***
Сидя в своей комнате на овечьем коврике у окна, Дейдара спокойно себе медитировал, когда распахнулась дверь и в его затылок со свистом прилетело что-то небольшое. Среагировав на звук и без труда перехватив мячик, Дейдара с разворота бросил его обратно. Секунду спустя мячик был крепко зажат в руке Джима. — Доброе утро. — Доброе, — буркнул Дейдара, пряча улыбку. — Совсем жизнь не любишь — меня так будить? — Я слышал, как ты ходил по комнате, — Джим указал на пол; там, внизу, находилась его спальня. — Следовательно, уже встал и можно потрещать о делах, пока мама спит. — О даже как, — Дейдара насмешливо вскинул бровь, но на ковре чуть подвинулся. Джеймс быстро занял предложенное место и поправил очки. — Ну и что за дела ты хотел обсудить? — В первую очередь, — деловито заговорил Джим, — мы с тобой просто обязаны попасть на один факультет. Конкретный факультет. — То есть, если я загремлю в какой-нибудь Слизерин, ты общаться со мной перестанешь? — подзудил Дейдара. Джим надулся и толкнул его в плечо. — Я серьёзно, Дэвид. Ты что, разве сам не хочешь вместе со мной исследовать школу, узнавать её секреты? Помнишь, Брайан писал, что ему в одиночку многое выведать не удалось. — И как учёба на разных факультетах помешает вместе исследовать школу? Джеймс уставился на него, как на дурака. Почему-то эта ерунда с факультетами была для него чрезвычайно важна. — Разное расписание, разные общежития, и соседи бдить будут… — В чём проблема? Ножом по горлу — и не будут бдить, — пошутил Дейдара. Правда, как иногда бывало, забыл, что у него нынче за компания. В карих глазах Джима за стёклами очков блеснули грусть и тревога. — Мне иногда кажется, что тебя и правда распределят на Слизерин, — тихо сказал он. — И тогда… Нам правда сложно будет тогда. — Да не бойся ты, Джимми, — Дейдара дружелюбно хлопнул его по плечу. — Распределиться в Слизерин у меня шансов столько же, сколько у тебя, да. Вместо продолжения дискуссии Джим сделал знак, который активно использовали в общении подростки-маглы Впадины. — А если маме расскажу? — Я расскажу, кто разрушил беседку у Филлипсов, — буднично ответил Джим. Дейдара напрягся. — О чём ты? — Ой, не прикидывайся, Дей. Я видел, как ты бродил вокруг их участка после того, как мы подрались с бандой Стива. И что лазил через забор тоже видел, — глаза Джима заблестели. — Скажи, как тебе это удалось? Как ты смог направить магию? Без волшебной-то палочки? На чердаке повисло молчание. Дейдара размышлял, как выкрутиться, а Джеймс сверлил его требовательным взглядом. Соврать, что имел палочку при себе, не получится. Через пару дней после покупки, увидев, что ребята устроили в саду шуточное сражение на искрах — пока единственном, что могли наколдовать, — Юфимия отобрала у них палочки и заперла. Выкрасть их незаметно из-за магического замка было невозможно. При этом Дейдара не чувствовал, что хочет отбрехиваться от Джима сказками про то, что зажмурился, очень-очень сильно захотел и оно само получилось. Всё же Дейдара растил себе напарника, а напарнику нужно доверять. — Хорошо, — проговорил он, наконец. — Я покажу. Только никому ни слова, мм! — Клянусь Гриффиндором, — серьёзно сказал Джим. Дейдара кивнул и поманил его за собой. Осторожно и тихо ребята спустились по лестнице, проскользнули по первому этажу и вскоре оказались на улице. На траве блестела роса, и лёгкий рассветный туман ещё висел над Годриковой Впадиной. Отойдя подальше от дома, почти к самой границе территории Поттеров, Дейдара нашёл свой излюбленный участок земли без деревьев. Там он опустился на одно колено. — Ты чего? — удивился Джим. — Молчи и смотри, — шикнул на него Дейдара, концентрируя чакру. Он быстро сложил несколько печатей и, тщательно контролируя энергию, ударил открытой ладонью по земле. По той прошла волна, которая, достигнув края плодового сада, повалила молодую грушу. Повернувшись, Дейдара увидел Джима с отвисшей челюстью. Ещё и подозрительно молчаливого Джима. — Ну, как-то так, ага, — произнёс Дейдара настороженно. Джеймс медленно повернулся к нему. — Научи!***
