую решительность, но, несмотря на все усилия, как никогда была заметна неуверенность, охватившая бывшую королеву. — Согласна? Очень хорошо… — слегка дрожащим голосом произнесла она. — Ритуал не очень сложный… я помню заклинание, но чтобы провести его, мне понадобится твоя волшебная палочка. — Палочка? — изумилась Стар, машинально положив ладонь на рукоять древней реликвии. — Да, разумеется, — закивала Эклипса. — Без неё нельзя… но я не заставляю, ты всё ещё можешь отказаться. — Нет, нет, — тут же затараторила девочка. — Конечно. Вот, — она достала своё оружие и протянула родственнице. Рука принцессы невольно дрогнула, что выдавало небольшое сомнение в принятом решении. — Все будет хорошо, — поддержала колдунья свою маленькую подружку. Её взгляд буквально на мгновение пересёкся со взглядом Стар. В глазах бывшей королевы читалось множество самых разнообразных эмоций, и девочка не могла однозначно сказать — счастлива ли её предшественница или же, наоборот, безумно напугана. Колеблющееся пламя факелов, висевших на стене, бросало гадко-оранжевый цвет на бледное лицо девушки, придавая ему необычно зловещий и таинственный вид. — Это заклинание одно из самых последних, что я придумала, — наконец сказала она, прорезав воцарившуюся тишину. Её рука медленно опустилась на руку принцессы, принимая волшебный артефакт, который тут же залился голубоватым свечением, почувствовав прикосновение прежней владелицы: форма палочки начала необратимо меняться… она росла прямо на глазах, принимая давно забытый всеми облик, присущий ей несколько веков назад. Наконец свечение пропало, и Стар обнаружила, что её родственница держит в ладонях уже не маленький колдовской жезл, а элегантный пурпурный зонтик. — Как давно я не ощущала этого, — прошептала Эклипса, разглядывая преобразившийся магический инструмент. — Столько лет прошло… — она вздрогнула, словно кто-то неожиданно ущипнул ее, и тут же замерла в непонятном ступоре, не отводя взгляда от зонта. Принцессу это сбило с толку. Она внимательно посмотрела на лицо бывшей королевы, и на секунду ей показалось, что где-то в уголках её глаз появились небольшие слезинки… впрочем, так это было или нет, девочка не могла сказать из-за царившего вокруг полумрака. — Все хорошо? — взволнованно спросила Стар. — Ах… да, да, — тут же отозвалась Эклипса, словно уже и позабыв, что она не одна. — Прости. Ох уж эти воспоминания. Так и лезут сегодня в голову. Я тебе их покажу. Но с чего бы начать… — она поправила причёску, задумчиво глянув на принцессу. — С чего бы начать… — повторила она и сделала несколько шагов в центр зала. — Подойди, Стар, — придя в себя, уже более бодрым тоном произнесла она. Девочка кивнула, послушно последовав указанием бывшей королевы. — Да, да, вот сюда, — продолжала колдунья, пока её маленькая спутница не заняла место рядом с ней. — Так… дай вспомнить. Вроде был стишок… — она слегка откашлялась. Быстрым движением рук она открыла зонтик, распахнув его над головой, и уверенным голосом зашептала заклинание. Поначалу оно напоминало обычную песенку, но уже спустя несколько секунд волшебная реликвия засветилась, испуская множество ярких искорок во все стороны. Стар вдруг почудилось, что пол начал уходить у неё из-под ног, прогибаясь под ними, позволяя утонуть в нём, подобно зыбучему песку. Впрочем, это могло быть просто глупым ощущением, вызванным новым заклинанием. Звезда, выгравированная на пыльных плитах, в такт зонту, словно заполыхала настоящим пламенем… пожар становился всё сильнее, засветились уже и странные знаки, вырезанные в камнях погреба, предназначенного для свершения ритуалов, известных лишь одной девушке. А