я не та, кто тебе нужен.

Глеб смотрел на меня. Он встал и подал мне руку. Я взяла его руку и он потянул. Когда я встала на ноги, Глеб смотрел на меня. Он тихо, дрожащими и холодными руками взял меня за лицо. — Ты просто не понимаешь, какого это — жить, зная, что тебе никто не верит. — Понимаю. Прекрасно понимаю. — И откуда же такой опыт? — Бывший. Бросил, думая, что я ему изменяю. — Как такая как ты может изменять?! — Да, не зна... — Ладно, ещё такой распиздяй как я. — Ты не распиздяй, Глеб. — Спасибо. — Кстати, почему ты такой холодный, — я положила руку ему на лоб, — Да ты горишь! — Ничего, нормально все, немного знобит, в этим ничего такого нету. — А-ну быстро в постель! — Да, слушаюсь, Гринева, — он улыбнулся и поплелся к спальне. Когда я пришла с градусником и чаем в руках, Глеб уже заснул. Золотистые пряди были раскиданы по подушке. Он укрылся одеялом и уже успел раздеться. Я тихо присела рядом, на кровати. И обняла его, при этом лежа на нем. Да, я влюбилась, черт побери, да! Я люблю его! Этот человек никакая не ошибка. Если он здесь, значит он должен быть. Он никакой не недочет. Если его нету — вот он, недочет. Я лежала так на нем и он обнял. — Не спишь? — Не. — Я тебе чай принесла. — Оо, чай — то, что надо. С лимончиком? — Да ты сам как лимончик, — я рассмеялась, — а так, чай с вареньем малиновым. — А почему я лимончик? Я что, кислый? — Неет, — я все еще смеялась, — ты тоже желтенький и тоже вкусный. — Так ты любишь лимоны? — Да. — Круто, — он взял чашку из моих рук и отпил глоток, — знаешь, все мои бывшие — они не такие. Они все всё время были заняты, никакой заботы. Иногда ведь так хочется, чтоб как в детстве, знаешь? — Знаю, — я вздохнула. — Каждая была занята и по сути они были, ну, как для галочки, — он посмотрел на меня и отпил еще. Я вспомнила, что хотела измерить его температур, взяла градусник, отдала ему. Он взял, без разъяснений понял и сунул в рот. Мы молча сидели минуты три и тут пропищал градусник. Я взяла его и охнула. — Глеб, да тебе только в постели и лежать! — Все так плохо? — Да! Ровно тридцать восемь. — Ого, — я встала, пошла за лекарством. Когда я его принесла, Глеб послушно сел. Налила в ложку и отправила эту ложку ему в рот. Он быстро выпил и лег обратно. — Есть еще одеяло? — Холодно? — Очень. — Сейчас, подожди, принесу. Он лежал, укрытый тремя пледами. — Рин, — он был первым, кто назвал меня так после родителей. — Да? — Я так рад. — Чему? — Тебе. Ты напомнила мне, как моя мама давала мне лекарства, когда я болел, — он улыбнулся, — Ложись рядом. Я легла. Он обнял меня. Я не знаю сколько прошло, но Глеб мирно посапывал.