Делая вид, что поглощён содержимым труда Адальберта Уоффлинга «Теория магии», Итачи размышлял. Книга для первоклашек была не в состоянии дать ответы на большинство его вопросов. К примеру, в ней говорилось, что для правильного наложения чар необходимо строгое соответствие вербальной и жестовой форм спецификации поставленной чарам задаче. Означает ли это практическую невозможность сотворения заклинаний, ниндзюцу этого мира, без волшебной палочки или аналога-проводника и выкрикивания формул? Книга об этом умалчивала, однако, базируясь на собственном опыте, Итачи предполагал, что дело в том, что информация в учебнике неполная. Скорее всего, автор не хотел загружать юные головы сложностями более продвинутого творения техник. В противном случае Итачи был крайне разочарован перспективами. Ему всегда было интересно учиться, постигать новое. Наверное, отчасти потому, что в этом он был хорош. Ни одна встреченная техника с точки зрения теории не осталась для него нерешённой задачей. Итачи анализировал, собирал информацию, представлял, как противодействовать любому потенциальному ходу врага. Своих врагов он знал, как облупленных; знал также и «друзей». В его ментальном хранилище содержались схемы, как убить каждого из товарищей по Акацуки, причём далеко не по одной на человека. Итачи любил иметь несколько вариантов действий на выбор. Любил он также действовать скрытно, из тени. Поэтому перспектива выкрикивать чары ему так не нравилась. «Можно ли оптимизировать?» — задавался он вопросом. Пока слишком мало информации. Нужно дождаться школы, уроков: для получения знаний — раз, для наглядных примеров других колдующих — два. Чем больше выборка, тем более статистически точны наблюдения. Терпение никогда не изменяло Итачи, вот и сейчас он был готов ждать. Также пора было возвращаться к давешнему вопросу, заброшенному на практически пять лет. Свою семью этого мира Итачи хотел найти вовсе не из-за любви или неких иных тёплых чувств: ему попросту было любопытно. Любая нерешённая загадка томила, и Итачи не мог успокоиться, пока не докапывался до истины. Привычка АНБУ. На соседней кровати Хината тихо вязала, аккуратно перебирая нити. Она часто приходила к нему, но не чтобы поговорить — просто молча побыть рядом, поработать, изредка обменяться парой фраз, преимущественно на тему того, что прочитал Итачи в учебниках. У Хинаты не было времени читать: она вязала дни напролёт, обеспечивая их обоих тёплыми вещами. Итачи это занимало и в определённой мере трогало. Забота других — непривычная вещь для нукенина, а Хината действительно выказывала заботу о нём. Забавно даже: наследница одного из сильнейших кланов Конохи — о нукенине Скрытого Листа. В обычных условиях невероятно до абсурдности. Хината в принципе была в глазах Итачи шиноби с крайне малой вероятностью существования. Как странно, что клан не попробовал выжечь в ней всю эту доброту, человечность… И в то же время, Итачи бы сказал, что Хокаге не хватило придумки, чтобы использовать таланты Хинаты, как следовало. Вся такая мягкая, нежная, отзывчивая, Хината была очень комфортной для других. С ней не в тягость было проводить время, и разозлиться на неё — почти невозможно. Раз уж клан отказался от идеи сделать её следующей главой, Коноха могла бы взять девушку под крыло, дать нужное воспитание; в деревне немало достойных шпионов, чего стоил один только Джирайя-сама. Хокаге стоило подтолкнуть Хинату на этот путь, сделать агентом внедрения — она просто создана для подобной работы. Её характер и манеры позволяли найти подход к любому; девушке было