меж тем, Эклипса всё продолжала шептать заветные строки, и колдовское свечение становилось всё больше и больше. Оно словно обволакивало волшебницу и её юную спутницу… укрывая от реальности. Пропал уже и мрачный подвал, и многочисленные шкафы с книгами, и иероглифы… остался лишь странный пылающий туман, призрачной стеной вставший перед героинями. — Держись рядом, — произнесла Эклипса, положив руку на плечо Стар. — Тут очень легко заблудиться. — А где это мы? — с удивлением смотря по сторонам, спросила та, стараясь разглядеть хоть что-то в мутной пелене. — Всё там же, где и были, — хитро улыбнулась бывшая королева. — Заклинание никуда нас не перенесло, а только создало очень сильную связь между моими мыслями и твоими. — Значит… мы всё ещё в подземелье? — Да. Только видеть мы будем не его, а мои воспоминания, — кивнула Эклипса, делая несколько небольших шажков сквозь туман. — С чего бы начать… столько мыслей, — девушка заметила, что свет перестал изливаться из зонтика, и поспешила скорее сложить его. — Я обещала дать ответы на твои вопросы. Почти все они есть в моей жизни, так что было бы правильно начать сначала? Надо сказать, я уже многого не помню из своего детства, но мне всегда говорили, что я родилась в очень необычное время — буквально за полчаса до солнечного затмения. Она зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на бледных образах, мелькающих в голове. И странное дело, в ту же секунду дымка, окружающая героинь, словно по команде начала отступать, растворяясь в воздухе и обнажая мраморный пол, неожиданно появившийся под ногами принцессы и её загадочной родственницы. Тут же из тумана нарисовались высокие стены и белоснежные колонны… появились многочисленные канделябры, стоявшие ровными рядами и ажурные витражи. Стар в безмолвном удивлении не могла проронить ни слова. Завороженная она смотрела на то, как под слабыми воспоминаниями Эклипсы пелена послушно преображается, открывая взор на один из залов королевского дворца. Просторное помещение было едва ли знакомо девочке, и лишь по узорам на потолке и старым картинам она поняла, что находится в северном флигеле замка, ныне использующемся для размещения почётных гостей. — Помнится, мне всегда говорили, что я была очень долгожданным ребёнком. И день, когда я родилась, был настоящим праздником для всего дворца, — со странной иронией в голосе усмехнулась колдунья, наконец, открыв глаза и посмотрев куда-то в сторону. Там, у самого огромного окна стояли мужчина и женщина — прежние правители Мьюни, которых принцесса знала по многочисленным портретам, висевших у парадных лестниц. На руках у короля мирно спал крохотный новорождённый ребенок, запеленованный в разноцветные простыни. — Кажется, это были редкие дни спокойствия в нашем измерении. Всё складывалось слишком чудесно, — продолжала Эклипса, подходя чуть ближе к молодым людям, глядящих на открывающиеся из замка просторы. — Сама я, конечно же, не помню первых лет жизни, но родители рассказывали, что всё было так. Редкое затмение, прекрасный тёплый летний день и неописуемая радость всего королевства от появления столь желанной наследницы. — Ух, как в сказке, — улыбаясь, произнесла Стар, переводя взгляд с короля и королевы на свою знакомую. — О, не то слово. По крайней мере, так это запомнилось, — в ответ задумчиво произнесла Эклипса, немного смутившись. — Жалко только, что дальше моя сказка пошла в неправильном направлении, — она покачала головой, словно отгоняя воспоминания, и тут же в тумане пропали и белые стены, и расписанные своды дворца, и правители с крохотным ребёнком… мгла снова взяла верх, окутывая героинь. — Мои родители хотели вложить в меня всё, что могли, — продолжала колдунья. — С раннего детства мне, как принцессе, полагались лучшие учителя и наставники, стремящиеся показать, как правильно держаться в седле, общаться с важными государственными служащими и даже пользоваться мечом, — она захихикала. — Ну и порядочки были в моё время. Столько всего было обязательным: танцы, игра на музыкальных инструментах… ты не поверишь, но я даже язык троллей изучала. — Зачем? — удивилась девочка, ни на шаг не отходя от рассказчицы. — Кто знает? Всё равно я пропустила больше половины уроков, бегая по замку и саду, — улыбнулась Эклипса. — Впрочем, ты не поверишь, но именно прогулки по парку мне запомнились куда яснее, чем все эти лекции и тренировки. — Ты с детства любила природу? — О, не то слово, — засмеялась девушка. — Мне вообще говорили, что я любила только её, и, наверное, были правы. При дворце всегда стояли безумные суета и шум, уж, думаю, ты знаешь. Что ни день, то мельтешащие слуги, делегации из других измерений… ужас, одним словом. Мне это всё не нравилось, и я убегала в сад, — колдунья махнула рукой, и по её желанию из тумана выплыли опрятные клумбы с разноцветными цветами, стройные ряды подстриженных деревьев и огромный фонтан, тут же забивший струёй свежей воды. Стар и вздохнуть не успела, как очутилась посреди дивного сада, пестрившего всевозможными красками и ароматами редких растений. — Пожалуй, ничто не напоминает мне о детстве так же сильно, как это место, — оглядываясь по сторонам, прошептала Эклипса. — Здесь много всего произошло… и, наверное, отсюда идёт кривая дорожка моей истории, — она запнулась. — Видишь ли, как всегда говорили мои родители, я была девочкой с характером, а по мнению многих слуг и вовсе слегка не в себе. Отчего-то все под словом «принцесса» представляли чуть ли не ангела, смотрящего на всех влюблёнными глазами… и каким же обычно было удивление, когда оказывалась, что я не очень похожа на персонажа детской книжки. — Ох, понимаю… — улыбнулась Стар. — Все эти стереотипы. — Да, верно. Мьюнианцы их просто обожают. Они любят, чтобы всё было так, как они себе представляют, и очень расстраиваются, когда это оказывается неправдой… как маленькие дети, — она вздохнула. — Кстати, о детях… помню забавный случай. Вон. Смотри, — девушка изящно махнула рукой, указывая на маленького ребенка, сидящего напротив большого разового куста. — Это я, — довольная собой, произнесла колдунья. — Правда, я была милой? Не то что сейчас, — она тихо засмеялась, а Стар озадачено глядела на крохотную девочку лет пяти-шести, смотрящую за тем, как в крупных бутонах роз жужжат медоносные пчелы. В ребёнке было невообразимо трудно увидеть нынешнюю Эклипсу: годы изменили каждую черту её лица, пожалуй, за исключением глаз, которые всё так же пронзительно впивались в каждую интересующую её деталь. У бывшей королевы из прошлого были длинные волосы, распущенные и достающие до талии. У неё был небольшой опрятный курносый носик и что-то наподобие веснушек на пухлых щёчках. — Ух ты, как же сильно ты изменилась! — поделилась своим открытием принцесса. — А, да… время взяло своё, — согласилась колдунья. — Сейчас надо подойти ближе. Бывшая королева, опираясь на сложенный зонт, как на тросточку, неспешно подошла к ребёнку, резвящемуся рядом с клумбой. — Не бойся, Стар. Она нас не видит. Для них нас не существует. Мы, как призраки… здорово же, — она подозвала спутницу к себе, и прежде чем девочка успела подойти, из-за кустов раздался крик: — Эклипса? Вот ты где! — голос был громким и резким, и от неожиданности принцесса даже отступила на шаг назад, не сразу поняв, что обладатель звонкого