ментально легко начать доверять. Теневая и ненавязчивая, Хината сделала бы фантастическую карьеру шпиона. Разве что глаза пришлось бы поменять на обычные… Итачи поймал себя на странном чувстве. Наблюдая за Хинатой, за тем, с каким усердием она старается ради не только себя, но и него, Учиха ощутил, что хочет сделать ей приятное. Когда же такое было в последний раз?.. Наверное, с Конан, ставшей ему добрым другом в Акацуки. Итачи иногда, во время пребывания на базе в Аме, звал Конан в деревню и угощал чем-нибудь. Чаще всего данго, стоит сказать. Может, и теперь сделать нечто похожее? С точки зрения логики, это имело смысл. Итачи выгодны хорошие отношения с Хинатой, своим единственным шиноби-союзником этого мира. Дейдара, если жизненные пути их и пересекутся вновь, союзником Учихи не станет: слишком болезненная у него гордость. Следовательно, нужно держать подле себя Хинату: носителя Кеккей Генкай, медика и потенциального шпиона. Причём для лучшей привязки стоит использовать собственное оружие Хинаты — доброту. Решено. Сказав Хинате, что прогуляется, Итачи покинул здание и потихоньку выбрался с территории приюта. Успевший за годы хорошо изучить окрестности, он знал, что в восьми кварталах на юго-восток расположена кондитерская. Войдя, Итачи окунулся в мир запахов выпечки и глазури, лакрицы, мармелада, засахаренных фруктов. Восхитительно. У бывшего нукенина совершенно не приличествующе статусу потекли слюнки. Когда он позволял себе отвести душу на сладком? Наверное, как раз тогда с Конан, когда они сидели на одной из многочисленных высоких крыш Аме и, запасшись данго, обсуждали жизнь… Тряхнув головой, Итачи поспешил к прилавку, на ходу вытаскивая кошелёк. К тому времени, как он вернулся, Хинаты уже не было в его комнате — ушла к себе, наверное, потому что соседи Итачи вернулись с улицы, как и прочие дети. Приближались семь часов вечера, и воспитательницы согнали детей в здание, чтобы те привели себя в порядок после игр и умылись перед ужином. Бегло взглянув на мальчишек, с которыми делил комнату, Итачи вышел, не обращая внимания на их неприязненные взгляды. Хината сейчас, скорее всего, тоже не одна, поэтому Итачи предпочёл прокрасться на чердак и припрятать сладости до ночной тренировки. Ровно в полночь проснувшись, Итачи сел на кровати и огляделся. Другие мальчишки беспробудно спали, и он выбрался из комнаты, а затем через окно в туалете выскользнул на карниз, прошёл по нему и по водосточной трубе забрался на крышу. Тёплый ветер трепал волосы, и луна ярко светила, такая красивая, полная — и Итачи остался на крыше, устроившись на краю и свесив ноги вниз. Умиротворение стремительно завладевало им, и Итачи сдался без боя. Так его и нашла Хината, пришедшая несколькими минутами позже. В удивлении моргнула — она привыкла, придя, видеть Итачи уже за упражнениями. — Доброй ночи? — с лёгким вопросом в интонации проговорила она. — Доброй, — откликнулся Итачи. — Как насчёт повременить с тренировкой, Хината? Я приготовил кое-что другое сегодня. — Как скажешь, — покладисто, хотя и с любопытством, сказала она и села рядом. — Что ты придумал, Итачи? — Подожди, — он поднялся и забрался через окно на чердак, взял большую коробку сладостей, купленных днём, и вернулся к Хинате. — Держи, — он подал коробку Хьюге, вновь опустился рядом. — Что это? — спросила Хината, внимательно рассматривая картонную коробку. — Открой. Она открыла и удивлённо вздохнула. Повернувшись к нему, улыбнулась. — Сладости, да? Но ведь… — улыбка потухла, сменившись озабоченностью, — это, должно быть, дорого. — Ничего страшного, — заверил Итачи, расслабленно подставляя лицо летнему ветру. Тот шумел листвой и доносил аромат глазури и выпечки. — Я хотел сказать тебе спасибо, Хината. Она вновь улыбнулась: — И тебе спасибо, Итачи, — и взяла шоколадный кекс.