крика обращается не к ним, а к крохе, играющей с цветами. Из-за опрятного куста, в котором пряталось несколько птичек, появился пухлый мальчик, неуклюже переставляя короткие ножки. — Вот ты где! Я тебя нашёл. Ты первая. Теперь ты вода, — затараторил он, неотвратимо приближаясь к маленькой девочке. Из его слов Стар быстро поняла, что он говорит об игре в прятки. — Я уже не играю, — не оборачиваясь, покачала головой юная Эклипса, ничуть не удивившись появлению мальчика. — Не хочу, — насупившись, заявила девочка, всё ещё не смотря на незваного гостя. — Мы же только начали играть… — не отставал её приятель, подойдя уже вплотную. — Я знаю. Но больше не хочу. Иди ищи других. — А, понятно, тебе не нравится, что тебя быстро нашли! — понял мальчуган, начав громко смеяться по одной ему известной причине. — Нет. Я просто хочу посмотреть на розы. Они мне нравятся, а ты нет, — всё так же отстранённо проговорила девочка, вставая и делая несколько шагов от надоедливого мальчика в сторону фонтана. — В детстве я очень не ладила с другими детьми, — прошептала уже взрослая Эклипса своей недоумевающей спутнице. — Знаю, это не очень хорошо… но ничего не могла с собой поделать. Уж очень скучно с ними было. — Скучно? — удивилась Стар. — Мне так казалось, — пожала плечами девушка. — Ох уж эти ранние годы… ты сама себе кажешься такой важной, а всё остальное мимолётно и непостоянно, — она вздохнула, глядя, как её крохотная версия, убегая от мальчика, по двум мраморным ступеням забралась на бордюр фонтана. — Я вообще, если честно, не хотела с кем-то играть. Меня отец попросил, и я зачем-то согласилась, а потом, прячась, увидела эти розы, и… не знаю, в тот момент они мне показалась такими красивыми, что я тут же забыла обо всём, — колдунья усмехнулась, а меж тем мальчик, с трудом залезший на каменную ограду следом за своей знакомой, всё продолжал смеяться. — Ты просто не умеешь прятаться! Не умеешь, не умеешь! — веселился он, слегка пошатываясь на своих пухлых ножках. — Я просто не хочу, — настаивала на своём маленькая девочка. — Ты можешь искать других, играй с ними. — Но они умеют прятаться, а ты нет! — веселился ребёнок, скорчив забавную рожицу, которая тут же сменилась выражением неподдельного испуга. Дело было в том, что маленькой Эклипсе уже порядком поднадоели его крики, и она, ловко балансируя на бордюре, подбежала к нему и силой толкнула внутрь фонтана. Напуганный мальчик с криком и брызгами рухнул в холодную воду. — Так тебе и надо, — улыбнулась девочка, смотря, как мальчик барахтается, безуспешно пытаясь подняться, но скользя по дну водоема. — Ай! Я не умею плавать! — истошно вопил он. — Там и воды-то нет. Не смеши, — возмущённо отозвалась маленькая принцесса, не понимая страха своего приятеля. — Я утону! Помогите! — надрываясь, не замолкал он. — Не утонешь. Там мелко, — даже не думала шевелиться девочка. И в самом деле, когда мальчик поднялся, оказалось, что вода едва достаёт ему до груди. Проблема крылась совершенно в другом: если с обратной стороны фонтана к бордюру вело несколько ступеней, то внутри ничего подобного не было, и ограда фонтана возвышалась над мальчиком непреодолимой стеной, из-за которой он не мог выбраться на сушу. — Я тут застрял! Из-за тебя! Ты плохая! — злился он, пытаясь ухватиться за скользкие камни и выбраться из фонтана. — Дай мне руку! — Вот ещё. Я же плохая? Сам выбирайся, — возмутилась принцесса, скрестив руки на груди и отвернувшись. — Ты злая! Кто-нибудь, помогите! Помогите! — кричал мальчик, прыгая и брызгаясь. — Оттуда можно выбраться. Ты это можешь. Без моей помощи, тогда зачем тебе помогать? — Я не могу. — Нет, можешь, — уверенно заявила маленькая Эклипса. — Если ты постараешься, то вылезешь… я не буду тебе помогать. — Ты так и не дала ему руку? — удивилась Стар, подойдя к фонтану и глядя на барахтающегося ребенка. — Нет, — отрезала колдунья. — Но он действительно мог оттуда выбраться. Надо было всего лишь опереться вон на те камушки. А он хотел, чтобы ему помогли, поэтому, когда я убежала назад к розам, он заплакал и сел в воду. — Но почему ты так поступила? — Я подумала, что не нужно давать руку, если он может выкарабкаться сам, — пожала плечами бывшая королева. — Чуть позже я поняла, что была не права… но мысль мне всё ещё казалась… логичной? — Ох, не знаю, как-то это не очень правильно, как мне кажется, — задумалась девочка. — Это правильно, но не этично и грубо, — уточнила Эклипса. — Вот, что о мне говорили. Что я всегда была очень бездушной. — А так и было? — Я не знаю. Позже этого же мальчишку я, по иронии судьбы, спасла от полевых гномов, — усмехнулась девушка, — но это позже. А в детстве я слишком любила думать и не любила сочувствовать. Так получается, что когда мы маленькие, у нас много мыслей в голове, но мало опыта и рассудительности, а потому все наши мысли становятся смешными и нелепыми. А с годами ты начинаешь рассуждать правильно, но вот только тех мыслей уже нет. Поэтому, когда я была ребенком, мне пришлось столкнуться с рядом трудностей… и, наверное, самым сложным вопросом было то, почему мьюнианцы лучше жаб. — Лучше жаб? — переспросила Стар. — Ты о чём? — Однажды я увидела, как подъезжающая ко дворцу карета наехала на маленькую жабу, — пояснила колдунья. — Не знаю, почему, но она не ускакала, и её раздавило тяжёлым колесом. А когда я спросила кучера, видел ли он её, он сказал «да». Боже, если бы у него хватило ума не говорить маленькой девочке о том, что раздавил животное намеренно, может у меня бы не было и половины бед. — Бед из-за мёртвой лягушки? — Жабы, дорогая… жабы, — улыбнулась Эклипса. — Как ты верно заметила, я люблю природу. Всегда любила. И поэтому очень удивилась, когда поняла, что мьюнианцы не очень дорожат жизнью животных… при этом, когда я в шутку говорила об убийстве королевского конюха, на меня смотрели, как на умалишённую. И вот тогда маленькая принцесса сделала страшный вывод: мьюнианцы ценят свою жизнь больше жизни животных, просто потому что они мьюнианцы, а животные это животные. — Я что-то не пойму… — Ну, мы считаем каждую нашу жизнь священной. Убивать нельзя. Всех этому с детства учат. Но ведь мьюнианцы зачастую хуже любого животного, однако животных убивать можно, а мьюнианцев все ещё нет, какими бы гадкими они ни были. И поэтому ещё тогда я для себя решила никогда не обращать внимания на вид, расу и внешность существа, что позже, как оказалось, сведёт мою жизнь с монстрами, — заявила Эклипса. — Вот, что я поняла: жизнь есть жизнь… она дана каждому… но не каждая жизнь священна. Чтобы твоя жизнь была неприкосновенна, это надо заслужить, а так… родись ты хоть мьюнианцем, хоть верховным богом — всё твое существование не стоит и ломаной монеты. — Ух ты, непривычное суждение, — покачала головой принцесса. — Какие-то странные мысли… — Да, детям часто в голову приходит подобная ерунда, но я решила не расставаться с ней и во взрослой жизни, — отозвалась бывшая королева. — И даже не знаю, жалеть ли об этом или нет… Так или иначе, это повело мою жизнь довольно необычной тропой… ох, кстати, виной этому была не только жаба, — она засмеялась. — Мы подходим к переломному моменту, тому, который впервые свёл меня с монстрами. Эклипса лёгким движением руки стукнула по земле зонтиком, и парк в секунду растворился и исчез в лиловом тумане.